Страница 14 из 63
«Вот черт!» — подумал я. Но когда все идет слишком гладко это тоже не хорошо.
Мне кажется, что они вышли на нас случайно, а не целенаправленно, однако как только учуяли человека — реакция их была однозначной, как будто повинуясь мысленному сигналу вожака они кинулись вперед. Убежать от собаки не возможно. Поэтому я открыл огонь на поражение, давая Лемуру небольшую фору. Он бросил груз и изо всех сил ринулся к машине… он и сам не понял, как оказался на броне, да у него была выигрышная позиция. До БТР’а — не больше ста пятидесяти метров, но и до собак не больше двух сотен. Собаки проявляли поразительную прыгучесть, и все пытались достать нас за ноги. Лемур юркнул в нутро машины и уже заводил двигатель, в то время как я методично отстреливался от собак, желающих поужинать человечиной.
Теперь торопиться было нельзя, выезд с площадки был блокирован комариной плешью, нет, мы бы ее проскочили, если бы смазанным пятном в ней или чуть левее не проросла бы карусель. Вот это уже опасно, когда несколько аномалий срастаются в одну, поэтому мы бочком стали объезжать эту конструкцию, нацелившись на забор из сетки-рабицы. Мы так и не обыскали депо, а собак становилось все больше, они остервенело бросались на колеса, конечно, даже если они порвут покрышки в лохмотья нам это особо не повредит, но вот скоростные характеристики мы потеряем, поэтому мы торопились покинуть это место. До того, как появились собаки, у меня была мысль написать на убежище, что в нем можно переждать выброс, но теперь без зачистки тут делать нечего.
Мы проложили новую трассу, оставив стаю позади себя. Лемур включил радио, и снова в наши уши просочились звуки тяжелой музыки. Насколько я сумел разобрать играл «Мастер», что-то из англоязычного. Песня была смикширована с чем-то из «Rummstein», и перетекала в классическую обработку одной из песен «Металлики». Однако этот безумный бредовый микс позволял удержать сконцентрированными все необходимые сейчас чувства.
Потом диджей взял слово, его было слышно гораздо лучше, чем вчера.
«Приветствую вас, если вы все еще находитесь на Обратной стороне реальности, значит, вы все еще живы. С вами ЭдРадикал. Я расскажу вам последние новости. Итак, на северо-западе Москвы хозяйничает шайка мародеров, наскоро сколоченная из любителей романтики. Будьте внимательны и осторожны. Люберецкая группировка, или ее остатки, или те, кто выдавал себя за оных, погибли, попав в мощную магнитную аномалию, которая занимает теперь четверть означенного района. Со спутника пришла любопытная картинка, два фронта высококонцентрированного нечто или простите за каламбур, нечта сформировались на стыке двух неизвестных фронтов и движутся с Атлантики на нас, что позволяет мне сделать прогноз не опираясь на сводки ученых о том, что дня через три четыре нас ждет турбо-пиздец товарищи. Ищите убежища понадежнее.
На повестке дня интересный вопрос — куда эвакуировали людей. ЭдРадикал заявляет вам, никуда их не эвакуировали, все погибли в дороге к бункерам и подземным городам. Тут я опираюсь лишь на официальные данные. Откуда у Эдда официальные данные? Все просто, вы можете сами их слушать, перенастроив ваши приемники на вторую немертвую волну. Правда, боюсь, ничего интересного вы не услышите.
Едем дальше… сталкеры с прежней Зоны это сообщение адресуется вам, если вы меня слышите, сбор объявлен у нашего общего маяка — останкинской телебашни. Не проходите мимо, сегодня, как никогда мы нуждаемся в вас. Если у вас сохранились средства связи, звоните мне, мой телефон пока доступен».
Эд выдал в эфир свой номер и снова поставил тяжелый металл.
— Почему он не шифруется от военных? — удивился Лемур.
— А смысл? — улыбнулся я, — его не тронут, он возможно где-то как-то и в оппозиции, но на самом деле вполне понятно, то все делают сейчас одно важное дело — выживают.
Лемур пожал плечами. Мы все это время так старательно бежали от мира, что нам так и не удалось главного — сбежать от самих себя. И сейчас каждая весточка из мира людей воспринималась нами с радостью. Это чувство было сложно описать словами. Я думаю, оно в них и не нуждается.
Наматывая километры, мы, наконец, встретили первую достойную заставу с брустверами, укрепленными позициями и, как я понял, неплохим укреплением, для защиты от выбросов аномальной энергии. На навстречу поднялись четыре дула скорострельных пулеметов, мы сбавили скорость и выбросили белый флаг. Это были люди. Так или иначе, это были свои.
Суровые лица немолодых мужчин смягчились, когда они увидели наши защитные костюмы.
— Сталкеры? — выдохнул он. Круги под глазами, и полопавшиеся капилляры в глазах выдавали усталость, а вздувшийся зоб — отсутствие или недостаток антирада.
Мы утвердительно кивнули в ответ. Его лицо просветлело.
— Пропустить! — рявкнул он. Самодельные ворота развели в разные стороны, и мы оказались на территории условной заставы. Измученные люди, видимо денно и нощно держащие здесь оборону, смотрели на нас с надеждой. Я почувствовал, как щиплет глаза. Мы не могли уйти отсюда просто так. Здесь были напуганные женщины и дети, мужчин с оружием было не так и много, и чувствовалось, что оно на вес золота.
— Мы постараемся вам помочь, — сказал я, голос плохо слушался, это было тяжело, потому, что я понимал, очевидно, большей половине из них ничто не поможет. Слишком поздно. Их укрытие, показавшееся надежным — на самом деле не отвечало требованиям радиационной защиты. По большому счету мы относили выбросы аномальной энергии к разновидности радиации.
Сначала мы хотели перевезти их в бомбарь к пожарному депо, но потом эта идея показалась нам не привлекательной здесь почти не осталось горючего, кольцо монстров все плотнее сжималось вокруг этих людей, и нам даже при всем желании не перебросить их всех, у нас не хватит боеприпасов, мы погубим их и себя. Но кое-что мы сделать могли.
Мы оставили им почти все лекарственные препараты и большую часть антирада. Мы сделали, несмотря на увеличивающуюся волну слепых псов, несколько ездок к тому бомбарю, за что были вознаграждены горючим. И мы отдали главному из них десяток «итаков», объяснив, что их необходимо расположить по периметру, чтобы местность стала более ли менее чистой. Нас благодарили, матери просили взять с собой своих детей, но мы понимали, что в Москве может начаться заварушка почище того, что мы видели до этого мы отказали всем, вернее почти всем.
На броню ловко вскарабкался парень лет пятнадцати, наверное, не больше, за спиной у него была плетеная корзина.
— Разрешите мне поехать с вами, — ровным голосом попросил он.
— Здесь безопаснее, — улыбнулся я, — наш путь далек и опасен…
Парень кивнул, и вместо объяснений показал мне керамический пистолет, заряженный вовсе не пулями, а транквилизатором. Сомнений быть не могло, только один человек в прежней Зоне заказывал себе такое оружие. Оружие, которое не убивало. И это был Болотный Доктор. Выходит, он жив? И он послал… своего … друга? Ученика? Соратника? Помочь нам… или … или не помочь, или помочь понять, или разведать…?
Рой мыслей пролетел в голове за долю секунды, но я уже открыл для него люк. Парень проворно скользнул в нутро коробочки, и мы продолжили путь, оставляя за собой один из, возможно, последних островков жизни…
Парень не встревал в разговоры, он лишь представился нам в начале пути:
— Зовите меня Змей.
Мы утвердительно кивнули, а Змей, спрятал лицо в длинных высветленных солнцем волосах и впал, как мне показалось в некое оцепенение. Может быть, просто задремал. Казалось, все пространство разделилось на две неравные части. Вся его инакость просто светилась неярким матовым светом, и это нельзя было объяснить. Нечто подобное я ощутил, когда встретил Болотного Доктора, потому как он двигался, говорил, рассуждал, можно было подумать, что он не человек, а скорее порождение Зоны. Вот так же и Змей.
На шее его висел простенький респиратор, из всей защиты — пыльник и широкополая шляпа. Ни защитного костюма, ни противогаза, ничего такого, а ведь он передвигался, во-первых, пешком, а, во-вторых, должен был выйти из Зоны гораздо раньше нас…