Джудит

— Разумеется. Но позвольте перед уходом дать вам один совет. Если вы и в дальнейшем собираетесь строить насчет моей жены какие-то планы, то я предлагаю вам их оставить Мне бы не хотелось снова использовать хлыст, но, если это окажется необходимым, придется. И в этот раз обещаю вам секрета из инцидента не делать. Он станет гвоздем сезона, можете быть уверены.

Маркус поклонился, с презрительной усмешкой глядя на покрасневшего Грейсмера.

— Остерегайтесь меня, Бернард! И помните, на сей раз гордость не помешает мне сказать правду. Я выставлю вас на всеобщее посмешище, и вас будут презирать даже в этом заведении.

Глава 27

Маркус возвращался на Беркли-сквер пешком.

Пока неясно, что заставило Джудит связаться с Грейсмером, но очевидно одно; неприятностей ей каким-то образом избежать удалось, и, судя по всему, вполне успешно. Скорее всего Джудит пришлось разыграть перед кавалером свой очередной спектакль.

Но прежде всего, какого черта она вообще имеет дело с Грейсмером? Совершенно непонятно. Конфликт наш давно уже улажен. Нет, здесь что-то не то. Непонятно, зачем она поддерживает знакомство с Грейсмером. И больше того, соглашается поужинать с ним тет-а-тет. Почему?

И снова в душе Маркуса зашевелился клубок сомнений и подозрений.

»А ведь я совсем не знаю Джудит. И узнаю ли когда-нибудь? Неужели она связалась с Грейсмером для того, чтобы сделать мне больно? Но если это так, почему же покинула своего кавалера, и, видимо, против его воли? Она ожидала чего-то другого. Чего же? Неужели моя простодушная жена рассчитывала, что приглашение на интимный ужин тет-а-тет — это совершенно безобидное предложение? В это невозможно поверить. Уж в чем-чем, а в простодушии Джудит упрекнуть никак нельзя. Разве ее можно купить на такую дешевку? Хорошо, а если Грейсмер убедил ее, что ужин не интимный, а в компании с кем-то, кто хорошо ей знаком? И когда она обнаружила правду…»

Эта версия была более правдоподобной, и Маркус немного успокоился. Но тут же вспомнил, как она утром лгала ему о вечеринке с приятельницами.

Когда Маркус подходил к дому, Джудит стояла у окна своей спальни и смотрела на площадь. Она ждала его. То, что ложью и наветами Грейсмер мог испоганить репутацию любого человека, ей хорошо известно. Он был способен на все, на любую подлость. И все же в этот вечер она заглянула в бездну такого злодейства, какого прежде не знала. Одно дело — рандеву при свечах, а другое — привести Джудит в публичный дом… Это мог придумать настоящий дьявол. Скорее всего дело обстоит так: жена Маркуса нужна Грейсмеру, чтобы нанести удар самому Маркусу. Графу захотелось его унизить, и. разумеется, публично.

Она стояла у окна, скрестив руки на груди, чувствуя но всем теле слабость после жестокой рвоты. Какие бы пели Грейсмер ни преследовал, планы его она разрушила. И это главное. Из одного ее, даже добровольного, присутствия вместе с Грейсмером в таком месте большого скандала не сделаешь.

Джудит собиралась рассказать Маркусу все. Если он услышит это из ее уст, то будет предупрежден. А предупрежден — значит, вооружен. Мысль о том, чем она при этом рискует, заставила Джудит передернуться от ужаса.

Маркус уже скрылся из виду. Сейчас он поднимается по ступенькам прямо под ее окнами.

Стоя на верхней площадке лестницы, Джудит ждала, когда он войдет в холл. Как только Маркус открыл дверь, они ринулась вниз.

— Маркус, мне надо с тобой поговорить! Горечь и досада, казалось, сдавливали его со всех сторон. Маркус пристально посмотрел на жену. Она была бледна, заметно напряжена, но, насколько он мог судить, в полном порядке.

— Хорошо провела вечер? — без улыбки спросил он, передавая плащ и перчатки Грегсону, решив сделать вид, что ему ничего не известно.

Джудит покачала головой:

— Не могли бы мы пройти в библиотеку? Мне надо с тобой серьезно поговорить.

»Неужели Джудит хочет мне что-то сказать?» От надежды у него потеплело на сердце.

— Обязательно в библиотеку?

— Думаю, что да.

Услышать ее признание Маркусу хотелось сейчас больше всего на свете. Ничего еще прежде он так не желал в своей жизни. Старая змея недоверия вновь победно свернулась на прежнем месте, и изгнать эту змею способна только искренность жены. Но поскольку полностью Маркус в этом уверен не был, он на всякий случай решил продолжать игру.

— О, дорогая, — недоуменно улыбнулся он. — Разве этот разговор не может подождать до утра?

— Думаю, что нет.

— Хорошо.

Джудит пошла впереди. Свечи в библиотеке уже погасли, но огонь в камине еще горел. Она зажгла несколько свечей, пока Маркус подбрасывал в огонь поленья.

— Может быть, вначале слегка разогреться? Просто для страховки. — Он указал на графинчик па буфете.

— Пожалуй, да. Налей бокал портвейна и мне. Маркус наполнил два бокала, глядя, как Джудит, грея руки, наклонилась над огнем. Локоны ее при этом засияли золотом.

— Мне надо кое в чем признаться, — проговорила наконец она и побледнела еще сильнее. — Боюсь, что ты будешь очень и очень огорчен.

Она хочет сказать ему правду.

Пытаясь скрыть радость, он произнес ровным голосом:

— Итак, подготовила ты меня уже достаточно. Говори же. — Хорошо. — Она поставила бокал и обхватила руками себя за плечи. — Это связано с Грейсмером.

Она сделала паузу, но Маркус не проронил ни слова и, потягивая портвейн, ждал. Довольно спокойно Джудит рассказала ему, как играла с Грейсмером в пикет, какие были ставки и куда граф привел ее провести с ним вечер.

— Он замыслил организовать какой-то скандал с целью унизить тебя, сейчас я в этом почти уверена, — закончила она. — Я должна была тебе сказать… предупредить тебя. Я бы не перенесла, если бы ты услышал об этом от кого-то другого.

Джудит замолчала и принялась нервно теребить край юбки.

— Ты что же, сразу поняла, куда он тебя привел? — спокойно спросил Маркус, не сводя с нее глаз.

Джудит кивнула:

— Когда мы были детьми, то некоторое время нам приходилось жить в подобных заведениях, но это уже другая история.

— Ты мне обязательно когда-нибудь об этом расскажешь, — мягко улыбнулся он. — Но, насколько я понимаю, ты там пробыла недолго.

— Нет. Я насыпала себе в вино сухую горчицу. Это действует безотказно. Мне приходилось проделывать такое прежде, чтобы выпутаться из щекотливых ситуаций. Думаю, скандала из этого графу сотворить не удастся.

Ах, так вот почему граф Грейсмер пребывал в таком мрачном расположении духа! Вопреки всему Маркусу вдруг захотелось смеяться.

— Тебя рвало?

— Еще как… Горчица работает отлично. Изматывает, правда, и довольно сильно. У меня до сих пор во всем теле слабость и бьет озноб.

Тут Маркус задал свои самый главный вопрос:

— Могу я поинтересоваться, почему вопреки нашему соглашению держаться от Грейсмера подальше ты все же с ним связалась?

Джудит закусила губу:

— Вот этого я пока сказать не могу…

— Боже мой, Джудит, сколько же у тебя оболочек? Больше, чем у луковицы одежек. Каждый раз, когда я думаю, что снял наконец последнюю, под ней обнаруживается еще одна. И, уверен, не последняя. Можно ли когда-нибудь докопаться до истинной Джудит?

— Я уверена, ты ни разу в жизни ни одной луковицы не очистил.

— При чем тут это?

— Я знаю, что Марту у тебя увел Грейсмер. — Маркус затаил дыхание. — Это Грейсмер сам сказал мне, объясняя, почему ты так враждебно к нему настроен. Я хотела…

Джудит сделала паузу, бросив на него быстрый взгляд. Его лицо оставалось бесстрастным.

— Я хотела узнать кое-что насчет Марты, — выговорила наконец она. — Ведь ты ничего о ней не рассказывал… И ты еще в Катр-Бра сказал, что не хочешь ничего говорить, сказал, что она была моей противоположностью во всех смыслах, и я хотела знать, какая же все-таки она была. Это превратилось у меня в навязчивую идею.

Некоторое время Маркус смотрел на жену молча, не в силах ничего произнести.