Страница 2 из 49
Под влиянием партийных верхов, состоявших из интеллигенции и рабочей бюрократии, социалистические партии в описанный период сосредоточили свое внимание на очень полезной парламентской деятельности, но национальной, а не международной, не классовой по самому своему существу. Рабочая же организация обратилась в их деятельности из средства классовой борьбы в самоцель. Достаточно вспомнить, как вожди германской с.-д. мотивировали перенесение майского праздника на ближайшее воскресенье. Они говорили, что нельзя из-за демонстрации подвергать опасности образцовую партийную организацию, парламентскую деятельность и многочисленные богатые профессиональные союзы[5].
Нынешняя эпоха в рабочем движении прямо противоположна по своему характеру минувшей эпохе. Открытая войной, в частности российской Октябрьской революцией, она является эпохой непосредственной борьбы пролетариата за власть в мировом масштабе.
Ее характер благоприятствует выполнению майским праздником той роли, которую старались ему предназначить революционные элементы парижского конгресса 1889 года. Ему предстоит облегчить процесс образования III революционного Интернационала и служить делу мобилизации пролетарских сил для мировой социалистической революции.
Но для содействия выполнению им этой великой роли урок прошлого и запросы данной эпохи властно диктуют социалистам всех стран: 1) радикальную перемену их политики; 2) выставление соответствующих лозунгов в день первого мая. В первом отношении им предстоит: 1) сосредоточение усилий на образовании III революционного Интернационала; 2) подчинение интересов каждой страны общим интересам международного пролетарского движения; парламентской деятельности – интересам борьбы пролетарских масс.
Основными же лозунгами первомайского праздника могут быть в нынешнюю эпоху: 1) III Интернационал; 2) диктатура пролетариата; 3) всемирная советская республика; 4) социалистическая революция.
«Известия ВЦИК» N 87 (351), 1 мая 1918 г.
Л. Троцкий. ПОРЯДОК ИЗ ХАОСА
Немецкие солдаты торопятся к себе на родину из тех стран, куда их забросила преступная воля германских захватчиков. В пути на немецких солдат нападают новоиспеченные польские полки, разоружают их, а то и избивают. Англо-французы и американцы вцепились в горло Германии и, глядя на часы, подсчитывают ее лихорадочный пульс. Это не мешает им требовать от правительства, чтобы остатки немецких войск вступили в бой с Советской Россией и помешали ей освободить оккупированные немецким империализмом земли. Бельгийцы, страна которых еще вчера только была распята германским империализмом, сегодня захватывают чисто-немецкие Прирейнские области. Полунищие, истощенные своими правящими казнокрадами, румыны, столица которых попеременно становится добычей немцев и англо-французов, сами захватывают Бессарабию, Трансильванию и Буковину. Заморские американские полки сидят на тычке нашего голодного и холодного Севера, недоумевая, зачем их туда привезли. По улицам Берлина, еще недавно гордившегося своим железным порядком, переливаются кровавые волны гражданской войны. Французские войска высадились в Одессе, а тем временем обширнейшие области самой Франции заняты американскими, английскими, австралийскими, канадскими войсками, которые обращаются с французами, как с жителями колонии. Воскресающая после почти полутора-векового небытия Польша с каким-то горячечным нетерпением ввязывается в бой с Украиной, Пруссией и провоцирует Советскую Россию.
Американский президент Вильсон[6], шитый белыми нитками ханжа и лицемер, Тартюф[7] на постном квакерском масле, странствует по окровавленной Европе, как высший представитель морали, как мессия американского доллара, карает, милует и устраивает судьбы народов. Его все зазывают, приглашают, умоляют: итальянский король, правительствующие и предательствующие грузинские меньшевики, униженный и искательствующий Шейдеман[8], облезлый тигр французского мещанства Клемансо[9], все несгораемые кассы лондонского Сити[10] и даже повивальные бабки Швейцарии. Подвернув штаны, Вильсон шагает через лужи европейской крови и, милостью нью-йоркской биржи, которая хорошо поставила последнюю ставку в европейской лотерее, объединяет юго-славян с сербами, приценивается к короне Габсбургов, между двумя понюшками табаку округляет Бельгию за счет ограбленной Германии и прикидывает в мозгу, нельзя ли двинуть орангутангов и павианов для спасения христианской культуры от варварства большевиков.
Европа похожа на сумасшедший дом, и кажется на первый взгляд, что обитатели ее сами не знают за полчаса, кого они будут резать и с кем брататься. Но один урок неотразимо выступает из смутных волн этого хаоса – преступная ответственность буржуазного мира. Все, что ныне происходит в Европе, было подготовлено прошлыми веками – строем хозяйства, государственными отношениями, системой милитаризма, моралью и философией господствующих классов, религией всех попов. Монархия, дворянство, духовенство, бюрократия, буржуазия, профессиональная интеллигенция, владыки богатств и властители государств, – это они подготовляли и подготовили те непостижимые события, которые делают старую, «культурную», христианскую Европу столь похожей на сумасшедший дом.
Европейский «хаос» является хаосом только по форме; по существу в нем находят свое выражение высшие законы истории, которые разрушают старое, чтобы на месте его создать новое. При помощи одних и тех же винтовок население Европы сражается сейчас во имя различных задач и программ, отвечающих разным историческим эпохам. В основе своей они сводятся к трем: империализм, национализм, коммунизм.
Война эта началась, как свалка великих капиталистических хищников во имя захвата и раздела мира, – в этом и состоит империализм. Но для того, чтобы двинуть на борьбу многомиллионные массы, натравить их друг на друга, поддерживать в них дух ненависти и остервенения, нужны были «идеи» или «настроения», близкие обманутым и обреченным на истребление массам. Этим гипнотическим средством в распоряжении империалистических бандитов явилась идея национализма. Взаимная связь людей, говорящих на одном и том же языке, принадлежащих к одной и той же нации, – большая сила. Эта связь не чувствовалась, когда люди жили патриархальной жизнью в своих селах или провинциальных районах. Но чем больше развивалось буржуазное производство, чем более оно соединяло село с селом, провинцию с городом, тем больше вовлеченные в его водоворот люди научились ценить общий язык – этого великого посредника в материальном и духовном общении. Капитализм стремился утвердиться прежде всего на национальной основе и породил могучие национальные движения: в раздробленной Германии, в расчлененной Италии, в растерзанной Польше, в Австро-Венгрии, в среде балканских славян, в Армении... Путем революций и войн европейская буржуазия кое-как с прорехами и заплатами разрешила часть национальной задачи. Созданы были единая Италия, единая Германия, без немецкой Австрии, зато с дюжинами королей. Народы России связывались воедино стальными тисками царизма. В Австрии и на Балканах продолжалась ожесточенная междоусобица наций, обреченных на тесное сожительство и неспособных установить мирные формы сотрудничества.
Тем временем капитализм быстро перерос национальные рамки. Национальное государство было для него только трамплином, необходимым для того, чтобы совершить прыжок. Капитал скоро стал космополитом, – в его распоряжении оказались мировые пути сообщения, он имел агентов и слуг, говорящих на всех языках, и стремился грабить народы земли независимо от их языка, цвета кожи и религии их жрецов. В то время как средняя и мелкая буржуазия, а также широкие круги рабочего класса продолжали еще оставаться в атмосфере национальной идеологии, капитализм развился в империализм, в стремление к миродержавному господству. Мировая бойня с самого начала представила угрожающую картину сочетания империализма с национализмом: могущественной клике финансового капитала и тяжелой промышленности удалось запрячь в свою колесницу все чувства, страсти и настроения, воспитанные национальной связью, единством языка, общими историческими воспоминаниями и прежде всего общим сожительством в национальном государстве. Выходя на большую дорогу для грабежей, захватов и истреблений, империалисты каждого из борющихся лагерей сумели внушить народным массам мысль, будто дело идет о борьбе за национальную независимость и национальную культуру. Как банкиры и крупные фабриканты эксплуатируют мелких лавочников и рабочих, так и империализм без остатка подчинил себе националистические и шовинистические чувства и цели, притворяясь, будто служит им и охраняет их. Этим страшным психологическим зарядом великая бойня питалась и держалась в течение четырех с половиной лет.
5
Об отношении к 1 мая вождей германской социал-демократии. – Постановление первого конгресса II Интернационала (в 1889 г.) о провозглашении 1 мая днем международной солидарности рабочего класса и о прекращении работ в этот день встретило довольно резкие возражения со стороны официальных вождей германской социал-демократии. Накануне 1 мая 1890 г., т.-е. первого года первомайского празднества, с.-д. фракция германского рейхстага выпускает воззвание, в котором призывает отказаться от всякого празднования 1 мая, так как это может вредно отразиться на экономическом положении рабочего класса. Повинуясь этому призыву, немецкие рабочие отпраздновали 1 мая частью вечером, частью в ближайшее воскресенье. Только пролетариат Гамбурга решительно поддержал постановление первого конгресса II Интернационала и организовал забастовку в день 1 мая. В 1891 г. германская с.-д. партия вновь усиленно рекомендует немецкому рабочему классу воздержаться от забастовки в день 1 мая и перенести праздник на ближайшее воскресенье. Подобные решения принимались правлением германской с.-д. партии из года в год. Это вызывало бурные протесты на конгрессах II Интернационала, которые не раз выносили решения, обязывавшие германскую с.-д. партию строго придерживаться постановлений международных конгрессов о проведении первомайского праздника.
6
Вильсон (1856 – 1924) – президент Северо-Американских Соединенных Штатов с 1912 г. по 1920 г. Был профессором истории и политической экономии. В 1910 г. избирается губернатором одного из Штатов. В 1912 г. проходит в президенты, как кандидат демократической партии. С начала мировой войны, когда нейтральная Америка наживает на военных заказах миллиарды долларов, Вильсон выступает апостолом пацифизма. Это не помешало ему в 1917 г. вступить в войну на стороне Антанты, когда объявленная Германией неограниченная подводная война поставила под угрозу американскую торговлю с Европой. 18 января 1918 г. Вильсон выставляет свою программу мира, формулированную в знаменитых 14 пунктах, в которых говорится о демократическом мире без аннексий и контрибуций и т. д. (см. XII т., прим. 221). Его лицемерные пацифистские речи одурманивают широкие массы мелкой буржуазии и даже часть пролетариата воюющих стран. Когда Версальский договор в 1919 г. обнажил истинную сущность империалистической политики, влиянию вильсоновского пацифизма был нанесен сильнейший удар. В феврале 1924 г. Вильсон умер.
7
Тартюф – главный герой комедии Мольера того же названия. В этой комедии Мольер показал человека, который под маской благочестия, добродетели и христианской кротости таит самую отвратительную алчность, подлость и лицемерие. Имя Тартюфа стало синонимом лицемерного ханжи, который все свои низости совершает именем бога, постоянно призывая его в свидетели.
8
Шейдеман, Филипп (род. в 1865 г.) – один из наиболее оппортунистических и социал-шовинистических вождей германской социал-демократии военного периода и первых лет революции. В молодости работал наборщиком. 18-ти лет вошел в с.-д. партию. В 1895 г. редактировал провинциальный партийный орган. В 1903 г. был избран депутатом в рейхстаг, где выдвинулся, как оратор с.-д. фракции. В партии примыкал к Бебелевскому центру и боролся с реформизмом. В 1912 г. был избран в члены ЦК партии. После смерти Бебеля руководство партией переходит к Шейдеману и Эберту. С самого начала войны Шейдеман превращается в ярого социал-патриота и становится во главе большинства германской социал-демократии, скатившегося до роли покорного орудия германского империализма. Под его руководством с.-д. фракция рейхстага голосует за военные кредиты. В первые дни ноябрьской революции 1918 г. Шейдеман был против свержения монархии, но затем подчинился неизбежному ходу событий и перешел на сторону восставших. После победы революции входит в Совет Народных Уполномоченных. Вся его деятельность на этом посту, а после Веймарского учредительного собрания (см. прим. 18) – на посту рейхсканцлера, была направлена на удушение рабочего движения. Каждое пролетарское выступление жестоко подавлялось карательными отрядами, набранными из офицеров и буржуазных студентов. При пассивном содействии правительства Шейдемана, во время январского восстания 1919 г., были убиты Карл Либкнехт и Роза Люксембург. В 1919 г. Шейдеман отошел от активной государственной и партийной работы, так как был слишком сильно скомпрометирован в глазах немецких рабочих. В настоящее время – бургомистр г. Касселя.
9
Клемансо – крупнейший политический деятель буржуазной Франции. Выдвинулся как радикал еще в эпоху Парижской Коммуны. В 90-е годы Клемансо стал популярным благодаря участию в деле Дрейфуса, на защиту которого выступил одновременно с писателем Золя и др. Один из виднейших членов парламента, Клемансо своими энергичными выступлениями против правительства неоднократно вызывал падение кабинета, в связи с чем получил прозвище «низвергателя министерств». С 1902 г. Клемансо участвует в кабинетах то в качестве премьера, то в качестве министра. В бытность свою премьером в 1917 – 1920 гг., Клемансо прославился в качестве «организатора победы» и главного руководителя Версальской Конференции. В эти же годы Клемансо был вдохновителем интервенции в России.
10
Сити – часть Лондона, в которой помещаются биржа и все крупнейшие банки и торговые предприятия Англии. Лондонский Сити являлся до войны центром мирового денежного рынка.