Брачные игры

Дуглас, пораженный деловым замечанием, которого он никак не ожидал от такой утонченной особы, как достопочтенная Честити Дункан, помедлил в нерешительности, затем взялся за собственную вилку. Они принялись методично есть. Честити сосредоточилась на глотании. Она даже не пыталась жевать, просто совала в рот очередную порцию и глотала. Время от времени она бросала взгляд на тарелку своего соседа. Он, похоже, следовал той же технике, но рот у него был больше, и содержимое тарелки убывало быстрее. Когда он торжествующе положил вилку, у нее на тарелке еще оставалась рыба.

Честити продолжала есть, не поднимая глаз. Она отрезала, накалывала на вилку и глотала, пока последний кусочек не исчез у нее во рту. Затем потянулась к бокалу с вином и выпила его залпом под смех и аплодисменты зрителей.

– Ничья, – объявил Родди, взявший на себя роль судьи. – Ставок, кто закончит первым, не было.

– Учитывая, что Чес намного меньше, надо присудить ей победу, – рассудил кто-то.

– Такие вещи нужно оговаривать заранее, – возвестил Родди. – Я объявляю ничью.

– Как вы себя чувствуете? – тихо спросил Дуглас, увидев, что глаза Честити закрыты.

– Что бы вы прописали от тошноты, доктор? – вымолвила она, слепо потянувшись к бокалу, который снова наполнили вином.

– Вино, – бодро отозвался он, отпив из собственного бокала. – Честно говоря, все не так уж плохо. Отталкивает скорее вид, чем вкус.

– Как сказал бы мой шурин, эти две вещи неразделимы, – возразила Честити с притворным стоном. – Передайте мне, пожалуйста, рогалик.

Дуглас взял рогалик из стоявшей перед ним корзинки, разломил его, намазал маслом и положил на ее тарелку.

– Он снимет привкус. – Доктор принялся намазывать остаток рогалика с ловкостью и изяществом, которые произвели на нее впечатление еще днем.

Честити моргнула, уставившись на подношение, лежавшее на ее тарелке. Такого интимного жеста можно ожидать от друга, Родди, например, но не от Дугласа Фаррела, в сущности, незнакомца. Но он проделал все так деловито, явно не задумываясь о своих действиях, как доктор, выписывающий лекарство. Она мысленно пожала плечами и съела рогалик.

Они сидели очень близко, чуть ли не касаясь друг друга локтями. Жуя хлеб, полученный из рук Дугласа, она остро ощущала его присутствие. Ей вспомнилось замечание Констанс о физической мощи доктора.

Его рука покоилась на столе, и, когда он потянулся за своим бокалом, Честити заметила игру мускулов под шелковистой тканью фрака. Она украдкой взглянула на его профиль. Твердый подбородок, впалые щеки и огромный нос с горбинкой придавали чертам Дугласа почти скульптурную выразительность. Густые, зачесанные назад волосы обрамляли широкий лоб, который они с сестрами всегда считали признаком ума. В облике доктора чувствовался аскетизм, как-то не вязавшийся с мускулатурой спортсмена.

Честити поспешно опустила глаза, когда он внезапно повернулся к ней с вопросительным выражением во взгляде. Появление официанта, явившегося за пустыми тарелками, оказалось как нельзя кстати.

– Спасибо Господу за его малые милости, – пробормотала она, когда со стола исчезло всякое напоминание об угрях.

Откусив намазанный маслом хрустящий рогалик, Честити ждала, пока пройдет вкус рыбы и ощущение чего-то скользкого на языке, надеясь, что доктор не заметил ее пристального внимания.

– Я хочу танцевать, – объявила Элинор. – Куда пойдем?

– В «Марракеш»? – предложил Родди.

– Либо туда, либо в «Клеопатру».

Завязалось оживленное обсуждение сравнительных достоинств двух танцевальных клубов, пока официанты подавали главные блюда. Честити не принимала участия в дискуссии. Ей не хотелось идти на танцы, но если все выскажутся «за», будет трудно отказаться. Родди, пригласивший ее на концерт, сочтет себя обязанным проводить ее домой.

– Ваш шурин прав насчет цыплят, – заметил Дуглас, глядя в свою тарелку с золотистыми цыплятами в окружении овощей и жареного картофеля. – Не припомню, чтобы я ел что-нибудь вкуснее с рождественских праздников в детстве.

– Вы едите цыплят на Рождество? У нас всегда готовят гуся, – ухватилась Честити за тему, показавшуюся ей достаточно безопасной и невинной.

– Цыплят на Рождество и хаггис на Новый год, – ответил он.

– Вы собираетесь в Эдинбург в этом году? – спросила она без особого интереса, положив в рот картофельное пюре.

Он покачал головой:

– Путешествие займет не меньше двух недель, а у меня слишком много дел здесь.

– Что вы имеете в виду?

– Работу... и обустройство дома. – Он наколол на вилку крохотную репку.

– Где вы живете, Фаррел? – поинтересовался Родди, услышав последнюю фразу.

– На Уимпол-стрит, – ответил Дуглас. – Удобно добираться до Харли-стрит.

– Вы купили дом? – спросила Элинор. – На Уимпол-стрит великолепные дома.

– Вообще-то я снял квартиру, – пояснил Дуглас. – С обстановкой и домоправительницей в придачу. Идеальный вариант для работающего холостяка. – Он непринужденно рассмеялся.

– В таком случае обустройство дома едва ли такая уж тяжкая задача, – не без ехидства заметила Честити, отклонившись назад, пока официант наполнял ее бокал. – Во всяком случае, не настолько, чтобы удерживать вас вдали от семьи на Рождество.

Он взглянул на нее с легкой насмешкой:

– Никому не даете спуску, да, мисс Дункан?

У Честити хватило совести покраснеть, несмотря на вмешательство Родди.

– О, Честити просто ангел по сравнению со своими сестрами, – хмыкнул он. – Не дай Бог сделать неосторожное замечание в их присутствии.

– У нас в семье такая реакция наследственная, – заверила Честити с извиняющейся улыбкой. – Наша мать всегда придавала большое значение точности выражений. Если говорить именно то, что имеешь в виду, не попадешь впросак.

– Незаурядная женщина ваша матушка, – оценил Дуглас.

– О да, – согласилась Честити. – Она умерла несколько лет назад.

– Мне очень жаль, – коснулся он ее руки, лежавшей на столе.

В его короткой реплике и легком прикосновении пальцев выразилось столько искреннего сочувствия, что Честити ощутила странный покой. Пожалуй, она поспешила с выводами, заподозрив доктора Фаррела в черствости по отношению к больным.

Дуглас бодро заговорил, обращаясь ко всем собравшимся:

– Я не совсем доволен мебелью, доставшейся от хозяев. К тому же у меня есть собственные вещи, которым нужно найти место, в первую очередь книгам. Надо будет навести порядок в библиотеке, сделать перестановку, кое-что приобрести. Подобные действия займут не меньше недели.

– У вас, должно быть, прорва книг, – ужаснулся брат Элинор с благоговейным трепетом. – Я не в состоянии прочитать больше одной книги в год.

– Питер, мой мальчик, все знают, что у тебя усидчивости не больше, чем у комара, – проговорил Родди, вызвав общий смех. – Ну что, решили, куда идем дальше?

– У меня сложилось впечатление, что вы не горите желанием продолжить веселье, – тихо обратился к Честити Дуглас под шум возобновившейся дискуссии.

– С чего вы взяли? Я ничего не сказала, – нахмурилась Честити.

– Вот именно. – Он откинулся назад, чтобы не мешать официантам убирать со стола.

– Чес? Решай: «Клеопатра» или «Марракеш»? – спросил ее Родди.

– Честно говоря, я устала, – призналась она. – Вечер был прекрасный, но, если ты не против, Родди, я найму экипаж, чтобы он отвез меня домой.

– Даже и слушать не хочу, – запротестовал тот. – Я отвезу тебя сам.

– Совсем не обязательно, Родди.

– Не спорь, – настаивал виконт Бригем, не намеренный отступать от своих правил. Он пригласил даму и должен доставить ее назад.

– Если мисс Дункан согласна, я буду счастлив проводить ее домой, – вмешался Дуглас, вертя в пальцах ножку бокала. – Я не большой любитель танцев.

– А как же шотландская кадриль, доктор Фаррел? – воскликнула Элинор. – Ее вы тоже не любите?

Он улыбнулся:

– Шотландские танцы, леди Элинор, – совсем другое дело. Здесь мне нет равных. Но сомневаюсь, что они входят в программу танцевальных вечеров в светских клубах.