Терроризм и коммунизм

III. ДЕМОКРАТИЯ

«ЛИБО ДЕМОКРАТИЯ, ЛИБО ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА»

У Каутского есть ясный и единственный путь спасения: демократия. Нужно только, чтобы все признали ее и обязались подчиняться ей. Правые социалисты должны отказаться от кровавых насилий, которые они производят, выполняя волю буржуазии. Сама буржуазия должна отказаться от мысли при помощи своих Носке и поручиков Фогелей[48] отстаивать до конца свое привилегированное положение. Наконец, пролетариат должен раз навсегда отказаться от мысли сбросить буржуазию какими-либо другими средствами, кроме тех, которые предусмотрены конституцией. При соблюдении перечисленных условий социальная революция безболезненно растворится в демократии. Для успеха достаточно, как видим, чтобы наша бурная история надела на голову колпак и позаимствовалась мудростью из табакерки Каутского.

«Существуют только две возможности, – внушает наш мудрец: – либо демократия, либо гражданская война» (стр. 145). Однако же в Германии, где формальные элементы «демократии» налицо, гражданская война не утихает ни на час. «Безусловно, – соглашается Каутский, – при нынешнем Национальном Собрании Германия не может оздоровиться. Но процессу оздоровления мы не содействуем, а противодействуем, если борьбу против нынешнего Собрания превращаем в борьбу против демократического избирательного права» (стр. 152). Как будто в самом деле вопрос в Германии сводится к форме избирательного права, а не к реальному обладанию властью!

Нынешнее Национальное Собрание, признает Каутский, не может «оздоровить» страну. Поэтому? Поэтому начнем игру с начала. Но согласятся ли партнеры? Сомнительно. Если партия невыгодна нам, то она, очевидно, выгодна им. Национальное Собрание, которое «неспособно оздоровить» страну, вполне способно через посредство межеумочной диктатуры Носке подготовить «серьезную» диктатуру Людендорфа. Так было с Учредительным Собранием, которое подготовило Колчака. Историческое предназначение Каутского состоит как раз в том, чтобы, дождавшись переворота, написать n плюс первую брошюру, которая объяснит крушение революции всем ходом предшествующей истории, от обезьяны до Носке и от Носке до Людендорфа. Задача революционной партии иная: она состоит в том, чтобы своевременно предвидеть опасность и предупредить ее действием. А для этого нет сейчас другого пути, как вырвать власть из рук подлинных ее держателей, аграриев и капиталистов, только временно прячущихся за господ Эбертов и Носке. Таким образом, от нынешнего Национального Собрания историческая дорога раздваивается: либо диктатура империалистической клики, либо диктатура пролетариата. К «демократии» путь не открывается ни с какой стороны. Каутский этого не видит. Он многословно разъясняет, что демократия имеет большое значение для политического развития и организационного воспитания масс, и что через нее пролетариат может прийти к полному освобождению (стр. 72). Можно подумать, что, со времени написания Эрфуртской программы,[49] не произошло на свете ничего, достойного внимания!

Между тем, в течение десятилетий пролетариат Франции, Германии и других важнейших стран боролся и развивался, всесторонне используя учреждения демократии и создав на их основе могущественные политические организации. Этот путь воспитания пролетариата через демократию к социализму оказался, однако, прерван немаловажным событием – мировой империалистической войной. Классовому государству в момент, когда, по вине его, разразилась война, удалось, при помощи руководящих организаций социалистической демократии, обмануть пролетариат и вовлечь его в свою орбиту. Таким образом, сами по себе методы демократии при всех тех бесспорных выгодах, какие они давали в известную эпоху, обнаружили крайне ограниченную силу действия, так что воспитание двух поколений пролетариата в условиях демократии отнюдь не обеспечило необходимой политической подготовки для оценки такого события, как мировая империалистическая война. Этот опыт не дает никаких оснований утверждать, что если бы война разразилась позже на десять или пятнадцать лет, пролетариат оказался бы к ней политически более подготовленным. Буржуазно-демократическое государство не только создает более благоприятные, по сравнению с абсолютизмом, условия политического развития трудящихся, но и ограничивает это развитие пределами буржуазной легальности, искусно накопляя и закрепляя на верхах пролетариата оппортунистические навыки и легалистские предрассудки. Для того, чтобы поднять германский пролетариат на революцию, когда грозила катастрофа войны, школа демократии оказалась совершенно недостаточной. Понадобилась варварская школа войны, социал-империалистических надежд, величайших военных успехов и беспримерного поражения. После этих событий, которые кое-что изменили во вселенной и даже в Эрфуртской программе, выступать с общими местами о значении демократического парламентаризма для воспитания пролетариата – значит впадать в политическое детство. В этом и состоит несчастье Каутского.

"Глубокое недоверие к политической освободительной борьбе пролетариата, – пишет он, – к его участию в политике характеризовало прудонизм.[50] Ныне возникает подобный же (!!) взгляд и рекомендуется, как новейший завет социалистического мышления, как продукт опыта, которого Маркс не знал и не мог знать; в действительности же это только вариация мысли, которой отроду пол-столетия, с которой Маркс боролся и которую преодолел" (стр. 58 – 59).

Большевизм оказывается… подогретым прудонизмом! В чисто теоретическом отношении это – одно из бесстыднейших утверждений брошюры.

Прудонисты отказывались от демократии потому же, почему вообще отказывались от политической борьбы. Они стояли за экономическую организацию рабочих без вмешательства государственной власти, без революционных переворотов, – за самопомощь рабочих на основе товарного хозяйства. Поскольку они ходом вещей толкались на путь политической борьбы, они, как мелкобуржуазные идеологи, предпочитали демократию не только плутократии, но и революционной диктатуре. Что же тут общего с нами? В то время как мы отвергли демократию во имя концентрированной власти пролетариата, – прудонисты, наоборот, готовы были мириться с демократией, разбавленной федеративным началом, чтобы избегнуть революционного единовластия рабочего класса. С несравненно большим основанием Каутский мог бы нас сравнить с противниками прудонистов, бланкистами,[51] которые понимали значение революционной власти и вопрос об овладении ею не ставили суеверно в зависимость от формальных признаков демократии. Но, чтобы осмыслить сопоставление коммунистов с бланкистами, пришлось бы прибавить, что в лице рабочих и солдатских Советов мы располагали такой организацией переворота, о которой бланкисты не могли и мечтать; в лице нашей партии мы имели и имеем незаменимую организацию политического руководства с законченной программой социальной революции; наконец, могучим аппаратом хозяйственных преобразований были и остаются наши профессиональные союзы, целиком стоящие под знаменем коммунизма и поддерживающие Советскую власть. При этих условиях говорить о возрожденных большевизмом предрассудках прудонизма можно, только растеряв последние остатки теоретической добросовестности и исторического смысла.

ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЕ ПЕРЕРОЖДЕНИЕ ДЕМОКРАТИИ

Слово «демократия» в политическом словаре недаром имеет двойное значение. С одной стороны, оно обозначает государственный режим, основанный на всеобщем избирательном праве и других атрибутах формального «самодержавия народа». С другой стороны, под именем демократии понимаются самые массы народные, поскольку они живут политической жизнью, причем, как в этом втором смысле, так и в первом, понятие демократии возвышается над классовыми различиями.

48

Поручик Фогель – убийца Розы Люксембург. Суд, инсценированный над убийцами К. Либкнехта и Розы Люксембург соц. – дем. правительством, явился гнусной комедией. Убийцы отделались незначительным наказанием.

49

Эрфуртская программа – программа германской социал-демократической партии, принятая в 1891 году на съезде в Эрфурте. Эта программа, составленная, при ближайшем участии К. Каутского, в ортодоксально-марксистском духе, окончательно порывала с остатками лассальянства, оставшимися в программе, принятой при слиянии лассальянцев и марксистов (эйзенахцев) на Готском съезде в 1875 г. При всем том Эрфуртская программа заключала в себе дефекты внутреннего свойства, которые вытекали из особенностей эпохи относительно-мирного развития капитализма. Капитализм в мировом масштабе вступал в стадию своего наивысшего расцвета. Германия бешеным темпом превращалась в одну из самых могущественных капиталистических держав. Эти объективные условия создали благоприятную обстановку для легального развития социалистического движения и завоевания целого ряда экономических и политических реформ. На этой почве вырос реформизм, с его отказом от революционной борьбы и проповедью эволюционного развития. Хотя радикальные элементы германской социал-демократии и дали отпор ревизионизму, удержав за социал-демократией ортодоксальные марксистские позиции, однако радикализм этот проявился скорее в области теории, чем практики.

Текущая деятельность германской социал-демократии все более заслоняла основные революционные цели марксизма, сосредоточиваясь исключительно на легальной парламентской, партийной и профессиональной деятельности. Это противоречие нашло свое яркое выражение в Эрфуртской программе: ее теория ориентировалась на революцию, ее практическая часть почти ограничивалась парламентской деятельностью и не выходила из рамок чисто парламентских методов. Эрфуртская программа с ее перечнем демократических реформ и с ее отсутствием сколько-нибудь конкретных указаний на условия и формы грядущего социального переворота полностью отразила в себе эпоху «органического» развития капитализма, оставившую позади период революций, которыми ознаменовался конец XVIII и три четверти XIX столетия.

Империалистическая война вскрыла всю эфемерность социал-демократических иллюзий, порожденных предыдущей эпохой. Вызванный ею развал всей мировой экономики ознаменовался небывалой остротой развития социальных противоречий. Империалистическая стадия развития капитализма, через войну, вплотную подвела мировой пролетариат к социалистическому перевороту. Объективная обстановка революционной борьбы рабочего класса поставила перед ним, как очередную задачу, вопрос о захвате государственной власти, об осуществлении диктатуры пролетариата. Отсюда понятно, насколько практическая часть Эрфуртской программы, ставящая, как основную проблему, завоевание демократии в пределах буржуазного строя, превзойдена ходом революционных событий послевоенного периода.

Эрфуртская программа, бывшая долгое время официальной программой германской социал-демократии, в 1921 г. на Герлицком съезде партии заменена новой программой, представляющей собой в теоретическом и практическом отношении шаг назад даже по сравнению с Эрфуртской программой. Отличительной чертой этой новой программы является полный отказ от идеи классовой борьбы, признание социал-демократии партией не только рабочего класса, но и всех трудящихся вообще. Эта программа, таким образом, фиксирует окончательный отход с.-д. от самостоятельных классовых позиций.

50

Прудонизм – течение во французском рабочем движении, названное так по имени его основоположника Прудона (1809 – 1865). Прудон являлся идеологом мелкой буржуазии. Желая преобразовать буржуазное общество, он, в действительности, хотел только очистить его от всяких противоречий и превратить его в идеальное буржуазное общество. В своем сочинении о «Политических способностях рабочих классов» Прудон говорит о необходимости самостоятельной классовой организации пролетариата, но продолжает отрицательно относиться к стачкам и к участию в непосредственной политической борьбе. Прудон был противником коммунизма и, как панацею от зол капиталистического общества, выдвигал кооперацию и взаимопомощь. Прудонизм, как течение, играл большую роль в шестидесятых годах прошлого столетия в истории I Интернационала. Взгляды Прудона подверглись основательной критике К. Маркса. См. его сочинение «Нищета философии», ответ на книгу Прудона «Философия нищеты».

51

Бланкисты – последователи Бланки, великого французского революционера. Л. О. Бланки (род. в 1805 г.) принял выдающееся участие во французской революции 1830 года и всю свою дальнейшую жизнь посвятил революционной борьбе, являясь постоянным участником и организатором вооруженных восстаний против буржуазного режима. В своей газете «Общество друзей народа» Бланки вел непримиримую борьбу с правительством, за что был присужден к году тюрьмы. В 1836 году Б. был вновь привлечен к процессу об изготовлении пороха и приговорен к двум годам тюремного заключения. После помилования принял деятельное участие в «Обществе времен года» по подготовке восстания; восстание было подавлено, и Бланки был присужден к смертной казни (1840 г.), которая, однако, была заменена пожизненным заключением. Революция 1848 года освободила Бланки, и он снова организует «Центральное Республиканское Общество». Вновь приговоренный за попытку организации захвата власти к 10 годам тюрьмы, Бланки пытается бежать, но неудачно; его ссылают на остров Корсика, где заключают в крепость. Амнистия 1859 года дает ему свободу. Бланки немедленно принимается за организацию тайного общества, арестовывается и осуждается на 4 года крепости. Революция 1870 года и организация Парижской Коммуны застает Бланки за активной революционной работой. Он заочно избирается членом Коммуны, но вскоре арестовывается и заключается в крепость; все попытки коммунаров получить его взамен видных версальцев не привели ни к чему. В 1872 году Бланки был присужден военным судом к ссылке. В 1879 году Бланки был выбран в палату депутатов, но выборы не были утверждены правительством. Умер Бланки в 1881 году.

Сущность бланкизма, как видно из революционной деятельности родоначальника этого течения, сводится к убеждению, что путем хорошо организованного тайного заговора и детально подготовленного вооруженного восстания можно захватить государственную власть и использовать ее для социалистического переворота. Бланкизм теоретически и практически давно превзойден марксизмом. Непонимание зависимости успешности заговора от объективных предпосылок революционного движения, непонимание значения массового рабочего движения и подготовки его в определенную сторону – основной недостаток бланкизма. Однако бланкизм понимал значение захвата государственной власти. Бланкизм оттенял значение инициативной, активной роли революционеров. Этими своими сторонами бланкизм сближается с революционным марксизмом и его современным выражением – большевизмом.