Страница 8 из 67
– Но ведь это правда, сэр Гидеон?
Клерк склонил голову набок, как любопытный воробей на заборе.
Адвокат досадливо отмахнулся:
– Возможно, нет дыма без огня, но такого рода чепуха, рассчитанная на сенсацию, гораздо хуже грехов, которые она обличает. Я собираюсь сказать тому, кто сочинил эту скандальную клеветническую статейку, кто бы это ни был, все, что думаю об этой «Леди Мейфэра». Сама мысль обратиться ко мне с просьбой выступить в защиту этого позорного потока злобной клеветнической чепухи просто оскорбительна. Кем, черт возьми, они меня считают? Каким-нибудь недоучкой, подбирающим клиентов в канаве?
Тадиус размышлял о том, что сэр Гидеон может возмущаться сколько угодно, пока он перелистывает толстую регистрационную книгу. Он почувствовал некоторую жалость к женщине, так бездумно ринувшейся в пекло этого праведного гнева.
– Есть просвет, сэр Гидеон. В следующий четверг в четыре часа у вас свободное время.
– В таком случае пошли извещение на бейзуотерский адрес и пригласи на это время леди из Мейфэра.
– Как скажете, сэр Гидеон. Пошлю курьера прямо сейчас.
Сэр Гидеон потянулся к вешалке за пальто и теплым шарфом.
– Ах да, не забудь их уведомить, что за консультацию надо заплатить пятьдесят гиней независимо от того, возьмусь я за это дело или нет.
– Я имел это в виду, – ответил Тадиус с легким упреком.
– Да, разумеется, – бросил патрон, направляясь к двери. – Я еду домой, Тадиус. Сара пригласила на ужин школьных подружек, хочет меня им представить и строго-настрого приказала не опаздывать. Насколько я понимаю, родителям подружек следует дать понять, что у Сары хоть и нет матери, отец ее – вполне достойный человек. Не засиживайся слишком долго.
Он помахал клерку рукой и торопливо вышел.
Сверкающее зеленое авто объехало Манчестер-сквер и остановилось возле дома номер 10. Макс Энсор повернулся к жене с лукавой улыбкой:
– Не забывай, Констанс, ты здесь больше не живешь.
Она рассмеялась и покачала головой:
– Если бы я могла об этом забыть!
– Ну, я не знаю, – ответил он, все еще улыбаясь. – Ты не видела сестер шесть недель и, как только встретишься с ними, тотчас забудешь обо всем, что случилось с того момента, как вы расстались.
Констанс снова покачала головой и положила руку, затянутую в перчатку, на его руку, покоящуюся на руле автомобиля.
– Я никогда бы не смогла этого забыть, Макс. – Ее темно-зеленые глаза были серьезны, но в самой их глубине сверкали искорки смеха. – Ни одна минута из последних шести недель не исчезнет из моей памяти, – сказала Констанс. – И не только из памяти, – добавила она с лукавой улыбкой. – Мое тело тоже хранит воспоминания.
Макс рассмеялся, выскочил из машины и обошел ее, чтобы открыть дверцу для Констанс.
– Я разделяю твои воспоминания, любовь моя. Иногда в тебе появляется нечто от самки леопарда.
– В самом деле? – Она удивленно вскинула брови. – Хотелось бы знать почему.
– Однажды я прочел, как ведут себя леопарды в период спаривания, – торжественно сообщил ей муж, когда она ступила на тротуар. – Ведут они себя бурно, самка рычит и царапает своего партнера, после чего сбрасывает его с себя ударом мощной лапы с выпущенными когтями.
– Неужели я все это проделывала? – спросила Констанс с притворным ужасом. – Что-то не помню. Это вовсе на меня не похоже. Ведь характер у меня мягкий.
– Это тебе просто кажется, моя дорогая жена, – усмехнулся Макс.
Он приподнял ее лицо, взяв указательным пальцем за подбородок, и оно оказалось почти на одном уровне с его лицом. Констанс была почти такой же высокой, как Макс.
– Через два часа я за тобой заеду.
– Не глупи, Макс. Я найму кеб.
– Нет, я приеду и увезу тебя. В обществе сестер ты забудешь, что надо возвратиться домой. Кроме того, я тоже по ним соскучился, а также хочу засвидетельствовать свое почтение твоему отцу.
Констанс с минуту подумала и, кивнула:
– Согласна, только, пожалуйста, не спеши. Занимайся своими делами на Даунинг-стрит.
– Я и не собираюсь спешить. Мне надо только показаться премьер-министру, напомнить о себе на случай, если он забыл о моем существовании за время летних каникул.
– Сомневаюсь, что он о тебе забыл, – возразила Констанс. – Кто хоть раз тебя встретил, никогда не забудет.
– Ты мне льстишь, – ответил он со сдержанной улыбкой. Макс запечатлел на ее губах долгий поцелуй, несмотря на то что они стояли на улице.
– Я вернусь через два часа.
– Не спеши, – напутствовала она мужа, послав ему через плечо воздушный поцелуй, и стремительно шагнула к двери.
Макс вернулся к машине и двинулся к Вестминстеру и резиденции премьер-министра на Даунинг-стрит, 10.
Не успела Констанс закрыть за собой дверь, как появился Дженкинс.
– О, мисс Кон... – Он кашлянул. – Прошу прощения. Миссис Энсор. Так мне следует вас называть?
– Нет, нет, Дженкинс. Я никогда не привыкну к новому имени. Называй меня как прежде, мисс Кон, – сказала она и, стремительно приблизившись к нему, чмокнула в щеку. – Как у вас дела? Мне кажется, я тут не была целую вечность. Как миссис Хадсон?
– Все здоровы, мисс Кон, – сообщил дворецкий, широко улыбаясь. – Мисс Чес и мисс Пру наверху в гостиной.
– Нет, мы здесь, – раздался звонкий голосок Честити. – Кон, мы не рассчитывали, что ты так скоро вернешься.
Она уже летела вниз по лестнице, за ней спешила Пруденс.
Сестры заключили Констанс в объятия, Дженкинс одобрительно кивал, глядя на три головки всех оттенков рыжего цвета.
– Я принесу кофе в гостиную, – сообщил он.
– И несколько ломтиков миндального кекса, который миссис Хадсон вчера испекла! – крикнула вдогонку Дженкинсу Честити, высвободившись из объятий сестер.
– Признаться, я так и думала, что за шесть недель ты вряд ли перестанешь быть сластеной, Чес.
Младшая сестра вздохнула с притворным раскаянием:
– Пропащий я человек. Скоро стану круглой как шар.
Он скорчила уморительную гримаску, опустив глаза на свой пышный бюст, рельефно выступавший под муслиновой блузкой, и полосатую юбку, обольстительно подчеркивающую линию бедер.
– А ты тщеславна, дорогая сестричка, – шутливо заметила Пруденс. – Ведь хорошо знаешь, что тебе это идет.
– Пока идет, – вздохнула Честити, – но скоро приятные округлости сменит тучность, и что тогда мне, бедной, делать?
– Перестань поглощать кексы, – посоветовала Констанс. Внимательно приглядевшись к Пруденс, она заметила в выражении ее глаз напряженность и перевела взгляд на Честити. Легкомысленный тон не мог скрыть ее озабоченности.
– Поднимемся наверх, – предложила Констанс. – Расскажете мне обо всем, что случилось за время моего отсутствия.
– Сначала мы хотели бы услышать, как прошел твой медовый месяц, – сказала Пруденс, пока они поднимались по лестнице. – Твои телеграммы были такими короткими. Неужели Макс возил тебя на пирамиды?
– Да, но мы ездили туда на лошадях, а не на верблюдах. Можешь себе представить Макса на верблюде? Мы спустились по Нилу на шикарном речном судне и так путешествовали до самой Александрии. – Констанс открыла дверь в гостиную и невольно улыбнулась, увидев привычную обстановку.
– Я так соскучилась по дому.
– А мы по тебе, – сказала Пруденс, обнимая ее. – Почему-то в твоей одежде я не замечаю ничего египетского.
Она придирчиво оглядела костюм сестры.
– Но ведь по пути в Каир мы побывали в Париже и Риме, – напомнила ей Констанс.
– Вот почему ты одета по последней парижской моде. Пруденс закрыла за ними дверь.
– Я читала в одном из журналов мод, что такие прямые юбки – последний крик моды на континенте. У тебя полный гардероб?
– Не совсем, – ответила Констанс. Она сняла перчатки и бросила их на столик у стены. – Я привезла по нескольку платьев для каждой из вас. Мой сундук следует за мной в наемном экипаже. В авто он не поместился. – Она оглядела сестер. – Не думаю, что их придется перешивать. Только Чес немного пополнела.