Безжалостное обольщение

Из открытой двери, возле, которой стояла Элен, доносились звуки французского рожка, скрипки и фортепьяно. Музыканты были хитроумно спрятаны в дальнем конце бального зала, где подальше от сплетничающих стариков танцевала молодежь.

Элиза была освобождена от обязанности стоять рядом с мачехой и принимать гостей сразу после того, как приехал дон Лоренцо Биас. Она скользила в танце по отполированному до блеска полу вместе со своим женихом, когда ее кузен и Доминик Делакруа, как и другие гости, пришедшие пешком, вошли в дом через центральную веранду, выходящую на Ройял-стрит. Девушка увидела их поверх плеча Лоренцо, и ресницы ее затрепетали.

Доминик улыбнулся и едва заметно поднял бровь. Элиза тут же скромно, но не без кокетства опустила глаза, и улыбка на лице Доминика стала обаятельнее и многозначительнее.

Элиза Латур знала, что заткнет за пояс любую девушку в этом зале. Знала она также, что здесь сегодня был только один мужчина, достойный ее красоты. «И этот мужчина, увы, не мой жених. Разумеется, Лоренцо — прекрасная партия: богатый, аристократического происхождения, и я стану хозяйкой Виллафранка — имения Биасов неподалеку от Нового Орлеана, равно как и великолепного городского дома, почти не уступающего нашей усадьбе». Обо всем этом Элиза Латур мечтала так же страстно, как ее отец мечтал породниться с Биасом. Но она также знала и то, что как только станет мадам Биас, ей придется распрощаться со всеми удовольствиями, с волнующим флиртом, с теми минутами, когда сердце девушки начинает биться сильнее при взгляде на красивого мужчину и заставляет ее воображать… О, всего лишь воображать!

Это было, конечно, неблагоразумно, но Доминик Делакруа во время трех случайных встреч не скрывал, как Элиза ему нравится. И было в нем нечто бесконечно волнующее; вот человек, в котором все нуждаются, хотя и не желают открыто этого признавать. Сам же Доминик не делал секрета из того, что презирает своих «покупателей», равно как и все строгие правила домостроя в креольских семьях.

В его взгляде Элиза видела лишь чарующее восхищение, из его уст слышала лишь комплименты. Насколько ей было известно, он никогда не удостаивал своим вниманием ни одну даму-креолку, хотя среди них было немало готовых рискнуть. Так почему же ей не позволить себе легкий, совсем невинный и безобидный флирт? А кроме того, не мешало бы и с Лоренцо чуточку сбить спесь. Его любовь и восхищение красотой Элизы сильно поубавились с тех пор, как они были официально помолвлены, и порой Лоренцо вел себя так, словно они уже давно женаты и Элиза — его собственность. Нет, будущему мужу явно пойдет на пользу, если он поймет, что даже Доминик Делакруа, которого считают неподдающимся женским чарам, не устоял перед красотой мадемуазель Элизы Латур.

Тем временем Доминик вместе с Николасом протискивались сквозь толпу в зале, направляясь к хозяйке. Казалось, Делакруа и не заметил тишины, воцарившейся вокруг него па какое-то мгновение, не заметил встревоженных, стыдливо отведенных взглядов. Зато Сен-Дени прекрасно видел все это и в который уж раз за последние несколько недель подумал: «Как было бы хорошо, если бы я никогда не имел дела с этим месье Делакруа!"

Николас так и не придумал, как объяснить Виктору Латуру приглашение столь странного гостя на прием своей тетушки. Ничего, кроме «оригинального», что он познакомился со своим новым другом на Биржевой аллее в зале для фехтования, на ум не приходило, тем более что это было правдой. И в конце концов, Доминик принадлежал к роду Делакруа, и, если один из Делакруа случайно встречает тебя на улице и приглашает выпить бокал вина, а ты в этот момент направляешься на семейное торжество, просто невежливо не пригласить его.

Конечно, малоубедительно, но Виктор все равно считал его идиотом, и, быть может, усмотрит в этом лишь еще одно доказательство глупости племянника.

— Элен, — с сияющей улыбкой обратился Николас к своей юной тетке, — позвольте представить вам моего друга. Я встретил его по дороге сюда и уверен, что вы ему обрадуетесь, — и, слегка касаясь бархатного рукава Доминика, объявил:

— Доминик Делакруа.

Несмотря на «тонкость» нервной системы и страх перед мужем, Элен — сказалась строгая креольская школа, которую она прошла — скорее откусила бы себе язык, чем прилюдно невежливо чем-то выдала свое удивление. Не моргнув глазом, она приветствовала гостя, одарила его улыбкой, предложила бокал холодного шампанского и представила стоявшим рядом гостям. Все они проявили такую же безупречную вежливость, и Доминику пришлось очень постараться, чтобы сохранить невозмутимый вид. Уж капер-то прекрасно знал, какие сплетни, какое бурное негодование поднимутся здесь, как только он выйдет из зала. Делакруа кланялся, потягивал шампанское и дружелюбно беседовал с гостями, пока не заметил даму в пурпурном тюрбане, поглощавшую конфеты из серебряной вазы филигранной работы.

— Прошу простить меня, — извинился он, — я должен засвидетельствовать почтение своей тетушке.

Это брошенное как бы невзначай напоминание о том, что он — Делакруа и, значит, имеет такое же право быть принятым в салонах высшего общества, как и любой другой представитель своего рода, несколько успокоило Элен и смутило тех, кто только и ждал, когда Доминик уйдет, чтобы дать волю возмущению. Однако капер напомнил всем, что никому не позволено игнорировать Делакруа.

— Тетя Луиза, как приятно вас видеть! — Доминик поклонился почтенной матроне.

— Какого черта ты тут делаешь, негодяй? — Ничуть не заботясь о политесе, матрона подняла к глазам лорнет и внимательно оглядела племянника.

— Я знаком с Николасом Сен-Дени, тетушка, и он был настолько любезен, что пригласил меня.

— Чушь! — Луиза отмела подобное объяснение со всем презрением, какого оно заслуживало. — Какие у тебя могут быть дела с Латуром?

— В настоящий момент никаких других, кроме тех, что есть у меня с большинством присутствующих здесь людей, — невозмутимо ответил Доминик.

— В настоящий момент? — Пожилая дама пристально посмотрела на него. — Значит, на будущее ты снова замыслил нечто зловредное?

— Как вы могли такое подумать! — с мягким упреком возразил Доминик. — У меня никогда и в мыслях нет ничего плохого, мадам. Я всегда руководствуюсь только практической необходимостью.

— А-а, — тетушка понимающе кивнула и хихикнула:

— Тебе, стало быть, что-то нужно от Латура. Тогда желаю удачи, племянничек. Он такой же жук, как и ты. Из вас выйдет прекрасная пара. — Луиза Делакруа взяла из вазы еще одну конфету и махнула рукой, давая понять, что разговор окончен.

Доминик еще раз поклонился ей на прощание и снова обратил свое внимание на присутствующих.

Виктор Латур стоял на террасе и, с трудом сдерживая раздражение, старался гостеприимно болтать с окружавшими его дамами. Этот человек не был создан для светских салонов, гораздо вольготнее он чувствовал себя в клубе среди закадычных друзей, или в седле, объезжая свои необъятные плантации сахарного тростника, или занимаясь делами на собственных верфях у озера Борн.

"По виду состояние у него сегодня более чем холерическое, — подумал Доминик, хладнокровно изучая Виктора. — Видимо, случилось нечто, что донельзя разозлило этого скорого на расправу типа. Ну да, конечно! Эта настырная мадемуазель Женевьева, проявившая неуместный интерес к продаже рабов». Доминик снова окинул взглядом гостей. Миниатюрной девушки с тигриными глазами нигде не видно. Делакруа был уверен, что ее присутствие не осталось бы незамеченным любым, кто видел ее хоть раз.

А вот мадемуазель Элиза Латур блистала во всей своей красе. Разумеется, если бы ему легко удалось достичь понимания с ее отцом, не было бы никакой необходимости прибегать к помощи этой мадемуазель. Но такое казалось маловероятным, а Доминик привык играть наверняка.

Он направился в зал для танцев и, к своему удовольствию, увидел, как Элиза тут же сказала что-то своему партнеру. Дон Лоренцо, оставив невесту, пересек зал и направился в буфет на противоположной веранде.