Страница 17 из 40
«Я сидел у окна, я смотрел в полутьму…»
Я сидел у окна, я смотрел в полутьму,
В задремавший, росою обрызганный сад;
Я смотрел, как, зеленых ветвей бахрому
Наклоняя, березы безмолвно грустят,
Как чуть зыблились маковки трепетных верб
И как в бледной, далекой лазури небес
Выплывал и яснел грустный месяца серп,
Наполняя мне сердце игрою чудес.
Я сидел у окна и смотрел в полутьму,
И не знаю – взгрустнулося мне почему,
И не знаю – зачем непонятный восторг
Из мятежного сердца созвучья исторг.
1891
«Кто он? Зачем? Откуда этот гость…»
Кто он? Зачем? Откуда этот гость,
Таинственный и странный, как виденье?
Со мною он – чуть вспыхнет в сердце злость
Иль осенит, как счастье, примиренье.
Давно встречал его пытливый взор,
Мне бледное лицо его знакомо.
То в нем восторг блеснет, как метеор,
То, как осенний день, в нем теплится истома.
Давно хотел я разгадать его,
И все не мог найти к нему разгадки.
При встречах он не молвит ничего,
Лишь хмурит лба задумчивые складки.
Кто он? Зачем? Откуда он пришел?
Куда ведет в тоске недоуменья?
Ему людской несносен произвол
И тяжелы, как цепи, увлеченья…
В толпе, как тень, он бродит одинок,
Сопутствует и ненавидит тайно.
Он от меня, от сердца так далек -
И вместе с тем так близок чрезвычайно!..
‹1892›
ОСЕНЬ
День осенний, день унылый
Сеет мглою и дождем,
И разрытою могилой
Пахнет в воздухе сыром…
Как больной, глядит сквозь слезы
Опечалившийся день -
На поникшие березы,
На опавшую сирень…
Хмель засох вокруг беседки,
И летят со всех сторон
На обветренные ветки
Стаи черные ворон…
В их тревоге торопливой,
В резком крике слышны мне
Смех над долею счастливой
И укор былой весне…
‹1892›
«Мы, нежного певцы, таинственной судьбы…»
Мы, нежного певцы, таинственной судьбы
Всегда покорные и тихие рабы.
Нам дорог рифмы звон, как тощему скупцу
Звон гордый золота на жадной смене торга;
Услышим нежный стих – и слезы по лицу,
И холод в волосах от сладкого восторга.
Но если в нашу жизнь ворвется иногда
Суровый ураган несчастья рокового,
Мы ропщем, мы скорбим, но нет стиха живого,
Чтоб выразить всю страсть печали и стыда.
‹1892›
«Обманули меня соловьи…»
Обманули меня соловьи,
Обманули румяные зори.
Обманули улыбки твои,
Промелькнувшие в ласковом взоре.
Но счастливым поют соловьи,
И весна расцветает прекрасно,
И заря, улыбается ясно -
На печальные думы мои…
Кто жe пламень в природе задул,
Кто окутал все грустью, как флером?
И звучит мое сердце укором:
Не себя ли ты сам обманул?…
‹1892›
«Я сердце свое захотел обмануть…»
Я сердце свое захотел обмануть!
Довольно, сказал я, печалиться в мире:
Прекрасен и светел наш жизненный путь.
Цветы на полянах, и струны на лире,
И волны на море, и звезды в эфире -
Все дышит, чтоб слаще нам было вздохнуть.
Я сердце свое захотел обмануть!
Довольно, сказал я, томиться печалью:
Смотри, как все ясно за чистою далью,-
Мир счастьем, теплом и весною богат.
Где слышало ты, что друзья – лицемерны?
Любовь озаряет и роскошь палат,
И душные стены веселой таверны…
Довольно ты крепом венчало певца,
Люби и ликуй, как другие сердца!
В недужном бессильи не мудрствуй лукаво,
Цветами алтарь вдохновенья венчай…
Нам жизнью дается великое право
Любить и прощать! И люби, и прощай!
И ясной зарей улыбнется нам слава,
И розы усыплют торжественный путь…
Я сердце свое захотел обмануть!
И сердце забилось тревогою знойной,
Исполнилось силы, зажглося огнем,
И вывело снова на путь беспокойный,
Где друг перед другом, боец пред бойцом
Сходились с открытым и дерзким лицом,
И кровь проливали, и мерили силы…
С небратской отвагой разили мечом,
И с братской тоскою копали могилы…
Любимые очи мне лгали опять.
Венок мой душистый был бурей развеян.
Недолго любил я, чтоб долго страдать,
Немного простил я и – много осмеян!
Цветы отравляли дыханием грудь,
И думы темнило смятенье разгула…
Я сердце свое захотел обмануть,
А сердце – меня обмануло!..
17 февраля 1892
СТАНСЫ
Недаром вопли клеветы
В своем бездушном приговоре
Растут в безумие мечты,
Растут в чудовищное горе.
Всё лгало, всё – твои слова,
Твоя улыбка с дерзким взором;
Но не лгала людей молва,
Твоим играючи позором.
Какая страшная судьба,
Какие гневные томленья!
Ужели ты – страстей раба,
Ужель ты жертва преступленья?
Уйдешь, неловко хмуря бровь,
Иль взор потупишь молчаливо…
Придешь – и чуждую любовь
Спешу угадывать пытливо.
Вокруг тебя позор и мгла,
Ты улыбнешься – мне терзанье.
У просветленного чела
Ловлю я чуждое дыханье.
Учусь угадывать в чертах
Томленье страсти непокорной -
Чужого счастья стыд и страх -
И жду, все жду разлуки черной.
Когда же ласками опять
Даришь ты нежно и пугливо,
Я не умею не прощать,
А после сетую ревниво.
Признаний требую твоих,
Жестокой истины признаний,
Как будто больше счастья в них,
Чем в скрытом бешенстве терзаний!..
Март 1892
ТРИДЦАТЬ ЛЕТ
Сегодня тридцать лет минуло мне… О, муза!
Приди и оживи ночную тишину!
Во имя светлых дум и долгого союза
Мы нежно станем петь тридцатую весну.
Ты не изменишь мне; тебе не изменила
Ни гневная судьба, ни дерзкая вражда.
Как часто я роптал, что ранняя могила
Не скрыла темный прах от горя и стыда!
Как часто я скорбел, волнуемый утратой!
Но приходила ты, свевала ночь с чела,
Я снова оживал, восторгами объятый,
Когда ты скорбь мою к созвучиям влекла.
И ныне праздник твой, и гимном покаянным,
Как блудный сын, тебя приветствую теперь.
Я слышу, ты идешь в венке благоуханном
И в сердце мне стучишь, как в запертую дверь.
Приди и сядь ко мне, сопутница родная,
Как няня старая мне сказки говори,
А я у ног твоих забудуся, срывая
С одежды облачной цветы и янтари…
18 мая 1892