Страница 39 из 45
Первым серьезным поселением на тракте после Ярмарки было крупное село Родники, там Юрина сестра была замужем за местным старостой, и мы вполне рассчитывали на дружеский прием, но до него нужно еще было добраться… И точно сглазил, проехали-прошли всего верст тридцать, а тут вот пожалуйте бриться, посреди дороги рожи, на которых написана альтернатива – жизнь или кошелек? И ухмыляются еще, падлы, их раза в три больше чем нас, иначе не лыбились бы, между прочим, темнело, и начинать боевые действия с незнакомым противником вот так без разведки, очень не хотелось. Я мельком увидел, что Митька и Щербатый слаженно скатились в кювет по обеим сторонам дороги, разбойники еще рта раскрыть не успели, а в глаз переговорщику с передней телеги глядел заряженный гранатомет, впереди замешкались, а ко мне подскочил наш проводник, и горячо глотая слова, зашептал:
– Это банда Ваньки Черного, у нас возчиков с ним договоренность, на обратном пути двадцатую часть товара отдаем, он и доволен, поэтому сразу стрелять не начали, думали возчики.
– Эй, кто из вас главный, – раздался спереди слегка дрожащий голос.
– Ну, я, – спокойно выхожу вперед, а мои ребята уже успели расчехлить заправленный крупнокалиберный пулемет, и направили в сторону придорожного леса.
– Так ты не возчик, ну плати тогда сразу, – вон с той телеги все снимай и пулеметик с той образиной (он явно имел в виду гранатомет), отдать придется.
Ну не наглый ли тип?
– Ладно, отдадим, но на обратном пути, тем более к возчикам я как раз и отношусь. Привет вам от старшого нашего Мефодия Ильича, а то, что мы новые, так это действия боевые в городе были, часть возчиков побило, вот и наняли нас, небось Серегу (это я о проводнике) знаете…
Широкомордый бандит почесал репу, взглянул на наше вооружение и нерешительно произнес:
– Это, дело, так… нада у начальства спросить…
– Спрашивай милай, гони гонца. Соберемся, обсудим, – а сам смотрю, Митька ужом в кусты, да и Щербатый не сплоховал, и сумерки уже наступали. Интересно, «на понт берут», или правда вся банда здесь, хотя вряд ли, широкомордый явно за подмогой послал. Я ждал сигнала, и сместился, вроде невзначай, ближе к кювету, чтоб дать возможность для работы пулеметчику. В кустах раздалась короткая очередь, я мгновением позже положил из карманного пистолета широкомордого пулей, прям в переносицу. Справа застрекотал еще один автомат. Раздался ответный выстрел из дробовика, и один из наших закричал. В кустах еще несколько раз пророкотал автомат и тут крупнокалиберный снес последних трех бандитов, стоящих, вернее, уже пытавшихся удрать в лес… Все смолкло, только раненый Костя Рябой держась двумя руками за задницу, выл, катаясь по пыльной дороге. Бой окончен, Митька вылез из кустов, держа два ствола в правой руке, а справа от дороги вылез Щербатый… В общем, положили мы всего семерых, да один вроде убежал с докладом, по словам проводника в банде Ваньки Черного было около тридцати человек, а это так, дежурный дозор мы положили, сейчас когда совсем стемнело, я не видел смысла уезжать далеко, все равно к утру догонят, поэтому мы выбрали подходящую позицию в лесу у дороги, и не разводя костра, по очереди спали до самого утра…
Костя всю ночь стонал, хотя Петрович и перевязал его, и дал какой-то успокаивающий отвар.
– Жопа, есть жопа, и ранения в нее могут быть даже более болезненные, чем в некоторые другие части тела, – авторитетно заявлял фельдшер. Нам повезло, что под утро Костя все же успокоился, а может сознание потерял, поэтому разбойники прохлеснули мимо замаскированного лагеря, не заметив нас. Двигались они по обеим сторонам дороги, и посредине шел следопыт. Но мы тоже не пальцем деланные, прежде чем войти в лес на облюбованную позицию, мы прошли еще метров двести, лишь потом свернули, а эти недоумки показали нам тыл, двигаясь параллельно следопыту. Их было примерно столько же, сколько отметил наш проводник, и я не задумываясь нажал на гашетку крупнокалиберного пулемета, когда они скопились в лишенном серьезных деревьев овраге, десять секунд, пятнадцать… Лента закончилась, и только тут я услышал грохот автоматов моей команды, сильная штука этот пулемет, хотя и оглушает до невозможности, все же вон травку и кустарник в овраги как побрил, да и никто не шевелится. И тут я случайно, боковым зрением, заметил какое-то движение. Ветка орешника дрогнула, я откатился в сторону, пытаясь достать пистолет, а в то месте где я только что лежал, в землю вонзилась автоматная очередь… И все же я успел автоматчика подбить из пистоля, – навскидку пальнул два раза и еще откатился, замер, оттуда никого не слышно, смотрю, Митька ползет в кусты, осмотреть решил видно, я на него шикнул, а сам еще раз переместился, вдруг противник хитрит, да и сколько еще их там живых сзади? Оказалось, что больше никого не было, наши добили в овраге последних, а тот, который в меня стрелял явно главарь был, шел последним, и пытался снять самого опасного – пулеметчика, а то, что я в него сходу попал – чистая случайность. Оружие мы собрали, хоть и плохенькое, но степнякам на продажу пойдет. А трупы прикапывать не стали, зверье подъест.
Через два дня мы без проблем в дальнейшем достигли Родников. Село, или почти город, славилось своими ткачами, и место было удобное – рядом с берегом Волги. Так что людей проживало в Родниках раза в два больше чем в моем селе. Староста принял нас хорошо и дело даже не в том, что сестра Юрия была замужем за старостой, просто он увидел в нас потенциально выгодных покупателей. Обоз расположился на постоялом дворе, а меня пригласили в дом старосты, где после обильного обеда мы долго беседовали о перспективах дальнейшего сотрудничества. Потом обсуждали пути и возможности торговли со степняками, хотя Фролу (так звали старосту) и хотелось бы поучаствовать в обменной торговле посредником, все же видимо он прикинул и степень риска данного мероприятия (степняки непредсказуемы) и начал объяснять нам тонкости обмена с кочевниками:
– Лучше всего торговать с ними прямо у нас. Кочевники три-четыре раза в год приезжают к нам за товарами, лошадей, скот и кожаные изделия привозят на обмен.
– У вас что, безопасней?
– Ну да, им где-то обменивать свой товар нужно, и вообще выбрали вы не лучшее время для путешествия в степь. Сейчас сезон смерчей начинается, до нас-то они не доходят – лесная полоса с юга прикрывает, а вот дальше… Мы сами в это время и не ездим в степь, да и ваши друзья возчики то же должны были вас предупредить.
– Да, на что-то такое намекали, – нехотя признался я, – но у нас положение безвыходное, лошадей совсем не осталось, а проводник…
– А проводник у вас совсем безбашенный, наверно посулили с хренову гору, вот он и согласился. Все понятно, положение безвыходное, поэтому я промолчал, да и о чем здесь говорить? После обеда вышли прогуляться на берег Волги. Река несла свои светло-желтые воды широко (примерно на полверсты) раскинувшись вдоль глинистых берегов.
– Это что, старики говорили – ранее река была значительно шире, да и русло после катастрофы изменилось, вон видишь те обрывы? – староста показал на глинистый срез, шагов на четыреста отстоящий от кромки воды.
– Там ранее вплотную река облизывала берега, а теперь вроде другой берег стремится подточить, правда мы на ту сторону почти и не плаваем, места там больно жуткие, людей нет, а охотится… Еще неизвестно, ты зверюгу заполюешь или она тебя, такие твари бродят, что если во сне приснятся, обделаться со страху можно, – староста пристально вглядывался в сторону стрежня реки. Там как раз проплывало, борясь с течением какое-то небольшое судно под парусом.
– А вон вологодские правят к дому, то же со степняками торговали, как раз до сезона смерчей успели убраться.
Мы прошлись еще вдоль берега, посмотрели, как рыбаки вытаскивали невод, да рыбки в Волге хватало, и та соль, привезенная мной на обмен, пришлась в Родниках весьма кстати. Я договорился, что полотно, данное нам на обмен, мы заберем на обратном пути. На следующий день перед отъездом я навестил нашего раненного.