Одиннадцать

А Ефим нашел в стланике подходящее место, сидел и думал, примерно, о том же, только с более нецензурными выражениями!

Потом он встал и, как водится, посмотрел на то, что он наделал.

И его пригвоздило на месте!

Из кучи его «паскудства» вытягивался зеленый (уже не совсем, но всё же) листик «загубленной» карликовой берёзки к которому был приклеен маленький бумажный красный ценник с цифрой «29»!

«Неужели ты станешь отрицать, что твой мозг способен вычислить в непроходимых джунглях листик на дереве, помеченный специально для тебя, скажем, вот такой полоской бумаги?» – пронзило память голосом Палыча.

– Да нет, уважаемый! – засмеялся Ефим. – Не мозг мой вычисляет такие наклейки, а совсем наоборот!

И он ломанулся за топором и лопаточкой из лопатки козы.

– Что случилось? – спросил Володя, видя с каким остервенением, Ефим копошится в вещах, выискивая чего-то.

– Ещё не знаю! – ответил Ефим. – Я сейчас!

И с топором и с лопаткой Ефим умчался обратно в заросли.

– Что это с ним? – спросила Маша.

– Откуда я знаю? Чего-то привиделось, наверное! Пошел закапывать своё… давно! – и Вова улыбнулся.

Маша тоже.

– Странный он какой-то!

– Это не самое страшное, Маня! Я думаю, он что-то придумал! Посмотрим.

Ефим копал не глубоко. И выкопал!

«Рюкзак! В нем две бухты шнура-десятки по сто метров! Шесть карабинов с байонетной защелкой! Один ребристый эксцентрик! Гладкий эксцентрик! Эксцентрик Абалакова! Т-образных две закладки! Три закладки „медная головка“! Девять разных гексов! Четыре стоппера „лисья голова“! Скальные крючья: вертикальные, горизонтальные, комбинированные, профильные и из высоколигированных сталей! Страховочный шнур триста метров! Две обвязки! „Небесные“ крючья – три штуки! Десяток петель! Блок сигарет „Marlboro“ легкие! Бутылочка виски! Соль! Мороженное! Ириски! Пистолет „Магнум“ сорок пятого калибра с двумя пачками патронов! И ещё…» – размечтался Ефим, пока копал свою полуметровую яму!

Что можно раскопать под дерьмом? Вот именно! В лучшем случае, просто яму! Её-то Ефим и выкопал!

– Глупо как-то получилось! – сам себя проинформировал Ефим, когда понял, что наклеечка не сработала! – А я-то размечтался! Один – ноль, Палыч, в твою!

– Однако, твоя жопа наклейку нашла! Только никому об этом не рассказывай!

– Тебя не спросил!

– Не рассказывай! Мой тебе совет!

– А какого хера я здесь тогда копал?

– Придумай чего-нибудь!

Ефим плюнул в выкопанную яму, собрал «инструменты» и пошел к друзьям!

– Ты чего там делал? – спросил Вова.

– Говно закапывал!

– Так долго?

– Его у меня много!

Вова хмыкнул:

– Что-то не срослось?

– Не спрашивай, лучше! Лучше скажи, что Ты придумал? – Ефим бросил топор и лопатку к остальному скарбу.

Вова пожал плечами:

– А чего здесь придумывать – идем вдоль обрыва, пока не найдем спуск.

– В какую сторону?

– Я думаю, на Запад, в верховья реки. Она же поднимается, значит, обрыв уменьшается! Логично?

– «Вот так же человек – рождается и умирает – логично?» – вспомнил Ефим старый анекдот. – Согласен. Пошли, короче! Идем на грозу!

Ефим поднял свои вещи, закинул их за спину и молча пошел навстречу непогоде, в верховья реки, на Запад, куда глаза глядят, подальше от этого места, лишь бы идти и не вспоминать, как он лопаточкой раскидывал своё дерьмо по всему кедровому стланику в тайной надежде найти… пачку «Marlboro»! (За двадцать девять рублей за пачку!)

Вова и Машка, собрав свою ношу, поспешили за ним.

Дождь бил в лицо! Часа через два, это случилось. И если честно говоря, и по-русски, то дождь не бил, а …уярил в лицо, да ещё с такой силой, что казалось, будто в каждой капле собрался стакан воды – не меньше! И вот это все… и в лицо! Ефим пёр, как танк, промокший до нитки и промерзший до костей! Но пёр, как танк! Пока не услышал свист позади себя. Ефим оглянулся.

Вова стоял метрах в ста позади, держал за руку промокшую Машку и показывал пальцем куда-то на скалу:

– Вы мимо прошли, товарищ! – улыбался Вова. – Лучшего места нам сегодня не найти!

Ефим посмотрел туда, куда показывал Вова.

В расщелине между скал чернела пещера. Плоский огромный камень, упавший сверху, зацепился за старую лиственницу и край скалы, образовав над пещерой некое подобие козырька. Сама пещера, насколько было видно с этого места, была «выстлана» «ковром» из рыжих иголок лиственницы, скопившихся здесь за множество лет. Место, и вправду, очень хорошее.

Ефим, не говоря ни слова, развернулся и пошел к пещере.

– Довольно приличная дырка! – оценил он. – Лишь бы камень не подмыло, а то этот булыган нам на шарабаны свалится!

– Если будем внутри – не свалится! – Вова под камнем распаковывал вещи – там не было дождя, было сухо.

– Ночуем здесь? – спросил Ефим.

– Естественно! – Вова же уже распаковал вещи.

Машка дрожала от холода.

– Раздевайся! – скомандовал Ефим. – И укутайся в одеяло – я дров нарублю!

Он взял топор и пошел рубить старые, сухие хлысты стланика и ещё одну «угнетенную» лиственницу рядом.

Когда в пещере трещит огонь, когда накаляются камни и каменные стены «дыры», как выразился Ефим, отдают тепло, да так, что парит сырая одежда, то стук дождя за пределами пещеры только умиляет слух и не пугает своей холодностью, сыростью и…. хрен знает чем ещё, короче – не пугают!

Но это романтика, для тех, кто лежит на диване с книжицей в руках. А в пещере…

Одежда и обувь, развешенная вокруг огня, воняет, когда парит. Огонь, сука, тоже едко дымит! Но и это не беда! А вот, жрать охота! Ну, да ладно, – главное, сверху не льёт, а одеяла и бараньи жилетки спасают от зяби.

Ребята, практически голые, сидели, укутавшись в них.

Вода закипала.

– Чай? – спросил Вова.

– Первым делом! Потом, разберемся! Вяленное мясо ещё есть?

Маша покопалась в мешке:

– Есть! Ещё много…. Но воняет уже.

– Ничего! С душком – тоже нормально.

– Кошка протухла! – сказал Вова.

– Выкини её! Только – с обрыва! А то на её запах падальщики налетят! А мне сегодня боксоваться – сил нет!

Вова вытянул из мешка за лапы тушку рыси, понюхал для верности (а чего было нюхать – вонь, как на помойке!), определился, что выкинуть надо, и вышел с ней «на улицу»!

– Маня, как ты насчет секса? – спросил Ефим, ломая о колено хворост.

– Положительно! – не задумываясь, ответила Маня.

– Я так и знал! – Ефим подбросил в огонь.

– А что? – поинтересовалась Маня.

– Да так – просто спросил!

– Нет, серьезно?

– Не искушай, старушка, я в печали!

– Издеваешься?

– Нет, Маша! Не издеваюсь! Я бы тоже не прочь – вот только молода ты больно!

– Другим это нравилось.

– Другие,… – и Ефим промолчал.

– В сырой земле лежат! – за него договорила Машка.

– Я этого не говорил! – заметил Ефим.

– Ты об этом думал.

– Откуда ты знаешь?

– Да-а! Не трудно догадаться.

– Догадливая ты моя…

– Короче, ты секса хочешь?

– Маня, я просто спросил – так сказать, языком болтаю!

– Ну и дурак!

Ефим рассмеялся:

– Терпи до дому, малышка. Немного осталось!

– А что насчет августа?

– Августа?

– Насчет августа ты говорил.

– Я говорил насчет августа?

– Говорил-говорил! Когда мне восемнадцать исполнится…

– Вот в августе и поговорим.

– А сегодня? Нет?

– Сегодня – нет! – Ефим посмотрел на Машу. – Прости, милая.

– Почему? – не унималась Маша.

– По кочану! Подрасти, дочка! Вырастишь – мы с тобой таких дел наворочаем! – пообещал Ефим.

Маша подумала минутку и заявила:

– А с чего ты решил, что я малолетка?

– Так ты же сама сказала! – Ефим сморщил лоб.