Бархат

Габриэль услышала, как отворилась и закрылась дверь в спальню Прайда. Затем раздались шаги по натертому до блеска полу. Потом она слышала, как выдвигался ящик туалетного столика, скрип открываемой дверцы буфета. Сердце графини застучало, но голос ничем не выдал ее, и она продолжала свой рассказ. Девушка почувствовала, как напряглось тельце ребенка, когда он услышал, что его отец двигается по соседней комнате. Но потом Джейк успокоился.

Натаниэль открыл дверь, прислонился к косяку. Он был в сорочке и одной рукой ослабил свой галстук, наблюдая трогательную сцену.

Кожа Габриэль покрылась мурашками, когда она увидела его руку с длинными пальцами на белой ткани галстука, его худощавую, атлетическую фигуру. Где-то внутри нее вспыхнул огонек возбуждения, когда она представила, как он своей рукой ласкает ее. Еще десять минут назад графиня пылала ненавистью к этому человеку, а теперь она думала лишь о тех прекрасных мгновениях, когда их тела соединялись.

– Натаниэль! – воскликнула графиня.

Несмотря на то, что ее возбуждение никак не вязалось с эмоциональным состоянием, Габриэль прекрасно держалась: она одарила Прайда обольстительной улыбкой и крепче прижала к себе Джейка, чувствуя, что мальчик едва сдерживает дрожь.

– Мы как раз заканчиваем рассказ. У тебя был удачный день?

– Довольно скучный, но я сделал все, что хотел, – ответил Прайд. – Разве тебе не пора в постель, Джейк?

– Я еще не умею узнавать время, – тихим голоском признался мальчик, с беспокойством глядя на отца своими серьезными карими глазами.

Натаниэль ответил не сразу. Он был поражен удивительным состоянием покоя и уюта, которое царило в комнате. Казалось, Габриэль излучает тепло и мягкость, женственная и любящая аура окружала его сына. И как только ему могло прийти в голову, что Габриэль лишена женской нежности? Похоже, чем больше он ее узнавал, тем меньше знал о ней.

– Разве мисс Приммер не научила тебя? – спросил Прайд через некоторое время.

– У меня не очень хорошо получается, – признался Джейк, уворачиваясь от Габриэль. Как всегда, когда появлялся его отец, атмосфера в комнате изменилась, и ему даже показалось, что графиня сердится. А он ненавидел, когда кто-нибудь сердился. Когда кухарка кричала на Хетти, посудомойку, и та плакала, мальчику самому хотелось заплакать, и у него подводил живот. Но, хоть ему и показалось, что с Габби что-то происходит, девушка продолжала улыбаться. Отец, правда, не улыбнулся, но ребенку даже и не приходило в голову, что тот умеет это делать.

– Тебе пора уметь узнавать время, – сказал Натаниэль, глядя на часы в стиле чиппендейл, висевшие на стене над шезлонгом. – Уже почти шесть часов.

– Да, сэр, – прошептал мальчик, опустив глаза. Он наконец вырвался из объятий Габриэль и соскользнул на сиденье.

– Разве ты не хочешь услышать окончание рассказа? – спросила Габриэль, положив ему руку на плечо.

Джейк взглянул на отца, затем вновь уставился на пол, пробормотав что-то нечленораздельное.

– Расскажи до конца, – резко проговорил Натаниэль.

Лорд Прайд чувствовал себя сказочным великаном-людоедом, вокруг которого, где бы он ни появился, все становятся грустными и несчастными. Можно было подумать, что ему доставляет удовольствие расстраивать мальчика, но уж как-то так получалось, что все его слова, обращенные к сыну, были резкими и сердитыми. И Джейк всегда так смотрел на него, как будто ждал от Прайда лишь очередную обиду. Интересно, а он сам тоже так же относился к своему отцу? А если и так, то у него было больше причин на это, чем у Джейка.

Натаниэль нетерпеливо покачал головой.

– Габриэль, мне надо переодеться к обеду. Встретимся в библиотеке через полчаса.

Графиня благодарно кивнула ему головой и снова посадила ребенка рядом с собой. Мальчик во все глаза смотрел на отца, и вдруг тот неожиданно шагнул вперед и неловко потрепал сына по голове.

– Спокойной ночи, Джейк.

Джейк был так ошарашен этим жестом отца, что молча уставился на Натаниэля, который, не дожидаясь ответа, повернулся и направился в свою комнату, закрыв за собой дверь.

«Довольно многообещающе», – подумала Габриэль, заканчивая свой рассказ. Каких бы неприятностей ни хотела она обрушить на голову Прайда, все это касалось лишь темного мира шпионажа, и не было связано с его отношением к сыну. И если можно хоть что-то изменить в лучшую сторону, то она сделает все возможное.

Лорд Прайд, нахмурившись, стоял за закрытой дверью своей спальни и задумчиво теребил подбородок. Затем его взгляд упал на туалетный столик. Натаниэль первым делом проверил его, когда вернулся домой. Тонкий слой пыли не был задет. И второй сейф, похоже, также никто не трогал. Впрочем, Прайд и не думал, что кто-нибудь сможет обнаружить этот сейф, если только не проведет тщательный обыск всей комнаты и не простучит как следует пол, для чего понадобится поднимать массивную кровать. И уж, конечно, Габриэль не смогла бы сдвинуть ее в одиночку.

Прайд поглядел на закрытую дверь и задумчиво кивнул. Итак, похоже, Габриэль была той, за кого она себя выдавала. Впрочем, для того, чтобы абсолютно убедиться в этом, лорду недоставало одного: он должен был обыскать ее вещи. Как только Ванбруки пришлют весь ее багаж, он как следует осмотрит его, и если не найдет ничего подозрительного, то согласится принять Габриэль к себе на службу.

В ту ночь, казалось, что-то произошло с Габриэль: она была еще более изобретательной и чувственной, чем всегда. Порой Натаниэль даже испытывал неловкость, отвечая ей. Он пытался уверить себя, что это ему лишь кажется, что его любовница в этот вечер переживает новый всплеск страсти. И когда они достигали вершины наслаждения в эти божественные часы, он забывал о своих сомнениях, растворяясь в потоке новых дивных ощущений.

Габриэль старалась разнообразить их любовные утехи. Она говорила себе, что ее дневная находка ничего не изменила, а лишь подтвердила ее догадки. Но кем бы ни был Натаниэль Прайд… даже несмотря на то, что он сделал… ничто не могло повлиять на их взаимное влечение, одержимость друг другом. И эта одержимость поможет графине осуществить свою месть.

На следующее утро она проснулась, лежа на животе, прижатая к матрасу Натаниэлем, который вытянулся прямо у нее на спине.

– Уже утро? – прошептала она, вытянувшись так, что руки и ноги ее достали до спинок кровати. Ее кости слегка затрещали под весом Прайда.

– М-м-м…

– Что ты делаешь?

Она извивалась под ним, игриво сопротивляясь.

– Догадайся.

Он слегка укусил ее за ухо и всунул колено между ее сжатыми бедрами.

– Может, я еще не проснулась.

– Это меня смертельно обидит.

Габриэль лениво усмехнулась, уступая напору его возбужденной плоти.

Прошло полчаса. Зимнее солнце осветило комнату, когда Натаниэль небрежно отбросил простыню и встал с кровати, потягиваясь и зевая. Габриэль все еще лежала ничком, зарывшись носом в подушку. Нагнувшись, он провел пальцем вдоль ее позвоночника и погладил ее круглую попку.

– Похоже, будет хороший день. Если сейчас не очень холодно, ветрено и волны не слишком высоки, то, может, ты захочешь покататься под парусом?

– С удовольствием, – серьезно промолвила Габриэль. – А ты научишь меня управлять парусом?

– Если хочешь. – Что-то похожее на усмешку скривило его рот. – А ты прилежная ученица?

– Это зависит от учителя, сэр. – Девушка перевернулась на спину и взглянула на Прайда с насмешливой улыбкой. – Но, похоже, терпение не входит в число моих достоинств… так что, возможно, это не совсем хорошая идея.

– О, я мог бы удивить тебя, – мягко сказал он. – Мое поведение бывает непредсказуемым.

– Ну, тогда удиви меня.

– С удовольствием, мадам.

Наклонившись, он дотронулся пальцами до ее сосков, и, когда они напряглись, Прайд, удовлетворенно кивнув, отошел от графини с довольной улыбкой.

Весь остаток дня Габриэль видела перед собой другого Натаниэля. Он был веселым, расслабленным, беспокоился о ее удобстве и удовольствии и проявил бездну терпения, обучая девушку, как обращаться со снастями, ловить парусами ветер и менять галсы.