В мышеловке

— Ну вот, — проговорил он наконец и рассмеялся, позволив себе расслабиться. — Как ты все-таки до всего додумался?

— «Братья Маркс». Помнишь?

— Да. Дурацкая комедия.

— А куда мы едем? — спросила Сара.

— Заметил ли ты, как моя супруга возвращает нас к действительности? — пошутил Джик.

Мельбурн протянулся на много километров.

Сначала мы ехали на север, а потом на восток по, казалось, нескончаемым пригородным районам, где всюду шло строительство — дома, магазины, гаражи, — все выглядело процветающим и неожиданным, на мой взгляд, очень по-американски.

— Где мы? — спросил Джик.

— Бокс-Хилл, — ответил я, прочитав название на вывеске магазина.

— Здесь или в другом месте — один черт!

Мы проехали еще несколько миль и остановились возле мотеля среднего класса, на фасаде которого развевались пестрые флажки. Мотелю было далеко до «Хилтона», хотя наши номера оказались чище и уютнее, чем мы предполагали.

Диваны без каких-либо затей, прямоугольник истертого коврика, прибитый по краям к полу, и настольная лампа, привинченная к столу. Зеркало, прикрепленное к стене, вращающееся кресло, пестрые занавески и горячий душ.

— Хозяева позаботились, чтобы мы тут не стибрили чего-нибудь, — ухмыльнулся Джик. — Давай нарисуем им фреску…

— Нет! — вскричала все еще не оправившаяся от испуга Сара.

— Есть чудесная австралийская поговорка, — проговорил Джик. — «Если оно двигается — стреляй, если растет — руби!»

— А почему ты ее вспомнил? — спросила она.

— Мне вдруг показалось, что Тодду будет приятно услышать ее.

— Нам необходимо все серьезно обдумать. — И мы, сидя в моем номере, старались придумать нетрадиционные способы отвлечься от создавшейся ситуации.

Джик крутился в кресле, Сара сидела на одном диване, а я — на другом. Мой чемодан и сумка стояли рядышком на полу.

— Вы понимаете, что мы смылись из отеля, не оплатив счета? — спросила Сара.

— Не волнуйся, — ответил Джик. — Мы не забрали багаж, так что пусть думают, что мы еще живем там. Через некоторое время я им позвоню.

— А как же Тодд?

— Я расплатился. До вашего возвращения. У Сары немного отлегло от сердца.

— А как Грин нашел вас? — спросил я.

— Одному Богу это известно, — отозвался Джик хмуро.

— Но как ты узнал про Грина? Это просто невероятно, — встрепенулась Сара. — Как ты узнал, что в номере есть еще кто-то, кроме нас с Джиком? И вообще, как ты узнал, что мы влипли?

— Джик мне сказал…

— Он не мог! Он не мог рисковать, предупреждая тебя! Он должен был просто пригласить тебя. Он так и сделал… — Ее голос задрожал, и на глаза навернулись слезы. — Ты понимаешь, они ведь заставили его…

— Джик все сказал мне. Во-первых, он назвал меня Чарльзом, чего никогда не делает, и я сразу понял, что здесь что-то не так. Во-вторых, он был груб со мной. Я знаю, ты считаешь, что он всегда ведет себя таким образом, но ты ошибаешься. Я догадался, что кто-то находится в вашем номере и вынуждает вас пригласить меня, чтобы я попал в западню. И наконец, он обозвал меня «чертов оксид хрома», а оксид хрома — пигмент в зеленой краске, грин. И тогда я понял, кто именно расставил свои сети.

— Да, зеленая краска — грин! — Слезы в ее глазах высохли. — Вы оба действительно необыкновенные парни!

— Профессиональные знания! — ответил Джик.

— Расскажите, что произошло? — попросил я. — Со всеми подробностями.

— Мы вышли перед последним заездом, чтобы избежать столпотворения на дороге, и без происшествий доехали до отеля. Я поставил машину. И как только поднялись в номер, в дверь ворвались они…

— Они?

— Да. Втроем. Один из них — Грин. Мы его сразу узнали по твоему рисунку. Второй — парень из Художественного центра. А третий состоял из бицепсов и лохматых бровей, без малейших признаков интеллекта, весь… — Он непроизвольно потер место под сердцем.

— Он ударил тебя? — уточнил я.

— Все произошло слишком быстро, — извиняющимся тоном продолжал Джик. — И тут же они набросились на Сару, заломив ей руки за спину. А потом заявили, что зальют ей глаза скипидаром, если я не приглашу тебя…

— У них был пистолет?

— Нет, только зажигалка… Послушай, ты уж меня прости, дружище. Но, понимаешь, они держали проклятую гигантскую зажигалку с пламенем, как у паяльной лампы, в нескольких дюймах от ее щеки… И я не мог на это смотреть. А тут еще Грин говорит, что они не пощадят ее, если я тебя не позову… Да и не мог же я одолеть сразу всех троих…

— Перестань ты оправдываться! — сказал я.

— Мне ничего не оставалось, как позвонить тебе. Я передал Грину, что ты придешь через десять минут, потому что должен одеться. Но, полагаю, он и сам все слышал, потому что стоял рядом со мной, готовый тут же прервать разговор, если услышит что-нибудь подозрительное. И видел бы ты их лица, когда официант вкатил в номер свою тележку. Бровастый сразу отпустил Сару, парень стоял разинув рот, а зажигалка полыхала, как нефтеперерабатывающий завод.

— Грин сказал, что мы не хотим шампанского и пусть его заберут, — добавила Сара, — но мы с Джиком велели официанту открыть бутылки.

— Прежде чем он открыл первую, начали подходить остальные… и всем наливали шампанское… Комната наполнилась людьми… а Грин с компанией застыли у окна, словно парализованные, так ошеломила их тележка и все люди. А я просто сгреб Сару, и мы рванули мимо них. На выходе я еще успел заметить, как Грин с помощниками стараются пробиться через довольно плотную толпу гостей, добравшихся до дармового шампанского… И сдается мне, перевернутая тележка уборщицы тоже немало посодействовала тому, что мы все успели добежать до лифта.

— Сколько же они там еще веселились? — поинтересовался я, ухмыляясь.

— Пока играло шампанское.

— Должно быть, они подумали, что ты сумасшедший? — заметила Сара.

— В День кубка всякое может случиться, — возразил я, — да и персонал «Хилтона» не удивишь эксцентричными гостями.

— А если бы у Грина был пистолет? Я криво усмехнулся.

— Ему бы пришлось размахивать им в присутствии достаточного числа свидетелей.

— И все же он мог им воспользоваться.

— Мог бы… Но он был далековато от парадного выхода. — Я прикусил губу. — Э-э… А как он дознался, что я тоже в «Хилтоне»?

Последовала напряженная пауза.

— Я сказала, — наконец призналась Сара не без вызова. — Джик сейчас тебе не все рассказал. Сперва они сказали… нет, Грин сказал… что они сожгут мне лицо, если Джик не откроет, где ты. Он молчал… он был должен… Вот я им и сказала, чтобы он… Кажется, мои слова звучат по-дурацки…

По моему мнению, они звучали необычайно трогательно. Исключительная любовь и глубина понимания. И я улыбнулся ей:

— Значит, сначала они не знали, что я здесь, в отеле?

— Не думаю, — подтвердил Джик, — чтобы они догадались даже, что ты в Мельбурне. Они были ошарашены, когда Сара сказала, что ты наверху. Но, полагаю, они уже знали, что в больнице Алис-Спрингса тебя нет.

— Им известно об ограблении?

— Уверен, что еще нет.

— Как только обнаружат, что исчезло, — усмехнулся я, — с ума сойдут от ярости.

Мы с Джиком избегали догадок относительно того, что было бы, если бы я сразу спустился в их номер, хотя оба знали, что последовало бы за этим. Сару взяли бы заложницей, и мне пришлось бы выйти из отеля и сдаться на милость Грина. Мало вероятно, чтобы они еще раз отпустили меня живым.

— Ужасно хочется есть, — сказал я.

Сара улыбнулась сквозь слезы:

— А когда тебе не хочется?

Мы поели неподалеку в ресторанчике «Приносите с собой», где люди за столами и вокруг нас оживленно переговаривались о том, на кого они ставили на скачках.

— Ох! — воскликнула Сара. — А я забыла!

— О чем?

— О твоем выигрыше. Ты ставил на Хомута.

— Но… — начал я.

— Он бежал под номером одиннадцать.

Она раскрыла сумочку и достала солидную пачку купюр. Несмотря на суматоху в «Хилтоне», ей удалось выйти из опасной ситуации со своей сумочкой, болтающейся на руке. Меня всегда поражала сила инстинкта, с которой женщины держатся за свои сумочки, но в подобном случае это было просто поразительно.