Джудит

— Что там интересного в это время суток? Джудит пожала плечами.

— Ничего. Конечно, ничего. — Рассеянно засмеявшись, она возвратилась к столу. — Не знаю почему, но на душе как-то неспокойно.

— И что тебя мучит, Джудит? — Маркус пригубил портвейн. — Что тебя тревожит, рысь?

— Да ничего меня не тревожит. Почему меня должно что-то тревожить?

— Но все же поделись. — Он продолжал пристально ее рассматривать, пока она не покраснела.

— Да что рассказывать-то. Вечер был скучный, — проговорила она и сделала большой глоток вина, даже, пожалуй, слишком большой. — Вот почему, наверное, у меня так муторно на душе.

— Это, конечно, все объясняет, — заметил он мрачнея. Джудит бросила на него подозрительный взгляд и зевнула.

— Я устала. Хочу в постель.

— Но все же, ты сама сказала, что тебе нехорошо, тебя что-то мучит.

— Мучит и не мучит одновременно, — проговорила она, растягивая слова. — Я даже не знаю, что больше.

— Может, выйдем, прогуляемся по площади, — предложил он. — Небольшой моцион перед сном. Возможно, он поможет тебе решить эту проблему.

— Перестань дразнить меня, Маркус! — вдруг воскликнула Джудит, почувствовав, что окончательно запуталась.

Сама виновата. Он уже что-то почувствовал, и теперь надо сбить его со следа. Маркус может чувствовать, догадываться, но знать… знать он не должен.

— Сударыня. — Он взял у Джудит бокал. — Разрешите пригласить вас наверх. Там у меня есть много приспособлений, чтобы вырвать у вас правду.

— Какую правду? О чем ты говоришь?

— Какую правду? — Он приподнял брови. — Сейчас объясню. Я точно знаю, что сегодня вечером у тебя были какие-то неприятности или тебе эти неприятности предстоят.

— Откуда ты можешь знать?.. Я имею в виду, что тут и знать-то нечего. — Джудит прикусила губу.

Маркус покачал головой:

— Снова ты что-то замышляешь, рысь. Иначе ты сказала бы, что тебя беспокоит. Но поскольку сейчас ты упорствуешь в своем нежелании поведать мне правду и с рвением, достойным лучшего применения, стремишься сменить тему разговора, я делаю вывод; это явно что-то такое, что мне не понравится.

Ну, это уже сплошной ужас!

— Ты разговариваешь со мной, как с ребенком, а ведь я взрослая женщина. Только что пришла со скучного бала, устала… — Джудит пыталась разыграть оскорбленное достоинство.

Маркус снова покачал толовой.

— Джудит, перестань ходить вокруг да около и честно расскажи, что ты замыслила и что тебя беспокоит.

В отчаянии Джудит пыталась придумать что-нибудь безобидное.

— Понимаешь, я просто сглупила, — наконец пробормотала она.

Сглупила? Почему сглупила? Она и понятия не имела. Только надеялась, что муж оставит ее в покое. «Напрасно надеялась.

— Ну, ты просто не оставляешь мне никакого выбора. Только наверх!

— Маркус, понимаешь, я просто сделала из мухи слона. — Она снова попробовала смягчить ситуацию. — Мне немного не по себе, потому что вечер скучный и утомительный, было душно, и у меня начала болеть голова.

Это очень слабый ход, и Джудит не удивилась, что он не подействовал.

— Чепуха! — проворчал Маркус. — С тобой что-то не так. Если вначале я еще сомневался, то теперь просто уверен. Неужели тебе хочется воевать со мной? Лично мне — нет. Ни сейчас, ни в будущем. Но ты ведь понимаешь: рано или поздно мне все равно это станет известно. Так не лучше ли рассказать все сейчас?

Если бы на ней не висели вериги обязательств, если бы она не была связана по рукам и ногам! Но сейчас, в данный момент, Джудит была слишком подавлена, чтобы вести с мужем какую-то пикировку.

— Ну пожалуйста, — сказала она, сжимая ладони, — ну зачем ты меня мучаешь? Я так устала!

— Мучаю? — Маркус моментально вышел из себя. — Я не мучаю, а просто хочу знать, что тебя тревожит.

— Тебя вовсе не это волнует! — почти закричала она. «Господи, ну что делать, если разговор принял такой оборот?»

— Тебе втемяшилось, что я что-то замышляю и скрываю от тебя. А это вовсе не одно и то же.

— В моей книге, в разделе, посвященном тебе, Джудит, это записано именно как одно и то же, — с грустью сказал он. — Как хочешь, Джудит, но ты сама виновата, Я тебя предупреждал.

— Маркус! — возопила Джудит, но было уже поздно. Быстро и легко муж взвалил ее на плечо и понес. И только выходя за дверь, спросил:

— Что, дорогая?

— Отпусти меня!

Она тузила кулаками ему по спине, Она в вечернем платье из изумрудной тафты — и в такой позе! Да еще жемчужные подвески нелепо барабанили по спине Маркуса.

— Я отпущу тебя, отпущу, — успокоил Маркус, словно не замечая ее барахтаний. — Когда поднимемся наверх.

— Но слуги, — выдохнула Джудит. — Ты не можешь нести меня через весь дом в таком позорном виде!

— Это почему же, рысь? — поинтересовался он. — У тебя были все возможности для мирного сотрудничества. Но ты предпочла другое.

Джудит издала стон и ослабла, плотно зажмурив глаза.

— Маркус, ради Бога, дай мне возможность идти самой.

— Возможность?

— Пожалуйста!

Он остановился на лестничном пролете.

— Если ты честно и откровенно расскажешь то, что я хочу знать, я позволю тебе войти в комнату собственными ногами.

— О Боже! — Джудит снова закрыла глаза.

То ли кровь прилила к опущенной вниз голове, то ли что еще, но на нее снизошло вдохновение: «Я скажу ему. Скажу. И это не будет ложью. Это будет полуправдой».

Поскольку она замешкалась с ответом, Маркус продолжил свой путь наверх, неся ее, как пушинку.

— Пожалуйста! — взмолилась Джудит, когда они достигли верхней площадки. — Отпусти меня, и я расскажу тебе все, как только мы войдем в мою комнату. Я тебе обещаю.

Маркус не ответил, а продолжил путь к спальне Джудит. У дверей он милостиво остановился.

— Слово рыси?

— Слово Давенпортов. Я не перенесу, если ты внесешь меня в спальню, как мешок с картошкой.

Он засмеялся и, придерживая за талию, опустил ее на пол.

— Я же говорил тебе, что у меня есть много разных способов добиться правды.

Джудит отбросила с лица волосы и попробовала привести в порядок платье. Затем посмотрела на мужа:

— Как ты мог?!

— А очень просто. — С шутовской галантностью он отвесил поклон и открыл дверь, приглашая ее войти.

— Боже мой, миледи! — всполошилась Милли, вскакивая с кресла. — Что у вас с платьем?

— Меня сейчас, кажется, протащили через игольное ушко, Милли, — серьезно заявила Джудит и гневно взглянула на мужа.

Маркус только ухмыльнулся:

— Сударыня, в вашем распоряжении пятнадцать минут. Извольте к этому времени быть готовой выполнить обещание.

— Обещание… — пробормотала Джудит, когда за ним закрылась дверь. — Помоги мне раздеться, Милли. Пятнадцать минут — это не так уж много.

— Да, миледи. Но что случилось?

— У его светлости сегодня было настроение пошутить, — сообщила ей Джудит, разглядывая свое отражение в высоком зеркале. — Господи, какой ужас!

Милли помогла Джудит переодеться ко сну, привела в порядок ее рыжую копну.

— Если это все, миледи, то я пойду. Это платье надо почистить и погладить.

— Да, Милли, спасибо. Спокойной ночи.

Джудит погасила все свечи, кроме одной, и легла в постель, подложив подушки повыше под голову. Когда муж явится выслушивать ее объяснения, она встретит его во всеоружии. Паника, связанная с комплексом вины перед Маркусом, закончилась у нее так же внезапно, как и началась. Теперь она знала, что говорить и что делать. Сейчас Джудит была такой же спокойной, как и перед игрой с высокими ставками на Пикеринг-стрит.

— Итак, сударыня-жена? — Маркус закрыл за собой дверь. — Сейчас ты разыгрываешь из себя тихоню, но я тебя знаю. Рассказывай.

Джудит нахмурилась и села в постели.

— Я же тебе говорила, что сглупила, сделала из мухи слона. Но если ты настаиваешь, я тебе расскажу. Это все из-за Агнес Баррет. — Она откинулась на подушки с таким видом, будто выполнила трудную, но необходимую работу.