Невеста-заложница

— Уверяю, что это произошло исключительно из-за того, что повар ничего не знал о твоем участии в рейде. — Руфус ехидно ухмыльнулся и отошел прочь.

Дорога до Йетхольма заняла весь остаток дня. Вместе с сумерками подступила и ночная стужа, от которой все сильнее дрожали и нервничали лошади, а раненые уже не в силах были сдержать жалобные стоны, вырывавшиеся сквозь громко стучавшие зубы.

Порции, ехавшей в хвосте колонны, уже казалось, что никогда в жизни ей не было так холодно, хотя она отлично понимала, что ошибается. Ужасный голод вгрызался во внутренности, и невозможно было бороться с сильным ознобом. Ее так поглотили собственные страдания, что она не сразу заметила, как из темноты впереди вынырнул Аякс. Голос Руфуса, полный сострадания, заставил ее нервно вздрогнуть.

— Иди сюда… поставь ногу на мое стремя. — Он легко наклонился и пересадил ее с Пенни на Аякса. Затем расстегнул свой плащ и закутал им Порцию. Так было намного теплее — хотя в спину больно упирались стальные латы. — Уилл, поведешь Пенни в поводу.

А Порция даже не видела, что вместе с Руфусом к ней подъехал и Уилл. Молодой воин поспешил подхватить под уздцы Пенни и последовал за кузеном в голову отряда.

— Как ты догадался, что я замерзла? — невнятно спросила Порция, отбивая зубами дробь.

— Я вообще догадливый, — язвительно отвечал Руфус, чувствуя, как безжалостно впивается в него ледяной ветер, пользуясь тем, что он не может теперь плотно запахнуть плащ.

Деревня Йетхольм вытянулась вдоль наезженного тракта. Сразу за околицей стоял обшарпанный двухэтажный дом. Окна, затянутые вощеной бумагой и не закрытые ставнями, ярко светились в темноте, а над двумя трубами густо поднимался черный дым. Слышался хохот и веселые крики.

— Слава Богу! — пробормотал Руфус и заставил Аякса прибавить ходу, чтобы поскорее оказаться в блаженном тепле.

— Верно, верно, — подхватил ехавший рядом полковник Нис, — еще немного — и моим бедолагам пришел бы конец. Такая стужа свалит кого угодно — и человека, и зверя. — При этом шотландец не удержался и кинул любопытный взгляд на миниатюрную фигуру, скрытую под плащом у лорда Ротбери. Обычно у солдат не принято отогреваться на груди у своих командиров.

— Зато в такой холод не случается снегопадов… — промолвил Руфус. Если он и заметил этот взгляд, то не подал виду. — Утром не придется пробиваться сквозь сугробы. — Тем временем он остановился возле крыльца, обращенного прямо на дорогу.

Уилл соскочил наземь, но не успел он сделать и шагу, дверь гостеприимно распахнулась во всю ширь.

— Ну-ну, и кого же это занесло к нам на огонек? — произнес звучный веселый голос. Стоявшая на пороге женщина подняла фонарь повыше. — Эге, да это никак сам Руфус! Что-то ты совсем позабыл к нам дорожку, Декатур!

— Знаю, Фанни, знаю. У нас здесь раненые. Ты бы лучше послала за костоправом. — Руфус поставил на землю Порцию и соскочил с коня сам. Затем обернулся к Уиллу и отдал краткие и четкие приказы: где расположатся их люди, а где — пленные.

— Ну, по правде сказать, он всего-навсего коновал, но это лучше, чем ничего, — отвечала Фанни, опытным взглядом окинув отряд и что-то быстро прикидывая в уме. — Ты опять за старое, Руфус, или пошел служить королю?

— Пошел, — отвечал Руфус и представил спутника, который все еще стоял возле своего коня: — Познакомься, Фанни, это полковник Нис. Он со своими солдатами захвачен в плен и будет отправлен в Ньюкасл, однако всем нам в одинаковой степени необходимо согреться, выпить и закусить.

— Мы будем крайне признательны, хозяйка, за ваше гостеприимство, особенно учитывая наши стесненные обстоятельства, — чинно поклонился полковник.

— В этом доме, сэр, мы не очень-то гонимся за условностями, — приветливо кивнула Фанни. — Нынче выдалолась на редкость холодная ночь. В такой холод не стоит шататься под открытым небом, и я готова принять вас всех. Входите, места хватит. Конечно, придется потесниться — зато быстрее согреетесь.

— Заходи, Порция. О Пенни кто-нибудь позаботится, — велел Руфус, и девушка неохотно подчинилась, чувствуя себя крайне неловко оттого, что кому-то придется выполнять за нее грязную работу.

Пленница оказалась в просторной комнате, где вся мебель состояла из длинных столов со скамьями, а в противоположных концах жарко пылали два больших очага. За столами, уставленными кружками с элем и кувшинами с вином, расположились женщины и несколько мужчин. Вдоль всей комнаты тянулась галерея, на которую поднимались по деревянной лестнице. С потолка свисали лампы, а на столах горели дешевые свечи. В спертом дымном воздухе стояли запахи свечного сала, прогорклого жира, пролитого вина и эля и жарившегося на очаге мяса. Но самое главное — здесь было тепло.

Порция скинула с себя плащ Руфуса и свой собственный. Удивительная рыжая шевелюра ослепила всех.

— Господи прости, девка в штанах! — вырвалось у Фанни. — Руфус, она тоже пленная или твоя шлюха?

— Ни то и ни другое, — отрезал Руфус, освобождаясь от плаща. — Фанни, дай ей поскорее выпить, она едва живая от холода. — С этими словами он поспешил назад, к двери. — Я сейчас вернусь. Нис, нужно раздобыть лежанку для раненого.

Оба командира вышли в ночь, и Порция превратилась в предмет грубого любопытства и оценки для сидевших за столом женщин.

— Ну что ж, малышка, ступай поближе к огню. Ты же белая, как привидение. Сроду такого не видывала. — Фанни ласково подтолкнула гостью вперед. — Люси, налей-ка ей кружку вон того бургундского. Оно живо заставит порозоветь эти щечки.

— Навряд ли, — заметила Порция, однако кружку взяла. Как ни странно, она вдруг почувствовала себя как дома, и с первым же глотком вина тоска усилилась. Казалось, еще миг — и Порция услышит чересчур громкий от выпивки голос Джека, который заигрывает с очередной потаскушкой с низким вырезом на платье, но при этом не забывает каждый раз разбавлять водой вино, прежде чем подать его сидящей рядом дочке, созерцавшей эту сцену с сонным равнодушием. Как много ночей ей пришлось провести в подобных заведениях, подремывая у очага или прямо на полу под столом, в то время как Джек ублажал себя. За эти годы она успела подружиться со многими представительницами самой древней профессии, а в последнее время даже отвергнуть несколько предложений присоединиться к обществу женщин, которых одевали и кормили намного лучше ее.

— Ты, наверное, какая-нибудь нищенка, верно? — дивилась Фанни. — Или приходишься Декатуру родней?

— Нет. — Порция уже выпила вино. Онемевшие конечности начали оттаивать, и возобновившееся кровообращение причиняло немалую боль.

Фанни не успела продолжить расспросы — с шумом распахнулась дверь, и появились Руфус с полковником, тащившие лежанку. За ними в комнату повалили солдаты, поддерживая раненых товарищей и весьма цветисто выражаясь по поводу разницы между лютым холодом снаружи и благословенным теплом внутри.

Порцию поразило, с какой легкостью сошлись все эти люди — такое братство не нарушить никакими политическими уловками. Все они вышли примерно из одинаковых слоев общества. Но гражданская война перевернула привычный уклад жизни, и им пришлось .покинуть свои фермы и мастерские, чтобы вместе сносить ужасы кровавой зимней кампании. Завтра они снова разделятся на победителей и пленных, но нынче вечером все они одинаково радовались избавлению от лютого холода. Кружки с вином и элем пошли по кругу, а глаза оживленно заблестели при виде женщин, готовых присоединиться к их веселью.

— Эй, Дуг, возьми-ка вот это, чтоб твоя дудка не рассохлась! — воскликнул один из шотландцев, подавая волынщику полную до краев кружку. — Уж больно забористо ты на ней играешь, парень!

— Ага, — добродушно согласился Дуг, осушив кружку единым махом. — И буду играть еще забористее, ежели набью чем-нибудь брюхо. У меня все кишки слиплись.

— И не только у тебя, — пробурчала Порция.

— Девочки, а ну на кухню! — И Фанни повелительно щелкнула пальцами. — Пока их не накормишь, не добьешься толку!