Скитальцы

Видать, Магнус сделал его с запасом!

Она молча вырвала руку, ушла в глубь кладовки и открыла там какой-то ларь; насколько Эдеварт мог видеть, в ларе была мука, пшеничная мука. Зачем ей понадобилась мука? Верно, она просто растерялась.

Господи, ведь меня ждут! — воскликнул он и направился к двери.

Экономка вышла следом за ним. Лицо её посерело, и, казалось, она была готова убить его. Выходя, Эдеварт почувствовал, как она толкнула его в спину...

Лувисе Магрете сидела как на иголках.

Меня задержали, сказал он.

Она быстро заглянула в пакет и вздохнула с облегчением: Да, это тот пакет! Поехали скорей домой! Ты готов?

Да.

Они ничего не купили и шли к лодке налегке. Во дворе Лувисе Магрете вдруг останавливается и спрашивает: Ты был в пекарне?

В пекарне? Нет.

У тебя на спине белый отпечаток руки, говорит она и отряхивает его. Где ты был?

На кухне.

Вся пятерня отпечаталась. Это мука, я не могу её счистить.

Эдеварт тут же стаскивает куртку, трясёт её, трёт. Он зол, и ему стыдно, в голове мелькает мысль, что он мог бы вернуться на кухню и в благодарность так сжать экономке руку, чтобы раздавить ей пальцы об её массивное кольцо.

Не иначе как тебя обняла твоя экономка, говорит Лувисе Магрете, у неё даже губы побелели.

Она меня не обнимала.

Старая любовь со шхуны!

Эдеварт смеётся.

Значит, она всё-таки обняла тебя?

Эдеварт: Помолчи, ради Бога! Он надевает куртку как есть, и они спускаются к лодке.

Могла бы, но крайней мере, вытереть руки, не унимается Лувисе Магрете.

Эдеварт молчал. Вот бесстыжая, чёрт в юбке, придумать такую месть! Он сердился и на себя за то, что посреди двора снял куртку и стал её чистить, небось эта чертовка смотрела в окно и радовалась.

Лучше бы я сама поменяла эти пакеты, сказала Лувисе Магрете.

Да, так было бы лучше.

Но я не могла, мне не хотелось там показываться. Они могли подумать, что я пошла туда только затем, чтобы меня пригласили в дом.

Она донимала Эдеварта всю дорогу, и в конце концов он рассказал ей, что случилось. Он не совершил ничего предосудительного и мог всё объяснить, не прибегая ко лжи, совесть его была чиста. Лувисе Магрете быстро сообразила, что экономка хотела отомстить ей, а не Эдеварту, но отнеслась к этому спокойно и сказала полушутливо-полугорько: Теперь я не решусь отпускать тебя в лавку одного! Это была шутка, но жалкая, невесёлая шутка. Какое-то время Лувисе Магрете не могла забыть её и потому суетилась вокруг Эдеварта и ухаживала за ним с утра до вечера, как в первые дни. Наконец шутка забылась, мысли Лувисе Магрете были заняты уже другим.

Она спросила у Эдеварта: Ты поедешь домой, чтобы всё там приготовить?

Поеду, ответил Эдеварт.

Но дни проходили, а Эдеварт так никуда и не уехал, даже не сделал попытки. Ему было хорошо, он опять получил деньги от сестры Поулине, после того как она распродала в лавке новый товар, и теперь мог снова делать покупки у Кноффа и жить припеваючи.

Через некоторое время Лувисе Магрете снова поинтересовалась: Так ты поедешь?

Непременно, ответил Эдеварт.

Вот и хорошо, а то времени осталось уже в обрез.

Почему в обрез, разве ты уже купила билет? — спросил он.

Какой билет? Ведь я не собиралась ехать в Америку, думала, что останусь здесь.

И я тоже так думал, мрачно сказал Эдеварт.

Но теперь я понимаю, что не выдержу здесь, и давай больше не будем об этом говорить. Мне надо снова уехать в Америку. Поживу какое-то время, может, на Западе.

Значит, ты не уверена, что тебе там понравится?

Не знаю, ответила она. Но я постараюсь там прижиться. Ты вот смеёшься, и тебе, наверно, кажется, что я бессмысленно мечусь туда и сюда, но ведь у меня там дети.

У тебя есть деньги на билет? — спросил он.

Молчание.

У тебя есть деньги на билет? — повторил он.

Она ответила откровенно: Да. Андерс Воде даст мне взаймы.

Больше они не стеснялись друг друга. Ещё два месяца назад Эдеварт оскорбился бы, узнай он, что она готова взять взаймы у кого-то, кроме него, потому что два месяца назад с такой просьбой она обратилась бы прежде всего к нему. О, они оба уже не испытывали блаженного опьянения, их мучила отчуждённость, они больше не были преданы друг другу. Теперь она ни в чём не отказывала себе из страха причинить ему боль — Лувисе Магрете начала носить кольца, ведь они такие красивые, почему бы ей не носить их! Он заметил это, но ничего не сказал, словно так и надо, ведь он не знал, откуда у неё эти кольца, и не спрашивал о них. Мало того, однажды она вспомнила историю с белой пятерней на его куртке, посмеялась над проделкой экономки и спросила, не хочет ли он съездить к ней. Да, отвечал он, в следующий раз, когда Андерс Воде придёт в лавку, я уйду на кухню, чтобы оставить вас наедине. Ты не думай, Андерс Воде не такой уж плохой человек, заступилась за него Лувисе Магрете. Признаюсь, он тоже был немного влюблён в меня, это он подарил мне кольцо с жемчугом. Как-то на Рождество. Эдеварт ответил: Моя экономка тоже может кое-что подарить мне...

Нет, они больше не стеснялись друг друга. Их сердечное отношение друг к другу осталось в прошлом, а будущего у них не было.

И в любви они тоже стали скитальцами.

Осталось всего две недели, сказала Лувисе Магрете.

Две недели до чего?

До нашего отъезда. Ты должен подготовиться.

А может, ты съездишь со мной в Поллен, осмотришься там? — предложил Эдеварт. Вдруг тебе там понравится?

Но ты же там ничего для нас не построил?

Какая разница, разве ты привыкла жить только в больших домах, Лувисе Магрете?

Нет, покорно согласилась она, нет, клянусь Богом. Но ты сам говорил о доме, потому я и спросила.

Эдеварт: Дом я построю, правда, на это уйдёт время, но я его построю. Красивый небольшой дом для нас троих. Поедем и выберем для него место?

Хорошо, я поеду с тобой, ответила она.

Всё было решено. Но она торопила его с отъездом, словно не очень верила в смысл этой поездки и хотела знать, что успеет вернуться сюда через две недели, чтобы вместе со всеми уехать в Америку. Эдеварт тоже пребывал в нерешительности, он опасался того же, чего и она, что их поездка окажется напрасной. А что он скажет жителям Поллена, когда приедет туда с женщиной и ребёнком? И что скажут люди?

И многое другое...

Горевала только Хобьёрг. Юлия подарила ей двух кукол, теперь Хобьёрг собиралась переночевать у Кноффов третий раз и наконец получить котенка, но из этого ничего не вышло. Эдеварт пообещал ей, что там, куда они едут, у неё обязательно будет котенок.

Они заперли дверь и уплыли, усадьба снова осталась пустой, никто не провожал их, только шум водопада ещё долго следовал за ними по заливу. Они заехали к соседу Карелу и попросили его покуда приглядывать за Доппеном.

В Поллен они приехали на попутной лодке.

Эдеварт немного робел, на этот раз он вернулся домой не на шхуне с рыбой и не на лодке, груженной товаром для лавки, он приехал с незнакомой женщиной и незнакомым ребёнком. Что скажут его отец и сёстры, но главное, Йоаким, что скажет Йоаким?

Когда лодка вошла в залив, они увидели людей, сушивших на площадках рыбу, удивлённые, любопытные, они распрямлялись и не спускали с прибывших глаз, Эдеварту стало не по себе. Но что поделаешь. Уфутенец и в этом году стоял в Поллене со своей шхуной и сушил рыбу. Он так и не вернул Эдеварту деньги, которые занимал у него год назад, не смог; надо думать, сын Нильс, некогда торговавший вразнос, изрядно потрепал его состояние. Однако кое-что уфутенец, видно, всё же наскрёб, чтобы закупить рыбу и в нынешнем году.

Они пристали к берегу у лодочных сараев и поднялись в селение, Эдеварт нёс вещи. Как-то их встретят?

Ничего неприятного не случилось, решительно ничего. Лувисе Магрете оживилась во время поездки, всё-таки новые места, новые люди, это совсем не то, что день изо дня топтать в Доппене свои же следы, она нежно обняла Поулине. Хобьёрг освоилась с первой минуты и сразу же занялась кошкой с котятами, жившими при лавке, кроме того, она подружилась со старым отцом Эдеварта и рассказывала ему про Америку. Йоакима дома не было.