Страница 16 из 128
Нет сомнения, что за эти годы войны, революции, гражданских столкновений, эвакуаций и реэвакуаций наши машины подверглись колоссальному износу, утере и механическому разрушению. Все это нужно взять на учет, и, само собой разумеется, чем точнее хозяйственный план, чем он более охвачен одною централизованной мыслью, чем лучше распределены элементы нашей техники на важнейших для нас предприятиях, тем менее болезненно мы будем чувствовать наше техническое оскудение.
Но, поскольку Европа и Америка, которая в первую голову должна будет обслуживать Западную Европу, в течение ближайших лет дадут нам только незначительное количество машин, поскольку у нас машинное оборудование приходит в все более тяжкое состояние, постольку основным рычагом нашего хозяйства является вдвойне и втройне рабочая сила, в первую голову квалифицированный промышленно-индустриальный пролетариат и затем широкие ресурсы сырой рабочей силы, из которой мы должны извлекать в дальнейшем все больше и больше квалифицированных элементов путем их соответственной обработки и обучения. Я затрону этот вопрос лишь в самых общих чертах.
Всем известно, что революция и гражданская война обращались с передовыми рабочими еще более хищнически, беспощаднее, чем с сырым материалом и машинным оборудованием. В первых отрядах красногвардейцев из Питера и Москвы уходили лучшие металлисты, лучшие текстильщики, которые гибли на Дону, на Украине, во всех частях страны. В продотряды уходили квалифицированные рабочие. Когда развернулась наша гражданская война, наша Красная Армия стала великой пожирательницей передовых рабочих Петербурга, Москвы, Иваново-Вознесенска, Урала, всех районов и очагов нашей промышленности. И когда мы открывали для революции новые области и строили там Советскую власть, туда немедленно втягивалось известное число передовых рабочих.
Наконец, голод, квартирное неустройство и холод выгоняли рабочих из промышленных центров в деревни, и не только в деревни, но и в ряды спекуляции, в ряды паразитизма.
Таким образом происходило и происходит еще сейчас распыление рабочего класса; и здесь, товарищи, первый завет и первый зарок для нас – взять на точный учет всех квалифицированных и просто обученных рабочих, рассматривать их, как солдат промышленности, как охрану, опору, основу, творческую силу нашей советской страны, чтобы ни один не уплывал между пальцев, как это происходит сейчас, когда в индустрии числится в профессиональных союзах 1.150 000 организованных рабочих, а на заводах соответственных категорий числится только 850 000.
Вот уже утечка трехсот тысяч квалифицированных рабочих. Мы должны их разыскать, мы должны их организовать, учесть.
И прежде всего систему проведения трудовой повинности мы должны начать с того, что каждому квалифицированному, обученному рабочему мы должны вручить рабочую трудовую книжку.
Разумеется, товарищи, как здесь говорил тов. Рыков и как ясно само по себе, мы в течение ближайшего года не сделаем в области производства, стало быть, в области учета, мобилизации рабочих сил, серьезного шага вперед, если не разрешим хотя бы частично, хотя бы постепенно продовольственного вопроса.
Но здесь именно возвращение богатейших в продовольственном отношении окраин открывает перед нами широкие перспективы.
Мы можем прокормить рабочих и работниц и их семьи. Цифры говорят об этом своим красноречивым языком.
Накануне войны, в 1913 году, у нас было 900 миллионов пудов хлеба избытка над продовольственными потребностями страны. Если считать на каждого едока по 15 пудов в год – норма, о которой теперь русский рабочий класс не может и мечтать – то избыток – 900 миллионов.
Вывозилось за границу до войны, за пятилетие, в среднем около 3/4 миллиарда пудов в год. Ниже полумиллиарда пудов в год вывоз почти не падал за 15 лет.
Стало быть нам нужно теперь из того избытка, который вывозился, конечно, из статистического избытка, ибо и тогда были голодающие и умирающие, из этого избытка нужно собрать половину от 900 миллионов, одну треть, одну четвертую часть, и мы будем обеспечены на ближайший продовольственный хозяйственный период.
Эта задача должна быть сейчас поставлена органами Наркомпрода, органами военного ведомства и всеми хозяйственными советскими учреждениями страны, как основная задача, как первейшая задача.
Как вчера мы ставили задачей оборону границы Советской Республики, так теперь должна быть поставлена задача добыть, сосредоточить, погрузить, перевезти достаточное количество хлеба, мяса, жиров, рыбы, чтобы обеспечить рабочий класс минимальным необходимым продовольственным пайком.
Как велика зависимость трудовой энергии от продовольствия, об этом не нужно больших теоретических выкладок. Мне один инженер, который руководит, главным образом, простыми строительными работами, говорил, что он на практике подсчитал, что при увеличении пайка в два раза производительность труда соответственных рабочих увеличивается в три, в три с половиной раза.
При этом, разумеется, – колоссальная экономия на жилища, на инструменты, на освещение и отопление.
Словом, товарищи, нам нет надобности убеждать друг друга, что выгодно кормить рабочего человека. Нам нужно эту нашу задачу, как главнейшую задачу страны, поставить перед всеми органами, особенно на наших хлебородных окраинах. Мы это сделаем. Мы должны достигнуть, и мы достигнем того, что 300 миллионов пудов хлеба и всего прочего, что нужно, будет сосредоточено в главных промышленных районах. Мы создадим там продовольственные базы пролетариата, как создали продовольственные базы для Красной Армии.
Но, товарищи, вопрос стоит не только об индустриальном пролетариате. Он стоит для нас и становится все шире и шире как вопрос о привлечении сырой рабочей силы. Мы были лишены угля. Мы были лишены нефти. Мы теперь только вошли в область угля, но мы не взяли угля. Там только жалкие остатки того, чего не захватил Деникин, как на Урале и в Томском горном округе жалкие остатки того, чего не захватил Колчак. Там у нас только продовольственные планы, которые, разумеется, мы будем выполнять чем дальше, тем успешнее, но еще в течение ближайшего хозяйственного периода, пока не получим донецкого угля, нам придется строить на полене дров.
Стало быть, поставка, заготовка дров, торфа, сланцев является сейчас ближайшей задачей, требующей сосредоточения огромного количества рабочей силы, в большинстве простой, сырой, необученной рабочей силы, под ответственным техническим руководством.
Тов. Кржижановский в очень интересной статье, которая была напечатана в «Правде», нарисовал картину того, как мы можем всю страну отопить и осветить при помощи торфа. По его выкладкам, у нас торфяных богатств в три раза больше, если память мне не изменяет, чем лесных. Он доказывает, что наши торфяные болота могут нас освещать и отоплять 150 лет под ряд. Мы с вами не так требовательны, мы удовлетворимся, если в течение пяти лет, пока мы не возьмем в руки Донецкий бассейн, Северный Кавказ, бакинскую и эмбенскую нефть, если в течение этих пяти лет торф будет выполнять роль минерального топлива.
Разумеется, товарищи, здесь много технически неразрешенного. У наших техников есть свои группировки, свои, так сказать, фракции: имеются торфисты, сланцисты, вроде как в политике различные политические фракции, и нужно сказать, что это само по себе – уже первый шаг вперед, ибо наша задача состоит в том, чтобы политику развить в хозяйстве. И когда наше трудовое население будет делиться на группы, на фракции и союзы, поддерживающие торфистов, сланцистов, постройку определенных дорог и пр., когда мы забудем о меньшевиках, эсерах, монархистах, синдикалистах и когда-нибудь впоследствии и о большевиках, то, разумеется, это будет огромным шагом вперед и будет означать, что мы присутствуем при осуществлении аппарата хозяйственной власти коммунизма, что мы перешли к осуществлению коммунизма, и что это захватывает за живое миллионы трудящихся масс.
Но, во всяком случае, кто бы ни был больше прав сейчас, торфисты или сланцисты, т.-е. те, которые больше нажимают на торф, или те, которые придают большее значение сланцу, и там и здесь необходимо применение огромных масс неквалифицированного труда, главным образом, крестьянского труда.