Страница 74 из 91
ВОССТАНИЕ ЮНКЕРОВ 29 ОКТЯБРЯ
Опорными пунктами контрреволюционной организации служили юнкерские училища и Инженерный замок, где было сосредоточено довольно много оружия и боевых запасов и откуда делались налеты на учреждения революционной власти.
Отряды красногвардейцев и матросов окружали юнкерские училища, посылая туда парламентеров, предлагали выдать оружие. Оттуда отвечали выстрелами. Осаждавшие топтались на месте, вокруг них собиралась публика, и нередко шальные пули из окон ранили прохожих. Стычки получали неопределенно-затяжной характер, и это грозило деморализацией революционных отрядов. Необходимо было принять самые решительные меры. Задача разоружения юнкеров была возложена на коменданта Петропавловской крепости, прапорщика Б. Он плотно окружил юнкерские училища, подтянул к ним броневики и артиллерию и, предъявив юнкерам ультиматум: сдаться – дал им десять минут на размышление. Из окон отвечали новыми выстрелами. По истечении 10 минут Б. приказал открыть артиллерийский огонь. Первые же выстрелы открыли в стенах училища зияющую брешь. Юнкера сдались, хотя многие пытались спастись бегством и, убегая, отстреливались. Создалось ожесточение, всегда сопровождающее гражданскую войну. Матросы учиняли, несомненно, жестокости над отдельными юнкерами. Буржуазная печать потом обвиняла матросов и Советскую власть в бесчеловечности и зверстве. Она молчала об одном: что переворот 25–26 октября произошел почти без выстрелов и без жертв, и что только контрреволюционный заговор, организованный буржуазией и бросивший ее молодое поколение в огонь гражданской войны против рабочих, солдат и матросов, привел к неизбежным жестокостям и жертвам. День 29 октября создал резкий перелом в настроении петроградского населения. События приняли более трагический характер. Вместе с тем наши враги поняли, что дело обстоит гораздо серьезнее, чем они думали, и что Совет отнюдь не собирается отдавать завоеванную им власть по требованию капиталистических газет и юнкеров.
Очищение Петрограда от контрреволюционных очагов шло очень напряженно. Юнкера были почти поголовно разоружены, участники восстания арестованы, заключены в Петропавловскую крепость или вывезены в Кронштадт. Издания, открыто призывающие к восстанию против Советской власти, были закрыты. Против некоторых из вождей прежних советских партий, имена которых значились под перехваченными контрреволюционными приказами, были изданы распоряжения об аресте. Военное сопротивление в столице было окончательно сломлено.
На очередь встала длительная и изнурительная борьба с итальянской забастовкой чиновников, техников служащих и пр. Эти элементы, принадлежащие в значительной своей части по оплате труда к угнетенным классам народа, по условиям существования и по психологии примыкают к буржуазному обществу. Они верой и правдой служили государству и его учреждениям, когда во главе этого государства стоял царизм. Они продолжали служить государству, когда власть перешла в руки империалистической буржуазии. Они перешли в наследство со своими знаниями и техническими навыками к коалиционной власти в следующий период революции. Но когда восставшие рабочие, солдаты, крестьяне отбросили от государственного руля партии эксплуатирующих классов и попытались взять управление делами в свои собственные руки, тогда чиновники и служащие встали на дыбы и решительно отказали новой власти в какой бы то ни было поддержке. Чем дальше, тем шире развертывался этот саботаж, организаторами которого выступали преимущественно с.-р. и меньшевики и который питался за счет финансовых средств, доставлявшихся банками и союзными посольствами.
ДВИЖЕНИЕ КЕРЕНСКОГО НА ПЕТРОГРАД
Чем прочнее стояла Советская власть в Петрограде, тем больше буржуазные группы переносили свои надежды на военную помощь извне. Петроградское Телеграфное Агентство, железнодорожный телеграф, радиотелеграфная станция Царского Села приносили со всех концов вести о грандиозных силах, которые движутся на Петроград для того, чтобы покорить там мятежников и утвердить порядок. Керенский бежал на фронт, и буржуазные газеты сообщали, что он ведет оттуда против большевиков несметные войска. Мы были оторваны от страны, телеграф не хотел нам служить. Но солдаты, десятками, сотнями приходившие ежедневно по поручению своих полков, дивизий и корпусов, неизменно говорили нам: «не бойтесь фронта, он целиком за вас, отдайте только распоряжение – и мы отправим на помощь вам хоть сегодня же дивизию или корпус». В армии было то же, что и всюду: низы были за нас, верхи против нас. В руках у этих верхов был военно-технический аппарат. Отдельные части многомиллионной армии оказывались изолированными друг от друга. Мы были изолированы от армии и от всей страны. Тем не менее весть о Советской власти в Петрограде и об ее декретах неудержимо расходилась по стране и будила Советы к восстанию против старой власти.
Вести о движении Керенского во главе каких-то войск на Петроград вскоре уплотнились и приняли более определенные очертания. Из Царского Села нам сообщали о том, что через Лугу туда подошли казачьи эшелоны. По Петрограду распространилось воззвание, подписанное Керенским и генералом Красновым и призывавшее весь гарнизон присоединиться к правительственным войскам, которые в ближайшие часы вступят в Петроград. Восстание юнкеров 29 октября находилось в несомненной связи с предприятием Керенского, но только слишком рано прорвалось наружу, вследствие решительных действий с нашей стороны. Царскосельскому гарнизону был отдан приказ: потребовать от подступающих казачьих частей признания Советской власти, а в случае отказа – разоружить их. Но гарнизон Царского Села оказался неприспособленным для боевых операций, у него не было артиллерии и не было руководителей: офицерство враждебно относилось к Советской власти. Казаки завладели радиотелеграфной станцией Царского Села, самой могущественной в стране, и продвигались дальше. Гарнизоны Петергофа, Красного Села, Гатчины не проявляли ни инициативы, ни решимости.
После почти бескровной победы в Петрограде у солдат создалась уверенность, что дело и дальше пойдет тем же путем: достаточно де послать к казакам агитатора, который объяснит им цели рабочей революции, и они сложат оружие. Путем речей и братания было преодолено контрреволюционное восстание Корнилова. Путем агитации и планомерного захвата учреждений без боя – было сброшено правительство Керенского. Те же методы применялись руководителями Царскосельского, Красносельского и Гатчинского Советов против казаков генерала Краснова. Но здесь успеха не было. Без решительности и энтузиазма казаки продвигались, однако, вперед. Отдельные отряды проходили к Гатчине, к Красному Селу, вступали в стычку с немногочисленными отрядами местных гарнизонов, иногда разоружали их. О численности отрядов Керенского мы не имели сперва никакого представления. Одни говорили, что генерал Краснов ведет за собой десять тысяч человек, другие утверждали, что не больше тысячи, наконец, враждебные нам газеты и воззвания вершковыми буквами сообщали, что под Царским Селом сосредоточилось два корпуса.
В петроградском гарнизоне также царила атмосфера неуверенности; едва успели одержать бескровную победу, как приходилось выступать против врага неизвестной численности для боев с неизвестным исходом. На гарнизонных совещаниях говорилось, главным образом, о необходимости послать новых и новых агитаторов и выпустить воззвания к казакам: солдатам казалось невозможным, чтобы казаки отказались встать на ту точку зрения, которую защищал в своей борьбе петроградский гарнизон. Между тем передовые казачьи группы продвинулись совсем близко к Петрограду, и мы готовились к тому, что главная борьба произойдет на улицах города.
Наибольшую решительность проявили красногвардейцы. Они требовали оружия, боевых припасов, руководства. Но в военном аппарате все было расстроено, разлажено, отчасти – от запустения, отчасти – злонамеренно. Офицеры отстранились, многие бежали, винтовки были в одном месте, патроны – в другом. Еще хуже обстояло дело с артиллерией. Орудия, лафеты, снаряды – все это находилось в разных местах, и все это приходилось разыскивать ощупью. У полков не оказалось в наличности ни саперных инструментов, ни полевых телефонов. Революционный штаб, который пытался наладить все это сверху, наталкивался на непреодолимые препятствия, прежде всего в виде саботажа военно-технического персонала.