Страница 61 из 98
Во время тогдашнего пребывания в Капуе император решил и такой важный вопрос, как урегулирование престолонаследия в бывших владениях Пандульфа Железная Голова. Поскольку два его сына пали в битве на мысе Колонне, княжество Капуа перешло к малолетнему сыну Ланденульфу, регентшей при котором стала его мать Алоара. Сполето и Камерино остались за Траземундом. Таким образом, непосредственное наследство Пандульфа ограничилось только Капуей, и его некогда обширные владения были раздроблены. Тогда же эрцканцлер для Италии грек Иоанн по ходатайству императрицы Феофано стал аббатом Нонантолы, получив ответственное и вместе с тем почетное задание заниматься обучением и воспитанием наследника престола Оттона III. Этот Иоанн Филагат, грек из Калабрии, обучавший наследника престола греческому языку, пользовавшийся доверием правящей четы и, казалось бы, заслуживавший самых лестных эпитетов, коими наградил его император в своей дарственной грамоте, позднее, уже при императоре Оттоне III, совершит то, чего от него явно не ждали (впрочем, не будем забегать вперед). Несмотря на сокрушительное поражение на мысе Колонне, не возникло открытого сопротивления императору даже в Южной Италии, среди наиболее беспокойной части его итальянских подданных, что могло внушить ему Уверенность в несокрушимости собственного авторитета.
Очевидно, еще в ноябре, находясь в Капуе, император получил известие о смерти в Лукке своего родственника, друга и ближайшего соратника— герцога Баварии и Швабии Отто. Эту утрату он переживал очень тяжело, возможно, даже впал в депрессию, судя по резкому снижению деловой активности. Мы почти ничего не знаем о том, где он был и чем занимался в последующие пять месяцев. Известно лишь, что в декабре 982 года, будучи в Салерно, он подтвердил по ходатайству Феофано владельческие права и привилегии епископской церкви в Лукке. Стоит отметить как весьма примечательное обстоятельство тот факт, что Оттон II в течение почти полугода после сокрушительного поражения в Южной Италии упорно не хотел покидать этот регион, словно бы самим своим присутствием желая показать, что не собирается отказываться от намерения подчинить себе эти области, ставшие объектом притязаний двух империй — Западной и Восточной. Это упорство можно расценивать как новый этап в политике Оттонов, нацеленной на создание и упрочение Священной Римской империи, как логическое продолжение Оттоном II усилий, прилагавшихся его отцом ради овладения всем Апеннинским полуостровом. По всей видимости, лишь к началу 983 года император прибыл в Рим, где провел несколько месяцев.
Как оказалось, поражение Оттона II на мысе Колонне в целом не имело столь катастрофических последствий, каких можно было бы ожидать. Его положение не пошатнулось ни в Риме, ни в Северной Италии, ни, что особенно важно, в самой Германии. Не наблюдалось ни малейших признаков смуты. Напротив, была выражена готовность сотрудничать с императором. Когда он находился в Риме, к нему доставили письмо от немецких князей, которых взволновала весть о постигшем его поражении, а потому они просили о встрече, дабы совместно обсудить создавшееся положение, на что тот охотно согласился. Решили собраться в Вероне, куда добираться было одинаково удобно как немецким, так и итальянским господам.
Прерогатива созыва рейхстага принадлежала королю (императору), поэтому особенно примечательно, что на сей раз инициаторами проведения рейхстага выступили князья, очевидно, озабоченные не только поражением в битве с сарацинами (любое, даже самое разгромное поражение могло быть лишь эпизодом в политической карьере), но и дальнейшим развитием итальянской политики императора в целом. Источники не уточняют, кто именно предложил Верону в качестве места проведения рейхстага. Думается, на этом настоял император, поскольку так было проще сохранить лицо: его готовность встретиться с князьями, о чем те настоятельно просили, уже не походила на капитуляцию. Император давал понять, что не уходит из Италии, а, напротив, намерен продолжать свою итальянскую политику. Кроме того, проведение рейхстага в Вероне, на стыке Германского и Итальянского королевств (как помним, этот исторически исконный итальянский город тогда входил в состав Швабского герцогства), отчетливо выражало намерение Оттона II связать обе страны в единую Империю. Об этом же свидетельствовало и предполагавшееся совместное участие в рейхстаге немецкой и итальянской знати.
В самом конце апреля Оттон II отправился в путь и в мае прибыл в Верону. Относительно точной даты прибытия императора невозможно сказать ничего определенного. Первая составленная в Вероне дарственная грамота датирована 7 мая. Получается, что императорский кортеж за неделю преодолел расстояние не менее 450 километров. Хотя в принципе это было возможно, однако не было необходимости так спешить — императора могли и подождать. Если Оттон II прибыл в Верону все-таки 7 мая, то неясно, чем он был занят три недели (и, соответственно, для чего так спешил), поскольку следующий диплом датирован уже 1 июня. Высказывалось предположение, что императорский двор прибыл в Верону около середины мая, однако эта версия не основывается ни на чем, кроме догадки о допущенной в свое время переписчиком ошибки. Кроме того, все равно оставалось много времени до начала работы рейхстага, открывшегося в начале июня. Так позволим же и мы себе высказать догадку: Оттон II прибыл в Верону не позднее упомянутой даты 7 мая и последующие три недели, до открытия рейхстага, посвятил предварительным индивидуальным консультациям с наиболее влиятельными магнатами, дабы подготовить принятие желательных для себя решений.
В Вероне тогда собралось поистине блестящее общество: помимо императора, его матери Адельгейд, супруги Феофано и сына Оттона прибыли патриарх Аквилеи Радоальд, архиепископы Виллигис Майнцский, Эгберт Трирский и Гизилер Магдебургский, епископы Ноткер Люттихский, Вольфганг Регенсбургский, Петр Павийский, Адам из Паренцо, Петр из Комо, аббаты Рамвольд Регенсбургский, Майоль Клюнийский, Рудольф Кемптенский, капеллан Хуго, герцог Каринтии Отто, герцогиня Беатрикс из Верхней Лотарингии, Генрих из герцогского рода Луитпольдингов послы из Венеции и Чехии, представители от Бремена и Корвея. Кроме того, присутствовало множество знати и духовенства, прибывших по этому случаю со всей Империи.
Высокому собранию предстояло принять решение по многим важным вопросам. Прежде всего нашли преемника умершему около полугода тому назад герцогу Швабии и Баварии, точнее говоря, двоих преемников, для каждого из двух герцогств. Оттон II не решился передать их в одни руки, поскольку не видел такого надежного и преданного ему человека, каким был герцог Отто. Швабия тогда возвратилась во владение франконского дома, который укоренился там еще во времена короля Генриха I Птицелова: император передал ее в лен Конраду, графу из Рейнгау, брату графа Удо, погибшего в сражении на мысе Колонне, двоюродному брату той самой Иды, женившись на которой в свое время Лиудольф, сын Оттона I, получил герцогство Швабское. Герцогом Баварии стал Генрих Луитпольдинг, известный как Генрих Младший, сын герцога Берхтольда, в 978 году осужденный к изгнанию за участие в мятеже против императора, но позднее вымоливший прощение; ему вскоре были переданы также Каринтия и Веронская марка, и с тех пор он, добившись исполнения своих желаний, оставался верен императору и его дому. Таким образом, в Баварии герцогское достоинство было возвращено представителю исконной династии. Поскольку вновь избранные герцоги не были столь приближенными к императорской особе, как покойный Отто, они практически не пользовались влиянием на принятие решений по общеимперским вопросам, сосредоточившись на делах своих герцогств, что неизбежно повлекло за собой возрастание влияния обеих императриц и духовных князей. Вместе с тем в этих назначениях усматривают признак того, что император после поражения на юге Италии должен был идти на известные уступки немецким князьям, по крайней мере в самой Германии. И вообще Веронский рейхстаг ознаменовался компромиссами, готовностью сторон идти на уступки друг другу, а не стремлением одержать верх.