Алмазный башмачок

Поворачиваясь то к Лео, то к Корделии, они с восторгом, перебивая друг друга, принялись рассказывать о проделанном ими чудесном путешествии, о встреченных в дороге великолепных людях, о кораблях, стоящих в бухте через дорогу от их постоялого двора.

— Помилуй Бог, ну и трещотки! — произнесла Матильда, выбираясь из кареты и опираясь на руку, предупредительно протянутую ей грумом.

— И Матильда с нами! — разом воскликнули девочки. — Мы все едем в Англию?

— Нет, — несколько поспешно и нервно ответил Кристиан.

— Бедный мой! — воскликнула Корделия, сразу же все поняв. — Ты совсем измотался. Досталось тебе?

Кристиан улыбнулся, когда она нежно обняла его. Дети смотрели на него во все глаза.

— Да нет, не особенно. Но боюсь, я так никогда и не научусь управляться с девочками. Это куда труднее, чем я себе представлял.

— Кристиан, я у вас в неоплатном долгу, — сказал Лео.

— Пустяки, — ответил молодой человек, слегка покраснев.

Он посмотрел в глаза Лео поверх темной головы Корделии, и в ответ на его непроизнесенный вопрос Лео утвердительно кивнул. Все было кончено.

— Я должен вернуться в Париж, — сказал Кристиан.

— Разве ты не поедешь с нами в Англию? — Корделия заслонила глаза ладонью от последних ярких лучей заходящего солнца. — Ах да, конечно. Ведь тебя же ждет Клотильда. И твой патрон. Разумеется, ты должен вернуться.

— А наш папа едет в Англию?

За вопросом Амелии наступило минутное молчание, затем Лео опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.

— С вашим папой произошел несчастный случай, — тихо сказал он.

— И он умер? — спросила на этот раз Сильвия.

— Как наша мама?

— Да.

Лео заключил их в свои объятия, и с минуту они стояли, прижавшись к его груди, каждая посасывая палец, осваиваясь с новой ситуацией.

Затем Сильвия произнесла:

— Но вы и Корделия едете?

— Да. Теперь мы будем одной семьей, — ответила Корделия, тоже вставая на колени рядом с Лео и улыбаясь двум устремленным к ней серьезным маленьким личикам. — Вы двое, Лео, я и Матильда.

— Но не мадам де Неври?

— Нет. Она уже вернулась в Париж.

Снова последовало минутное молчание, а затем дети выбрались из объятий Лео, взялись за руки и принялись в восторге кружиться, поднимая тучи пыли.

Корделия выпрямилась, с умилением глядя на них.

— Я не хочу бросить тень на память твоей сестры, Лео, но как ты думаешь, неужели они в самом деле дети Михаэля?

Стоявший рядом с ней Лео еще раз взглянул на кружащихся девочек.

— В высшей степени сомнительно, — наконец произнес он.

— После этих танцев их не уложишь спать без слез, — заявила Матильда. — А теперь пора ужинать.

— Да, ужин уже готов, — внезапно спохватился Кристиан. — Мадам Буше, наверное, потеряла вас.

— Тогда мы пойдем и успокоим ее, — сказала Матильда, беря детей за руки и направляясь к двери постоялого двора.

Кристиан, Лео и Корделия, улыбаясь, стояли, освещенные красными лучами закатного солнца.

— Но ты ведь будешь навещать нас? — спросила Корделия, протягивая руку Кристиану.

— Конечно, — ответил он, крепко пожимая ей руку. — И еще мы будем писать друг другу.

— Да, обязательно. Ведь ты же женишься на Клотильде?

— Да, — решительно произнес он, и они оба улыбнулись.

— Будьте счастливы, — поцеловала его Корделия.

— А я уверен, что вы тоже, будете счастливы.

— Да. — Она с сияющими глазами повернулась к Лео. — Да и разве может быть как-то иначе? Я не могу поверить в свое счастье. Уверена, что я его еще не заслужила.

— После всего, что ты перенесла… — начал было Кристиан, внезапно помрачнев.

— Все уже позади, — жестом остановила его она.

Лео подошел к ней сзади, положил руки на плечи и притянул к себе.

— До свидания, Кристиан. И не забывай, что я у тебя в громадном долгу… когда бы ты ни решил вспомнить про него.

Он протянул руку, и Кристиан взволнованно пожал ее.

Затем со смущенной улыбкой на лице он направился на постоялый двор.

— Вот теперь на самом деле все закончилось, — вполголоса произнесла Корделия, опуская свои руки поверх рук Лео.

— Любовь моя, все только начинается, — прошептал он, целуя ее в ухо.

Она вздрогнула от этого поцелуя, повернулась в его объятиях и поцеловала в губы.

Матильда, за спиной у которой сидящие за обеденным столом дети за обе щеки уплетали ужин, не переставая болтать при этом, удовлетворенно смотрела через окно во двор.

Корделии суждено было провести жизнь, полную истинной любви, не в пример ее матери. Она обрела настоящую любовь и будет ей верна до конца своих дней.