Бархат

Натаниэль сел рядом с сыном. Состояние ребенка было ужасным, спазмы сотрясали маленькое тело. Лицо Джейка стало похоже на зеленоватую восковую маску, глаза, окруженные темными кругами, ввалились.

Через час Натаниэль забеспокоился. Он никогда не принимал морскую болезнь всерьез: ему казалось, что от этого легкого недомогания некоторые страдают, а некоторые, как он сам, – нет. Впрочем, его тоже немного мутило, однако он не обращал на это особого внимания. Но мальчик, похоже, совсем обессилел. Он уже не мог сидеть без поддержки. Натаниэль пробовал уложить его, но Джейка без перерыва мучили спазмы.

Натаниэлю вспомнилась Элен. Она так же быстро угасла, как его сын сейчас. Но у нее было кровотечение. А Джейка просто рвало.

Прайд пытался себя успокоить, но он понимал, что у Джейка не обычная рвота. Необходимо что-то сделать, чтобы он отдохнул. Почему, черт возьми, у них нет пресной воды! Организм Джейка сильно обезвожен, и надо было помочь ему, дать что-то взамен воды.

Прайд вспомнил о Габриэль, которая убежала из каюты на палубу. Дикий гнев охватил его: это она во всем виновата, это ее вина в том, что Джейку стало плохо.

Тут его взгляд случайно упал на еду, оставшуюся от их пикника. Коньяк! Всегда считалось, что коньяк помогает от морской болезни.

А то, что помогает взрослым, не может не помочь ребенку. Во всяком случае, хуже не будет. Прайд решительно схватил бутылку, взял сына на руки. Ему показалось, что Джейк стал легче, кожа его покрылась липким потом.

Натаниэль осторожно влил несколько капель жидкости в рот ребенку. Джейк слабо сопротивлялся, его все еще тошнило. Но Прайд, с непривычным для него терпением, настаивал. Он нежно разговаривал со своим сыном, прижимая бутылку к его губам, и не давал ребенку отвернуть голову в сторону.

Но вот тело Джейка слегка расслабилось. Он приоткрыл глаза, но не узнал отца. Натаниэль еще больше встревожился. Однако спазмы становились все реже, и через некоторое время, показавшееся Натаниэлю вечностью, Джейк уснул у него на руках.

Прайд продолжал держать сына, опасаясь, что если он положит его на койку, то все начнется сначала. Он не помнил, сколько времени просидел вот так – с ребенком на руках, глядя на его маленькое бледное личико, слушая частое, тяжелое дыхание, вырывавшееся из приоткрытого рта ребенка. Натаниэль хотел вытереть лицо Джейку, но боялся потревожить его сон.

Тут он опять вспомнил о Габриэль, которая сейчас страдала одна на палубе. Конечно, она не виновата в том, что произошло с Джейком. Скорее, это его вина: ведь именно от отца убежал его ребенок, и убежал к Габриэль.

Нелегко было осознавать это, но Прайд привык смотреть правде в глаза.

Через некоторое время Натаниэль понял, что ребенок уже крепко спит. Тогда он решился уложить его на койку и завернуть в одеяло. Джейк лежал на спине, не двигаясь, его дыхание стало глубоким и медленным, как будто он был без сознания. Прайд подумал о том, что Джейк совсем истощен. Он нагнулся и пощупал его пульс. К счастью, хоть пульс и был учащенным, но выпадений не было.

Взяв бутылку с коньяком, он на цыпочках вышел из каюты и отправился на палубу. Сначала он не заметил Габриэль. Ветер дул не так сильно, качка уменьшилась. Предрассветное небо чуть посветлело, и в неясных утренних сумерках он увидел темную фигуру, распростертую на палубе.

– Габриэль!

Прайд бросился к девушке, встал возле нее на колени, осторожно повернул графиню лицом к себе и открыл бутылку.

– Выпей. Это поможет тебе. – В ответ он слышал лишь тихий стон.

Она глотнула и тяжело задышала, когда огненная жидкость обожгла ей горло и согрела ее изнутри.

– О Господи, – прошептала она. – Почему же ты в порядке?

– Не могу сказать, что мне так уж хорошо, если это тебя хоть немного утешит, – чуть улыбаясь, произнес Натаниэль: подобный вопрос в этой ужасной ситуации был в духе графини де Бокер.

– Выпей еще, – предложил он.

Габриэль глотнула из бутылки, и ее щеки слегка порозовели.

– Как Джейк? – спросила она.

– Заснул, бедняга. Я никогда так не боялся, поверь мне, – проговорил Натаниэль дрогнувшим голосом. – Знаешь, мне кажется, от него осталась одна тень. Но сейчас ему лучше.

– Он слишком мал, чтобы перенести такое, – заметила Габриэль. – Ему нужна вода.

– Но у нас нет воды, ты забыла? Я дал ему немного коньяка. Не знаю, правильно ли я поступил, но, во всяком случае, Джейк успокоился и заснул.

– Значит, ты поступил правильно, – твердо сказала Габриэль.

Она провела рукой по своим спутанным волосам, и лицо ее скривилось.

– Надеюсь, все закончилось. Качка уже не такая сильная, но я вся вымокла и замерзла.

– Пойдем вниз, ты переоденешься, – проговорил Натаниэль, вставая и протягивая девушке руку.

Она, пошатываясь, поднялась и чуть не упала на Прайда.

– Мои ноги, как ватные. Теперь я поняла, почему предпочитаю Па-де-Кале. Там времени уходит меньше на пересечение Ла-Манша. Ты меня больше не уговоришь плыть этим путем.

Войдя в каюту, они увидели, что Джейк сбросил с себя одеяло и стонал. Натаниэль бросился к ребенку. Его глаза были широко раскрыты, лицо побледнело, как простыня.

– Я хочу домой, – хрипло прошептал он. – Я хочу уйти с этой лодки. У меня болит животик.

Из глаз ребенка полились слезы.

– Тихо, тихо, – нежно проговорил Прайд, опускаясь на колени рядом с мальчиком и убирая волосы с его влажного лба. – Тебе лучше поспать.

– Я хочу Недди… где Недди? – Голос Джейка стал громким, и он попытался сесть. – Я хочу Недди!

Джейк оттолкнул Натаниэля. Похоже, у ребенка опять начиналась истерика.

– Что еще за Недди? – тихо спросил Прайд Габриэль, которая стояла сзади него.

– Вязаный ослик, – объяснила она. – Он всегда спит с ним.

«Я должен был знать это», – виновато подумал Натаниэль. Он не мог даже вспомнить, когда последний раз заходил в детскую.

Но тут Джейк обмяк, и его глаза закрылись.

Габриэль стала стаскивать с себя мокрую одежду. Лорд наблюдал, как она роется в саквояжах в поисках сухих вещей. На ней были панталоны и сорочка. Как всегда, несмотря ни на что, Прайда охватило желание. Почему она так действовала на него, даже в этих ужасных условиях? В этой убогой, вонючей каюте! Как могла эта всепоглощающая страсть существовать вместе с ненавистью, с жаждой мести?

Если бы не их влечение друг к другу, то Габриэль кричала бы сейчас от боли в руках палачей, а Джейк мирно спал бы в своей детской в Берли-Мэнор. Вместо этого, движимый страстью и гордыней, он хотел отомстить. Прайд понимал, что жажда мести – такое же бессмысленное чувство, как и страсть, но он ничего не мог с собой поделать.

– Пойду наверх, посмотрю, сколько нам еще плыть, – резко проговорил он и отправился на палубу.

Габриэль застегнула юбку и нахмурилась. Она остановится в доме Талейрана на улице д'Анжу. Она не знала, вернулся ли ее крестный отец из Пруссии, но в любом случае, когда она бывала во Франции, то всегда останавливалась в доме Талейрана. Графиня надеялась, что он уже приехал: ей так был нужен его совет. Надо было убедиться, что Фуше не узнает о том, что шеф английской тайной полиции находится в Париже.

Мсье де Талейран не предаст лорда Прайда, потому что Прайд был нужен ему живым, а его грубый министр полиции, без сомнения, попытается расправиться с Натаниэлем. Фуше ничто не остановит, он с легкостью пойдет на шантаж и втравит в это дело невинного ребенка. Джейк будет в смертельной опасности, если только Фуше узнает, что мальчик – сын лорда Прайда. И, уж конечно, Фуше допросит Габриэль, Цивилизованно, разумеется, насколько вообще может быть цивилизованным этот грубый человек. Однако Фуше, без сомнения, умен, и графине придется приложить все усилия, чтобы не выложить все, что ей известно.

– Могу тебя немного порадовать – это необходимо после ужасной ночи, – прервав ее размышления, сказал Натаниэль, спрыгнув в люк. – Ветер был довольно сильным, поэтому мы будем плыть примерно на час меньше. Мы подойдем к прибрежным островам часам к девяти. И если все будет благополучно, то сойдем на берег к полудню.