Страница 3 из 111
— А к чему врать? — удивился я. — Я никогда не делал ничего такого, чего должен был бы стыдиться.
— А ты скажешь ли ему, что бежал со своей родины? — спросил Мехмед-ага.
— Да, скажу. Ведь это правда.
Мехмед-ага добродушно усмехнулся.
— Есть истины хуже лжи и ложь — лучше истины. Но вот и Смит. Он пришел раньше условленного часа — значит ты ему нужен. Посиди в твоей комнате, пока я не позову, и не забывай моих советов.
Действительно, шаги мистера Смита уже слышались совсем близко, за решетчатой перегородкой. Я незаметно вышел через заднюю дверь трактира. Вернувшись в мою маленькую каморку, я загляделся в окно. Тяжелые листья пальм в саду висели неподвижно. Сквозь розовые кусты поблескивали воды моря. В тени важно расхаживали пышные павлины. Совсем не такой представлял я себе огнедышащую Африку, тревожившую мои юношеские сны. Та, другая Африка, была обманом, созданным волшебниками пера.
Слуга Ибрагим подошел тихо, на цыпочках, к окну.
— Повезло тебе, приятель, — сказал он, — Мехмед-ага зовет тебя.
Я застал Мехмед-агу и англичанина сидящими на тахте. На маленьком столике перед ними стояли холодные закуски и две бутылки: одна с вином — для англичанина, а другая с коньяком — для Мехмед-аги. Как мусульманин он не пил вина.
Мистер Смит был высок и тонок, как жердь. Его продолговатое сухое лицо застыло в ледяном спокойствии. Серо-стальные глаза смотрели пристально и проницательно. Что-то неприятное и отталкивающее было в этом холодном взгляде. Мне показалось, что он осматривает меня так, как наши барышники осматривают лошадей на торге.
Мехмед-ага указал мне на свободный стул, и я сел напротив него, как мы уговорились.
— Вот он, мой доктор, — добродушно сказал он и налил мне рюмку вина, которое пенилось и шипело. — Побеседуйте, юноша говорит по-английски!
Я снова посмотрел на англичанина. Лицо у него было худое, как у человека, живущего впроголодь, но кожа была гладкая, почти без морщин — старость еще не успела наложить свой нерадостный отпечаток. Жиденькие волосы на макушке были белы как снег. Трудно было определить какого он возраста. Люди, подобные мистеру Смиту, преждевременно стареют в пятьдесят лет, но, дожив до шестидесяти, выглядят моложе своих лет. Он немедля засыпал меня таким количеством вопросов, что я не успевал посматривать на Мехмед-агу, прежде чем ответить и, чтобы не сделать ошибки, я мямлил неопределенные: «О, сэр...», «Нет, сэр...»
— Подожди, старый друг, — обратился Мехмед-ага к любознательному англичанину. — Мой лекарь не настолько знает английский и может запутаться. Время наше, незачем торопиться. Говори медленнее. Дай ему срок спросить свое сердце, прежде чем ответить. Самые чистые слова идут от сердца.
Плантатор повторил свои вопросы. Отвечая, я посматривал на Мехмед-агу, который то поглаживал свою бороду, то лукаво усмехался. Но вот мистер Смит опять ускорил темп.
— Почему вы уехали из вашей родной страны? — спросил он, стараясь угадать причину. — Наверно, какое-нибудь юношеское увлечение?
— Нет, сэр.
— Догадываюсь. О, молодость, молодость! — обернулся он к Мехмед-аге. — Старики осуждают твои проказы и все же жалеют, что не могут их делать. А к чему у вас склонности? К спиртному?
— Нет, сэр...
— К картам?
— О, сэр...
— К женщинам?
— Нет, сэр...
— На Кокосовых островах этого и нет. Предупреждаю вас.
— Понимаю, сэр...
— Туземцы... Черные, тонконогие, нечистоплотные, отвратительные...
— Дорогой друг, ты опять заспешил, — вмешался Мехмед-ага. — Не забывай, что ты говоришь с доктором.
— Ясно, ясно! — через силу улыбнулся англичанин. — Господин наполовину доктор, но и это нужно проверить, не так ли? Знаете ли как лечится малярия?
— Да, сэр.
— Укажите признаки.
— Терциана: повышенная температура днем от 38° до 40°. Тропическая: ежедневная температура от 38° до 41°. Сопровождается болями в теле и особенно в позвоночнике, иногда наступает паралич...
— Достаточно. Лекарства?
— Тридцать таблеток хинина, по шесть в день, через каждые два часа, или восемь впрыскиваний хинина, после этого — пятнадцать таблеток атебрина. По три в день...
— Достаточно! — сказал Мехмед-ага, и лицо у него порозовело от удовольствия. Очевидно, он до этого момента сомневался в моих познаниях в медицине и радовался, что я достойно выдержал экзамен. Он с торжеством посмотрел на англичанина и продолжал: — А теперь посмотрим, какие же будут условия. Да, да, условия, старый дружище. Мой доктор заключит договор только на один год, и ни днем больше. Это будет первым пунктом договора. Во втором будет определено жалованье. Что ж ты будешь ему платить? Ты посмотри только, какого человека я тебе даю и сам оцени. Предоставляю это твоей совести.
Мистер Смит без всякой нужды откашлялся и пробормотал:
— Да, да, по совести... Я заключаю договоры самое меньшее на три года, но для него сделаю исключение. Ради тебя, мой друг Мехмед... И буду ему платить двенадцать английских фунтов в месяц — опять-таки ради тебя. Ты меня понимаешь? Для друга я готов в огонь и в воду. Что ты качаешь головой, Мехмед-ага? Ты не доволен? Я плачу пятнадцать фунтов самому верному моему хавилдару! А что представляет собой этот молодой человек? Уравнение со многими неизвестными. Мы еще не знаем, что он может. Но для твоего удовольствия, старый друг, я дам ему пятнадцать фунтов в месяц.
Мистер Смит вынул договор, и я его подписал. Задаток, который я получил, был достаточен, чтобы заплатить мой долг добрейшему Мехмед-аге и купить кое-какие необходимые вещи для далекого путешествия.
Конец унижениям, теперь начиналась неизвестность...
Вместе с мистером Смитом мы купили впрыскивания против змеиного яда, хинин, хинные впрыскивания, атебрин, риванол и другие медикаменты, затем я зашел в книжный магазин, купил карту и поспешил вернуться в мою каморку. С тоской на сердце я нашел далекие, неведомые Кокосовые острова, куда скоро должен был отправиться. Они были отмечены несколькими маленькими точками. На более подробной карте их легко найти в Индийском океане, юго-западнее острова Явы, на 94°33' восточной долготы от Гринвича и на 12°5' южной широты. Я вымерил расстояние от Александрии до Кокосовых островов: нужно было проплыть 2600 километров через Суэцкий канал и Красное море, а потом еще вдвое больше — по Индийскому океану. Мне была знакома скука на маленьких пароходах в море — однообразие быстро превращает их в тюрьму среди водной пустыни, — но меня утешала мысль, что часть пути проходит по Красному морю, вдоль берегов Африки и Аравии. Когда видишь на горизонте берега, чувствуешь себя увереннее и менее гнетет скука.
Но дело не в скуке — меня тревожило и не давало покоя другое обстоятельство. Вместо того, чтобы приближаться к моей родине, судьба меня гнала все дальше и дальше от нее. До каких же пор?
ГЛАВА ВТОРАЯ
На пути к Кокосовым островам. Через Суэцкий канал и Красное море. Джидда и Аден. Индийский океан. На экваторе. Что говорит испанский географ об острове Тамбукту. Шторм. Кораблекрушение.