Чернильное сердце

Мегги рванула дверь и в слезах помчалась в библиотеку. Мо там не было. Книги стояли на своих местах, и лишь в одном ряду зияла чёрная дыра.

— Невероятно! — воскликнула Элинор. — Им действительно нужна была лишь эта книга.

Мегги оттолкнула её и побежала по коридору.

— Подожди! — Элинор пыталась её остановить. Но чего ждать? Ждать, пока увезут отца? Мегги слышала: Элинор бежала следом. Может, руки у неё и были сильнее, но бегала Мегги всё равно лучше. В прихожей всё ещё было темно. Дверь была распахнута, а когда Мегги, затаив дыхание, вышла на улицу, ей в лицо подул прохладный ветер.

— Мо! — крикнула она.

Где-то вдалеке загорелись автомобильные фары и послышался звук мотора. Мегги побежала в ту сторону, споткнулась и расцарапала о гравий колено. Тёплая кровь потекла по ноге, но Мегги этого не замечала. Она всё бежала, всхлипывая, пока не оказалась перед большими железными воротами. Дорога за ними была пуста.

Мо исчез.

ЧТО СКРЫВАЕТ НОЧЬ

Лучше тысяча врагов снаружи дома, чем один внутри.

Сажерук прятался за каштаном, когда мимо пронеслась Мегги. Он видел, как она остановилась возле ворот и смотрела на дорогу. Слышал, как она звала отца. Её крики заглушали треск цикад. А потом вдруг всё стихло, и в наступившей тишине посреди ночи застыла маленькая фигурка девочки. Казалось, силы оставили её, и лёгкое дуновение ветерка могло унести её прочь, как сухой лист.

Она стояла у ворот так долго, что Сажерук закрыл глаза, чтобы не видеть её. Но вдруг до него донёсся плач, и лицо его обдало жаром стыда, как огнём, с которым он недавно играл. Он прижался спиной к дереву и ждал, когда Мегги вернётся. Но девочка не шевелилась. Наконец, когда ноги у него совсем онемели, Мегги неловко повернулась, словно марионетка, которую кто-то дёрнул за ниточки, и направилась к дому. Она больше не плакала, а проходя мимо дерева, лишь утёрла рукой глаза. На мгновение Сажерук почувствовал непреодолимое желание утешить её, объяснить, зачем он всё рассказал Каприкорну. Но Мегги прибавила шаг и прошла мимо. Она шла всё быстрее, пока совсем не скрылась за деревьями.

Сажерук вышел из своего укрытия, перекинул за спину рюкзак, взял в руки сумки и двинулся в сторону всё ещё открытых ворот.

Ночь поглотила его.

ОДНА

— Золотце моё, — проговорила наконец бабушка, — а ты не жалеешь, что до конца жизни тебе придётся остаться мышкой?

— Я совсем не думаю об этом, — ответил я. — Разве это важно, кто ты и как выглядишь, пока тебя любят?

Когда Мегги вернулась, на ярко освещённом крыльце стояла Элинор. Поверх ночной рубашки она накинула пальто. Ночь была тёплой, но с озера дул холодный ветер. В отчаянии девочка казалась такой потерянной… Элинор вспомнила это чувство — хуже не бывает.

— Они увезли его с собой! — Мегги чуть не задыхалась от бессильной ярости, она поедала тётку ненавидящим взглядом. — Почему вы удержали меня? Мы смогли бы ему помочь! — Она сжала кулаки, словно больше всего на свете хотела побить её.

Элинор могла это понять. Ей самой подчас хотелось поколотить весь мир, но в этом не было смысла, никакого. Оставалась печаль…

— Не говори ерунды, — грубо сказала она. — Как бы у нас это вышло? Они бы и тебя забрали. Понравилось бы это твоему отцу? Нет. Так что нечего болтаться в саду, заходи в дом.

Но девочка не тронулась с места.

— Они отвезут его к Каприкорну! — прошептала она так тихо, что Элинор едва разобрала её слова.

— К кому?

Мегги только покачала головой и провела рукавом по заплаканному лицу.

— Скоро здесь будет полиция, — сказала Элинор. — Я звонила по мобильному телефону твоего отца. Никогда не думала покупать такую вещицу, но теперь, наверно, всё-таки куплю. Грабители мне попросту обрубили кабель!

Мегги не двигалась с места. Она дрожала.

— В любом случае они давно уехали, — сказала она.

— Боже мой, да ничего с ним не случится! Элинор поплотнее запахнулась в пальто. Ветер усиливался. К дождю, несомненно.

— Откуда вы это знаете? — Голос Мегги дрожал от ярости.

«Господи, если бы взглядом можно было убить, — подумала Элинор, — то я бы уже была мертвехонька».

— Да потому, что он сам, по доброй воле, захотел идти с ними! — раздражённо ответила она. — Ты ведь тоже это слышала, разве не так?

Девочка опустила голову. Конечно, слышала.

— Правда, — сказала она. — Он больше тревожился о книге, чем обо мне.

На это Элинор возразить было нечего. Её собственный отец всегда был твёрдо уверен, что о книгах надо заботиться больше, чем о детях. И когда он внезапно умер, ей и двум её сёстрам казалось, будто он просто, как прежде, сидел себе в библиотеке и вытирал пыль со своих книг. Но отец Мегги был не таков.

— Вздор. Конечно же, он тревожился о тебе, — сказала она. — Я не знаю отца, который бы так безумно обожал свою дочь, как твой. — Она протянула Мегги руку. — Я сделаю тебе горячее молоко с мёдом. Кажется, именно это дают глубоко несчастным детям?

Но Мегги даже не заметила протянутую руку. Она внезапно повернулась и побежала. Как будто что-то пришло ей в голову.

— Эй, погоди!

Чертыхнувшись, Элинор натянула садовые туфли и заковыляла следом. Глупышка побежала на задний двор, где огнеглотатель устраивал ей представление. Но лужайка, разумеется, была пуста. Только погасшие факелы ещё торчали из земли.

— Ага, господин Пожиратель Спичек, похоже, исчез, — сказала Элинор. — Во всяком случае, в доме его нет.

— Может быть, он пошёл за ними? — Девочка подошла к одному из потухших факелов и коснулась обугленной головки. — Так и есть! Он увидел, что случилось, и пошёл за ними!

Она безнадёжно посмотрела на Элинор.

— Конечно. Так и было. — Элинор изо всех сил старалась, чтобы её слова не звучали насмешливо. «Как это, по-твоему, он за ними пошёл? Пешком?» — мысленно добавила она.

Но вслух этого не произнесла, а только положила руку на плечо Мегги. «Господи, девчонка до сих пор дрожит!»

— Пойдём, — сказала она. — Скоро здесь будет полиция, а пока что мы действительно ничего не можем поделать. Вот увидишь, через пару дней твой отец найдётся, а вместе с ним, возможно, и твой друг, плюющийся огнём. Но до этого тебе надо как-нибудь уживаться со мной.

Мегги лишь кивнула. Не сопротивляясь, она дала увести себя в дом.

— У меня есть ещё одно условие, — сказала Элинор, когда они стояли перед дверью.

Мегги недоверчиво взглянула на неё.

— Ты не могла бы, пока мы тут одни, не смотреть на меня всё время так, будто хочешь меня отравить? Это выполнимо?

По лицу Мегги скользнула едва заметная улыбка.

— Наверное, да, — сказала она.

Двое полицейских, которые въехали во двор, усыпанный гравием, задали много вопросов, но ни Мегги, ни Элинор не смогли на них ответить. Нет, Элинор этих людей никогда прежде не видела. Нет, денег они не украли и вообще ничего ценного, если не считать одной книги. При этих словах Элинор полицейские насмешливо переглянулись. Рассердившись, та прочла им целую лекцию о ценности редких книг, но это лишь усугубило дело. Когда же Мегги наконец сказала, что её отца обязательно найдут, если разыщут некоего Каприкорна, полицейские посмотрели так, словно девочка всерьёз утверждала, будто её отца похитил злой волк. Потом они уехали. Тогда Элинор отвела Мегги в её комнату. У глупышки в глазах вновь стояли слёзы, а Элинор не имела ни малейшего представления о том, как утешить девочку двенадцати лет. Она сказала только:

— Твоя мать всегда спала в этой комнате. — И это были, наверное, самые неуместные слова, поэтому она быстро добавила: — Если не сможешь заснуть, почитай что-нибудь, — дважды кашлянула и пошла назад к себе через пустой, тёмный дом.