Страница 32 из 36
МАТЕРИНСКИЙ ЗАВЕТ
Моему сыну Евгению
Дитя мое, грядущее туманно,
Но все в тебе, от самых юных лет,
Неодолимо, властно, непрестанно
Мне говорит, что будешь ты – поэт.
Дитя мое, узка моя дорога,
Но пред тобой свободный ляжет путь.
Иди, иди в сады живого Бога
От аромата вечного вдохнуть!
Там, высоко, на девственной вершине,
Где, чуть дымясь, почили облака,
Растет цветок, не тронутый доныне,
Взыскуемый как в прежние века.
Пусть говорят, что путь твой – путь безумных,
От вечных звезд лица не отврати.
Для пестрой лжи услад и оргий шумных
Не отступай от гордого пути.
Пусть говорят, что сны твои обманны.
Дитя мое, и жизнь, и смерть – обман.
Иди, иди в лазурные туманы!
За ним, за ним, цветком небесных стран!
Найдешь его – и узришь мир безбрежный
У ног своих! – Но помни и внемли:
Тогда, мой сын, сойдя с вершины снежной,
Неси твой дар в святую скорбь земли.
1902–1904
ОСЕННЯЯ БУРЯ
Осенняя буря несется над морем,
Вздымая пучины с глубокого дна,
Со свистом сгибая стволы вековые
И тонкие ветви прибрежных ракит.
Не я ли блуждаю в осеннюю бурю
По диким уступам неведомых скал?
Тяжелые вздохи доносятся с моря,
Холодные брызги кропят мне чело.
Ищу я, – напрасно. Все пусто, все мертво.
Зову я, – мне ветер рыдает в ответ.
Есть радость для сердца, для взора – улыбка,
Но души – как звезды от звезд – далеки.
О Боже, создавший и небо, и землю,
И гордую силу свободных стихий,
Зачем мы так слабы, зачем одиноки
Пред мраком безвестным грядущего дня?
1902–1904
«Что можем мы в своем бессилии…»
Что можем мы в своем бессилии?
Чья грусть больнее и безмернее?
Мы насаждали мирт и лилии -
И возросли… волчцы и тернии.
Не нам святые откровения,
Не нам владеть великой властию.
В любовь мы верили, как в гения,-
И предавались… любострастию.
Не нам уйти от мира ложного,
Стремиться к счастью возрожденному.
Мы ожидали невозможного-
И поклонились… обыденному.
1902–1904
КРАСНЫЙ ЦВЕТ
Мне ненавистен красный цвет,
За то – что проклят он.
В нем– преступленья долгих лет,
В нем – казнь былых времен.
В нем-блеск дымящихся гвоздей
И палачей наряд.
В нем – пытка, вымысел людей,
Пред коим бледен ад.
В нем – звуки труб, венцы побед,
Мечи – из рода в род…
И кровь, текущая вослед,
Что к Богу вопиет!
1902–1904
ЦВЕТОК НА МОГИЛУ
Памяти дорогой сестры Ольги Р.
Ты была безропотно – покорна,
Ты умела верить и любить,
Дни твои – жемчужин белых зерна,
Низанных на золотую нить.
Ты была нетронутой и ясной,
Как душа хрустальная твоя.
Вечный мир душе твоей прекрасной,
Отстрадавшей муки бытия.
В светлый рай, в блаженное веселье
Пред тобой откроются врата,-
Да войдешь в бесценном ожерелье,
Как свеча пасхальная чиста.
1902–1904
«На жизнь и вечность полюбя…»
На жизнь и вечность полюбя,
Пройдя пустыни ожидания,
Я отдала тебе себя -
На все блаженства и страдания.
В холодном сумраке разлук
И в краткой радости общения -
Чем больше жертв, чем больше мук,
Тем выше подвиг отречения.
Дымящий жертвенник погас.
Огня мы жаждали нетленного.-
И некий Дух коснулся нас,
Как дуновенье Совершенного.
1902–1904
«Люблю тебя со всем мучением…»
Люблю тебя со всем мучением
Всеискупающей любви! -
С самозабвеньем, с отречением…
Поверь, пойми, благослови.
Не отступала, не роптала я.
Что смерти страх? Что жизни гнет?
Люблю! – пока душа усталая
Огнем любви не изойдет.
1902–1904
В РАЗЛУКЕ
Мой далекий, мой близкий, ты вызвал меня
Из томленья обычного дня.
И зову я, тоскуя в безвестной тиши:
«Мой далекий, мой близкий, спеши!»
Ты влечешь к высотам незакатных огней,
Где желанья властней и больней,
Где расправлены крылья бессмертной души…
Мой далекий, мой близкий, спеши!
Каждый день, каждый час, разлучающий нас,
Это – луч, что без света угас,
Это – мертвая зыбь, где молчат камыши…
Мой далекий, мой близкий, спеши!
1902–1904
«Нет без тебя мне в жизни счастья…»
Нет без тебя мне в жизни счастья:
Ни в бледных снах любви иной,
Ни в упоенье самовластья,
Ни в чем – когда ты не со мной.
Устало дремлет вдохновенье.
Тяжел и скучен путь земной.
Где отдых мой, мое забвенье,
Где жизнь – когда ты не со мной?
1902–1904
СВЕТ ВЕЧЕРНИЙ
Ты – мой свет вечерний,
Ты – мой свет прекрасный,
Тихое светило
Гаснущего дня.
Алый цвет меж терний,
Говор струй согласный,
Все, что есть и было
В жизни для меня.
Ты – со мной; – чаруя
Радостью живою,
В рощах белых лилий
Тонет путь земной.
Без тебя – замру я
Скошенной травою,
Ласточкой без крылий,
Порванной струной.
С кем пойду на битву,
Если, черной тучей,
Грозный и безгласный
Встанет мрак ночной?
И творю молитву:
"Подожди, могучий,
О мой свет прекрасный,
Догори – со мной!"
1902–1904
ЛЮБОВЬ СОВЕРШЕННАЯ
Будто сон – но несбыточней сна,
Как мечта – но блаженней мечты,
Величаво проходит она
В ореоле святой красоты.
Вся из снега она создана.
Вся – из пламени вешних лучей.
Никогда не помедлит она,
Не была и не будет ничьей.
И лишь в смертный единственный час
Мы усталую душу сольем
С той, что вечно сияла для нас
Белым снегом и чистым огнем.
1902–1904
ПЛАЧ АГАРИ
Моему сыну Измаилу
Тяжко дышится в пустыне.
Рдеет солнце – гневный царь.
Плачет, плачет мать о сыне,
Стонет смуглая Агарь:
"Угасают все надежды,
Ангел жизни отступил.
Ты лежишь, закрывши вежды,
Бедный сын мой Измаил!
На чело от муки жгучей
Пали смертные цвета.
Кудри сбились темной тучей,
Запеклись твои уста.
Не пролил на нас Предвечный
От щедроты Своея.
Здесь, в пустыне бесконечной,
Мы погибнем, – ты и я!"
Но услышал вопль о сыне
Тот, Кто славен и могуч.-
И, журча, забил в пустыне
Чистых вод гремящий ключ.
Душу мучает мою.
Ты возжаждешь, сын мой милый,-
Чем тебя я напою?
Труден путь к святой отчизне,
Где найду нездешних сил?
Мы одни в пустыне жизни,
Бедный сын мой Измаил!
Низойдет ли дух могучий
С лучезарною главой -
Да обрящешь в полдень жгучий
Светлый ключ воды живой?
1902–1904