Фиалка

– Сами печатаете? – небрежно спросил Барк.

– Приходится, – сказал Ленц.

– В детстве мечтой моей жизни было – вволю постукать на машинке, сказал Артур Барк и нежно погладил клавиши. – Машинка принадлежала соседу, а он был юрист и ужасно строгий. Один раз так свистнул меня линейкой по пальцам, до сих пор болят.

– Теперь вы можете удовлетворить свое давнишнее желание, – бросил Ленц, перебирая на столе какие-то бумаги.

Артур вставил в машинку чистый лист бумаги и наугад быстро отстукал несколько строк – случайный набор букв. Затем вынул лист, сложил его и сунул в карман. Ленц, стоя спиной к Барку, возился с бумагами.

– Кто заходит в ваш кабинет? – спросил Барк.

– Никто. Я даже убирать здесь не разрешаю.

«Это заметно», – хотел сказать Артур Барк, но промолчал.

– Вы, наверно, над книгой работаете? – спросил Барк у доктора Ленца, когда они вышли из кабинета.

– Книгой?

– У вас на столе столько бумаг. Записки, блокноты, – пояснил Барк.

– Для книги времени нет, – махнул рукой Гуго. – Раньше, правда, была такая идея. Кое-какие материалы подготовил. А теперь… Дай бог за оставшееся время хотя бы дневники в порядок привести.

– Вижу, работы у вас много.

– Особенно сейчас. Вздохнуть некогда. Только кофе спасает: пью его беспрерывно, – сказал Ленц.

Они шли по коридору, пластик поглощал шаги.

– Кофе сами варите? – вдруг спросил Барк.

– Этой технологии я не осилил, – улыбнулся Гуго. – Приходится пользоваться любезностью сотрудников. То в лаборатории перехвачу чашечку, то Шелла угостит. У нее есть кофеварка.

– А в кабинете?

– В кабинете у меня кофейная автоматика отсутствует, – вздохнул Ленц, – имеется только спиртовка да колба.

– Кто же готовит кофе в кабинете?

– Имант, – рассеянно ответил Ленц. – Он тоже любитель.

– А вы говорите, что в кабинете никто, кроме вас, не бывает.

– Простите. Совсем выскочило из головы… Да оно и понятно, – проговорил Гуго. – Имант Ардонис – мой первый помощник, а лучше оказать мое второе я. Во всем, что касается работы.

– Допустим. Но давайте уточним. Насколько я понял, Имант Ардонис бывает у вас в кабинете достаточно часто.

– Разумеется, – согласился Ленц и внезапно остановился. – Позвольте, вы думаете, что это Ардонис… Нет, исключено. Ардонис – моя правая рука.

– Бывает, что левая рука не ведает, что творит правая, – заметил Барк.

– Исключено, – горячо повторил Ленц. – Иманту я абсолютно доверяю.

Барк помолчал, лишь пощупал в кармане сложенный вчетверо листок.

По предложению Ленца они присели в небольшом холле, образованном пересечением двух коридоров.

– Сердце, – пожаловался Ленц. – До последних дней я и не подозревал, что оно у меня есть.

Физик и его новый телохранитель немного помолчали.

– Меня беспокоит одна вещь, – сказал Барк, закуривая сигарету. – В своем ремесле я вроде разбираюсь, а вот в физике – профан.

– Каждому свое.

– Не спорю, – согласился Барк. – Но вдруг заведет со мной кто-нибудь из ваших сотрудников ученый разговор – и я погиб, Раскусят в два счета, что я за птица.

Ленц задумался.

– Мы сделаем вот что, – решил он. – Я оповещу всех, что ваша тематика засекречена. Тогда к вам никто не станет обращаться с лишними разговорами.

Тут Ленц посмотрел на часы и предложил выпить кофе.

Артур не стал отказываться. Он думал, что они пойдут в комнату Иманта, но Ленц вызвал Шеллу, сказав в видеофон несколько слов.

Вскоре Шелла принесла на подносе две чашечки кофе.

Кофе был крепким и обжигающе горячим. Барк подумал, что употребление кофе здесь – привычный, давно отработанный ритуал.

Ставя пустую чашечку на стол, Артур перехватил взгляд, брошенный Шеллой на Ленца, и решил про себя, что старик, пожалуй, неплохо чувствует себя тут, в атмосфере всеобщего преклонения. Во всяком случае, неплохо чувствовал себя до самого последнего времени.

Заметив, что Артур на нее смотрит, Шелла вспыхнула и отвернулась.

– Почему вы с нами не пьете? – спросил ее Ленц.

– Благодарю вас, доктор Ленц, я уже пила, – сказала, Шелла и, собрав пустые чашки, ушла. Барк проводил ее взглядом.

– Французы говорят: красота женщины – в походке, – начал было он и тут же осекся, заметив в глазах Ленца холодное неодобрение.

Барк сделал вид, что ничего не случилось и спросил:

– Скажите, доктор Ленц, а для чего, собственно, бомбардировать эти самые кварки?

– Чтобы исследовать их. Бомбардируя кварки, мы изучаем взаимодействие частиц, а это позволяет понять их структуру. Средневековая анатомия топталась на месте, пока врачи не изучили человеческое тело, препарируя трупы.

– А в самом деле опасно это – бомбардировать кварки? – спросил Барк. – Автор письма пишет, что…

– Я прекрасно помню текст письма, – перебил его доктор Ленц.

– Получается страшная штука, – сказал Артур. – Что, если в самом деле вся земля превратится в труп?

– Верно, такая опасность есть, – медленно сказал Гуго Ленц. – А что же можете предложить вы, молодой человек?

– Я? – растерялся Артур.

– Вы. Именно вы!

– Но я же не физик.

– Это не ответ. Решать этот вопрос должен каждый, поскольку судьбы мира касаются всех.

Барк замялся, обдумывая ответ.

– Видите ли, тут замешаны особые обстоятельства… – начал он. – Вам угрожают смертью, если вы не прекратите опыты.

– При решении вопроса, который я перед вами поставил, моя жизнь не имеет никакого значения. Она слишком ничтожна, чтобы в данном случае принимать ее в расчет, – сказал Гуго Ленц.

Артур интуитивно почувствовал, что разговор принял серьезный оборот и что ответ его, Артура Барка, неизвестно по какой причине, живо волнует Ленца.

– Я помогу вам, – сказал Ленц, глядя на собеседника. – Предположим, что моей жизни ничто бы не угрожало. Что бы вы ответили мне в таком случае? Проводить бомбардировку кварков или не проводить?

– Пожалуй, я все равно запретил бы опыты, – задумчиво сказал Барк. Он ожидал встретить сочувствие, но лицо Гуго Ленца оставалось непроницаемым.

– Все ли вы обдумали, Артур Барк, прежде чем запрещать опыты? – сказал Ленц. – Речь ведь идет не о том, чтобы закрыть какие-то там второстепенные эксперименты. Дело идет о кардинальном направлении науки, которая стремится постичь самые сокровенные тайны материи.

– Но если опыты опасны для всего человечества? – настаивал на своем Артур.

– Опасность, – усмехнулся Ленц. – А что вообще не опасно для жизни? Разве не опасен для ребенка уже первый шаг, который он делает самостоятельно, без помощи матери? Разве не опасен был полет авиатора, первым поднявшегося в небо? Однако что бы мы делали теперь, если б он тогда испугался? Очевидно, небо осталось бы для людей навеки недосягаемой мечтой. И так во всем. Без риска нет победы, нет движения вперед.

– С первым авиатором, насколько я понимаю, дело обстояло несколько иначе, чем с бомбардировкой кварка, – сказал Артур, заражаясь волнением Ленца. – Не будь братьев Райт – нашлись бы другие.

– Вы так думаете?

– Непременно нашлись бы. Для завоевания воздушного океана человечество созрело, потому его ничто не могло остановить. Когда гибнет один – на его место становится второй, гибнет второй – на линию огня выходит третий.

– Почему же вы думаете, что человечество не созрело для расщепления кварков? – спросил Ленц.

Артуру хотелось прервать разговор, превратить его в шутку, ссылаясь на свою некомпетентность, но он не представлял себе, как это сделать.

Ленц угрюмо смотрел на него, ожидая ответа.

– Дело не в зрелости человечества, – сказал Барк, – а в том, что опыты по расщеплению кварков, насколько я понял, угрожают жизни человечества.

– Нет, дело именно в зрелости человечества, – возразил Гуго Ленц резко. – Если результаты наших экспериментов попадут в руки недобросовестных людей…

– Тогда не отдавайте свои результаты в плохие руки, – посоветовал Барк.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.