Древняя Греция

Древняя земля Трои в наше время

Весьма любопытна и давняя легенда, о которой сообщает Евагрий Схоластик. По его словам, Константин, основавший Восточную Римскую империю, якобы избрал местом будущей столицы именно территорию между Троадой и Илионом (как бы в противовес Риму). Он даже заложил фундамент и высоко поднял стену, но потом посчитал Византий более подходящим местом. Очевидно, легенда отражала его намерение связать судьбу своей новой столицы с судьбой легендарной Трои, дабы ее символическая древность и великая слава превзошла значение древнего Рима.

Дабы не возвращаться к теме, скажу следующее… Во-первых, по мере развития цивилизации возраст культуры и появления самого человека не укорачивается, а удлиняется. И это факт… Во-вторых, огромное число упоминаемых различными древними источниками произведений исчезло из багажа культур, может навсегда. Это тоже факт, не вызывающий удивления. В-третьих, устное творчество народа существовало и существует. И в этом нет сомнений. В-четвертых, напечатаны все произведения могли быть только после того, как появилась печать. В-пятых, не исключено вовсе, что мы еще станем свидетелями новых поразительных открытий. Пока же Древняя Троя все еще продолжает оставаться загадкой, несмотря на то что «героическая мечта тридцати веков – Троя, стала вдруг осязаемой и вещественной благодаря раскопкам в Гиссарлике» (М. Волошин). Что мы знаем о Трое и ее героях? Если даже что-то и знаем, то что читателю до судеб Агамемнона, Ахиллеса, Париса, Приама или Гектора. Конечно, мы согласны с Лосевым, писавшим: «Дело в том, что Гомер еще не умер, Гомер еще перекликается с нами и с нашими современными, мы бы сказали, весьма острыми идеями и настроениями». Однако Лосевы ушли, и грустно наблюдать, как порой с легкостью необычайной мы сами же готовы выбросить из собственной истории целые периоды (более славные и героические, нежели Гомерова Троя). Хотя сто лет назад поэт Н. С. Гумилев восклицал, что его «смутную душу» тяготит «странный и страшный вопрос» – можно ли жить, если умер Атрид, «умер на ложе из роз» («Воин Агамемнона»). Сегодня герои, видя, что произошло с Россией, возможно, горько воскликнут: «Тягостен, тягостен этот позор, жить, потерявши царя!» Ту Россию мы потеряли, она сгинула как Троя, но непременно воспрянет из руин в лучах новой, еще более громкой славы. В конце концов, разве Эней, представитель царского троянского рода, стоя на развалинах Трои, с болью в сердце взирая на погибающую отчизну, не ощущал в глубине души, что именно ему (после схватки с Ахиллом, долгих странствий и мук, после горечи потерь и вереницы невзгод) суждено будет высадиться на прекрасной земле Италии, где он и его потомки создадут могучий и победоносный Рим! И ведь удача сопутствовала ему, ибо он взял с собой самых близких друзей и святые сакральные образы своей веры. В конце концов, И. С. Глазунов прав, сказав: «Я считаю, что человеческая душа не меняется, как не меняется небо со времен Гомера».

Характер жизни греков и их облик

Давайте, однако, посмотрим, что же представляла собой Аттика в VIII—VI веках до н.э. Пусть ориентирами нам послужат книги Геродота, Фукидида, Ксенофонта, Тацита, Плутарха, Платона и Аристотеля. Аттика на ранних этапах представляла собой общество, где большинство людей все еще обитало в сельской местности, в маленьких селениях полудеревенского или полугородского типа. Но затем военные опасности и другие причины привели к оттоку жителей из сел в города (греки называли этот исход «синойкисмом» – поселением вместе). Процесс наметился уже при царе Тесее. Как не раз бывало в истории, война имела не только отрицательные, но и положительные последствия. Она соединила греков и дала им на короткое время ощущение единства. Подобным же образом великие войны объединяли всех русских – эллинов Севера.

Ш. Куапель. Неистовство Ахилла

В поэмах Гомера и Гесиода, да и других авторов, можно узнать о положении масс. Поэмы дают широкое представление о жизни и трудах Греции в ту эпоху. Перед нами предстает страна с патриархальным укладом, но уже почувствовавшая вкус к богатству и ремеслам. Рабовладение выступает как важнейший признак богатства. Хотя в обществе все еще сохраняются некие патриархальные черты. Во главе стоят старейшины или жрецы, которых греки называют «басилевсами». Существует и народное собрание, которое собирается лишь в экстренных случаях (так, на Итаке оно не собиралось в течение 20 лет). Однако басилевсы стараются сохранять хотя бы видимость народной воли. Иначе говоря, социально-политический строй греков можно было бы оценить как «разновидность военной демократии». Но эта так называемая демократия жестока, порой просто бесчеловечна… Страницы «Илиады» полны сцен откровенной жестокости, чуть ли не садизма… Агамемнон обесчестил дочь троянского царя Приама и Гекубы – Кассандру. Или вот «герой» Ахиллес не только после поединка отказывает умирающему Гектору в милости – передать его мертвое тело престарелому отцу, но он еще и надругался над мертвым телом героя. Пусть Гектор убил Патрокла, друга Ахиллеса, но Патрокл и Ахиллес – захватчики. Кажется, Ахиллесу мало этой крови. Он жаждет мести и своими руками убивает 12 юных троянцев. Ахейцы убивают мужчин побежденной Трои, а женщин забирают в рабство. Ахиллес объяснял жестокость своего сердца тем, что он был рожден не от Пелея и Фетиды, но скалами и морем. Полагаю, что он рожден не скалами и морем, но той хваленой западной цивилизацией, которой органически присуща жестокость.

А. Иванов. Приам просит у Ахиллеса отдать тело сына

Ш. Марилье. Ахиллес привязывает тело Гектора к колеснице. 1786 г.

Немало места в поэмах уделено описанию оружия, одежд и домашней утвари. Все говорит о том, что Греция вступила в полосу социального расслоения. В «Одиссее» видим переселенцев и батраков. Их горькая доля известна Гомеру. В «Илиаде» сказано о тяжком положении батраков (о том говорит Ахилл). Перед нами мелькает образ одинокой пряхи, что едва в состоянии заработать на хлеб своим детям. Царь Агамемнон противопоставлен беднякам. Встречаются и колоритные фигуры нищих (образ Иру, стоящий перед пирующими женихами, просящий подаяние, а рядом в образе переодетого нищего предстал Одиссей). Одним словом, то общество, которое мы видим, далеко от справедливости. Потому Зевс и обрушивает бурю и ливни на злых и неправедных людей, которые «неправый свой совершают на площади суд и насилия множат, правду теснят и ничуть наказанья богов не страшатся» (Ил. XVI, 386—388). О торговле говорится немного и без всякого почтения. В «Одиссее», правда, сказано о прибытии финикийского корабля на о. Сирию, который полон красивых товаров. Купцы эти в течение года ведут с греками торговлю, да и сам Одиссей порой выдает себя за купца (Од. XV, 415; IV, 222). Однако когда феакиец Евриал увидел в Одиссее купца, отъехавшего за море с целью обогащения, тот страшно на него обиделся и назвал наглецом (Од. VIII, 159—166). Хотя он же абсолютно спокойно воспринял вопрос Полифема, а не разбойник ли он. В то время разбой и рабовладение воспринимали как достойное и похвальное занятие. Переодетый Одиссей откровенничает перед спутниками не без очевидной гордости (Од. XVII, 422—423):

Итак, в Греции появляются города-полисы (Коринф, Мегары, Фивы, Халкиды, Аргос, Эретрия, Эгина, Милет, Смирна, Эфес, Спарта, ну и конечно же Афины). И в Малой Азии возникли города, которые были самой развитой частью Греции (по крайней мере в VIII в.). Здесь находились плодородные земли, залежи полезных ископаемых, пролегали главные торговые пути, связывающие Грецию с Востоком. Отнюдь не торговля, не язык знаний или ремесел были тогда главными орудиями, источниками богатства, но мечи, кинжалы, разбои, войны. С их помощью воюющие стороны и захватывали многочисленные богатства. В доме Одиссея полно золота и меди, что и привлекло сюда женихов (а вовсе не прелести его Пенелопы).