Грехи ночного неба

Позади шумел листвой лес или роща. Горизонт невозможно было различить, но Пашке показалось, что в одном месте небо светлее, чем везде. Человек всегда старается идти к свету, поэтому Пашка посмотрел еще немного, как догорает скорлупа, и отправился в путь. Туда, где светлело небо.

Идти было трудно. Во-первых, потому, что Пашка ничего не видел. А во-вторых, он не мог рассчитать свои маленькие шаги поперек грядок – нога попадала то на гряду, то в ложбину. Наконец, Пашке было здесь страшно.

Впрочем, бороться со страхом он уже умел. Страх – предрассудок, а Воспитатель строго следил, чтобы дети не поддавались предрассудкам.

Время от времени Пашка поглядывал на черное небо и прикасался через одежду к приемнику. Интересно, где сейчас остров? В какой точке неба?

Мальчику трудно далось расставание с «Покровителем», но коробочка на груди согревала сердце и не впускала уныние. Как письмо от далекого, но бесконечно любимого человека, обещавшего вернуться.

«Покровитель» всегда рядом. Он все видит, все слышит и знает. Так учили Воспитатель, доктор Краб и даже король «Покровителя», однажды выступавший перед ребятами.

Впереди послышался шум. Кто-то быстро бежал, шурша ногами по соломе. Пашка остановился и затаил дыхание. Перед ним мелькнула тень – какой-то зверь остановился и зарычал, почуяв чужого. Это была скорее всего бездомная собака, но разве не опасны бродячие псы для маленького мальчика, одиноко идущего ночью по пустому полю?

Собака завыла и побежала прочь. Пашка с облегчением вздохнул. Впрочем, бояться было нечего, да и незачем. Собака не нападала. А если б и напала, «Покровитель» всегда рядом. Воспитатель не мог обманывать.

Впереди показалась полоса – еще более черная, чем ночь. Мальчик огорчился – он решил, что это начало леса, а заходить туда ему не хотелось.

Но это оказались всего лишь деревья и кусты, растущие вдоль асфальтового шоссе. Огорчение сменилось радостью – теперь не придется идти по бездорожью.

Пашка шагал по твердому асфальту с приподнятым настроением. Здесь было не так страшно. Правда, в темноте он плохо видел край дороги и иногда проваливался в канаву.

Сзади послышалось гудение машины. Пашка оглянулся: по краям дороги, по кустам и клочьям ночного тумана расползалось пятно призрачного света. Мальчик сошел в канаву и присел. Машина промчалась мимо, не сбавляя скорости. За несколько секунд, что Пашка провел в кустах, он вдруг понял, что существует ночной холод.

Он вернулся на дорогу и прибавил шаг.

Дорога шла то вверх, то вниз. И когда Пашка забрался на один из таких холмов, перед ним как будто открылось звездное небо. Впереди лежал город, полный огней даже в глубокую ночь. Пашка остановился.

Он вспомнил слова Воспитателя. Там, на «Покровителе», никто не мог его ударить, обидеть или отобрать еду. Теперь же ему предстояло ступить в дикий мир, где никогда нельзя предсказать, что будет в следующую минуту. Здесь все чужое, здесь никто не позаботится об одиноком, несчастном человеке. Так говорил Воспитатель.

Мальчик передохнул и снова тронулся в путь. Через несколько сотен шагов он разглядел впереди небольшую светящуюся будку. Это был пост ГАИ, там были люди. Пашка сошел с дороги и пробрался за кустами, чтобы его не увидели. Если бы его сейчас забрали, он не смог бы вразумительно объяснить, как оказался ночью на дороге.

С этого места дорога расширялась, по обочинам горели фонари. Пашка шел мимо одноэтажных дачных поселков, мимо придорожных магазинов и автобусных остановок. Потом начался мост – длинный и гулкий. Внизу темнели однотипные складские корпуса, бетонные заборы.

Это был тот самый город, откуда взяли Пашку. Но мальчик не помнил, да и не знал никогда расположения всех улиц, ему предстояло учиться всему заново.

Вскоре промышленный район кончился, пошли серые пятиэтажки и редкие магазины. Пашка с любопытством смотрел в слепые окна домов. Трудно было представить, что за ними – тысячи людей. Мальчику было интересно встретиться с кем-то из них, ведь, по словам Воспитателя, эти люди так сильно отличались от обитателей небесного острова.

Сейчас здесь царило безмолвие.

Пашка все чаще ловил себя на мысли, что ему хочется спать и есть. Увы, город был голый – ни единого теплого спокойного местечка, за исключением подъездов, в которые мальчик не решался заходить.

И вдруг он остановился. Прямо перед ним улицу пересекали две металлические полосы. Обновленная память сработала четко – это железная дорога, и ведет она, конечно, к вокзалу. А вокзал – это...

Пашка не забыл тесную каморку за камерами хранения. Помнил он и то, что на вокзале можно достать еды.

Он пошел по рельсам, но довольно скоро уперся в глухие железные ворота. Тогда он отправился в обратную сторону. Глаза уже слипались, ноги требовали отдыха. Пашка несколько раз уже почти решался присесть, отдохнуть, но потом передумывал, понимая, что встать будет труднее.

Рельсы расходились, сходились, их становилось то больше, то меньше. Рядом шли уже несколько железнодорожных путей. Впереди показались вышки с яркими прожекторами. Пашка понял, что добрался-таки до вокзала.

Он сразу почувствовал прилив сил и настроения. Здесь было светло и многолюдно. Мальчик с интересом разглядывал этих людей, они ведь были совсем другие. И все же он не боялся их.

Внутри вокзала за прошедший год все изменилось. В зале ожидания, на том месте, где он ждал маму, уже не было скамеек. Теперь здесь стояла полированная буфетная стойка. Странно, но ни единое горькое воспоминание не кольнуло его в тот момент.

Он прошел к камерам хранения. Щель между ящиками была забита фанерой. Теперь все, что связывало его с этим местом, все, на что можно было опереться, не существовало.

Пашка пробрался в угол зала ожидания, нашел свободную скамейку и сел. Какая-то пустота была в душе, и хотя Пашка чувствовал, что это лишь предрассудок, он не мог бороться с собой. Он залез на сиденье с ногами, положил голову на подлокотник и уснул.

Зеленая песня плавно взяла его в свои объятия. И вот уже Пашка плывет среди высоких гибких стеблей, мимо зеленых звезд, слабо шевелящих своими лучами, мимо пещер, в глубине которых сияют таинственные огни. На сердце легко и безмятежно. Этот дивный мир принадлежит только ему. Тишина и спокойствие кружат голову. Мальчик то взлетает в светлую высь, то опускается на прохладное дно, трогает руками бархатные листья, смотрит в глаза фантастическим созданиям, обитающим в пещерах...

Пашка уже проснулся, но не хотел открывать глаза. Зеленая песня вернула ему силу, которую долго не собьют усталость и голод.

Рядом кто-то шмыгнул носом. Пашке пришлось разлепить веки и поднять голову. На него с усмешкой глядел чумазый мальчишка в яркой, но грязной куртке.

– Эй, деньги есть? – звонко спросил он и обеими руками принялся чесать черные кучерявые волосы.

Пашка помотал головой.

– Врешь! Давай деньги, а то ребят позову.

Сбывались слова Воспитателя о жестокости и неразумности этого мира. Впрочем, Пашка и без этого все понимал, ведь он хорошо помнил, как его бросила мать, как его били, как отняли шоколадку. Все продолжалось. Но сейчас он стал другим человеком. С ним был «Покровитель».

Чумазый мальчишка что-то пробормотал и убежал. На Пашку теперь подозрительно поглядывала полная старуха с двумя перевязанными сумками.

– Вот гляди, мальчик всю ночь тут сидел без родителей, – тихо сказала она своей соседке, такой же старой, но не такой толстой.

– Бездомный, – вздохнула соседка и придвинула поближе свой узел. – Их сейчас полно. Или с интерната сбежал. Я помню, мы в войну...

Соседка начала что-то вспоминать, и про Пашку временно забыли. Зато вернулся чумазый цыганенок, ведя с собой двух товарищей или братьев.

– У него деньги есть, – сказал он. – А он не дает.

– Точно, есть, – согласился второй. – Вон он какой чистенький. Ему мамка небось на мороженое дала.

Третий схватил Пашку за рукав и потянул на себя.