Страница 4 из 19
5. ЖЕНИХОВЫ ЧАСТУШКИ
Пляшут зайцы на лужайке,
Пляшут мошки на лозе.
Хочешь разума в хозяйстве —
Не женись на егозе!
Вся-то в лентах, вся-то в блестках,
Всему свету госпожа!
Мне крестьяночку подайте,
Что как булочка свежа!
Мама, во мгновенье ока
Сшей мне с напуском штаны!
Чтобы, как у герра Шмидта,
Были икры в них стройны!
Как на всех зубами лязгал —
Не приласкан был ни разу.
Прекратил собачий лязг —
Нет отбою мне от ласк!
Рвал им косы, рвал им юбки —
Все девчонки дули губки.
Обуздал свой норов-груб —
Нет отбою мне от губ!
Хочешь в старости почета —
Раньше старших не садись!
Хочешь красного потомства —
С красной девицей сходись!
За свекровьиной кроватью
– Точно ближе не могли! —
Преогромный куль с рублями —
Сплю и вижу те рубли.
А за тестевой конторкой —
До чего сердца грубы —
Преогромная дубина.
Для чего в лесах – дубы?!
6. ДОНЫНЕ О БЕДНЫХ ДЕТЯХ
Доныне о бедных детях
Есть толк у подводных трав.
Друг к другу рвались напрасно:
Их рознил морской рукав.
– Мил-друже! Плыви – отважься!
Мил-друже! Седлай волну!
Тебе засвечу три свечки —
Вовек не пойдешь ко дну.
Подслушала их монашка,
Раздула щеку-бледну,
Задула монашка свечки,
Мил-друже пошел ко дну.
А день наступал – воскресный,
Всем людям хотелось петь,
Одна только королевна
На свет не могла глядеть.
– О, мати, – молвила, – мати!
Никак не раскрою век.
Пусти меня прогуляться
На взморье, на желтый брег!
– Ах, дочка, – молвила, – дочка!
Неладно гулять одной.
Поди разбуди меньшую
Сестрицу – пойдет с тобой.
– Моя меньшая сестрица —
Резвушка, дитя-мало:
На каждый цветочек льстится —
А сколько их расцвело!
– О, мати, – молвила, – мати!
В очах – все вещи слились...
Пусти меня прогуляться
На взморье, на желтый мыс!
– Ах, дочка, – молвила, – дочка!
Неладно гулять одной.
Поди, разбуди-ка братца
Меньшого – пойдет с тобой.
– Ах, мати, меньшой мой братец
До спутника не дорос:
Он в каждую чайку целит, —
А сколько их развелось!
– О, мати, – молвила, – мати!
Мне сердце – мука сожгла!
Пусть люди идут к обедне,
Пойду – где пена бела.
Отправилась мать к обедне,
А дочь – где пена бела.
Гуляла она, гуляла —
На рыбаря набрела.
– Ах, рыбарь, любезный рыбарь!
Глянь – с перстнем моя рука!
Закинь свои сети в море
И вылови мне дружка!
Забросил он сети в море,
Забрасывал их стократ,
Сто раз опускал, в сто первый
Несут его сети – клад.
Сняла королевна с пальца
Кольцо драгоценных руд.
– Возьми его, милый рыбарь!
Спасибо тебе за труд.
Сняла королевна, плача,
С макушки венец зубчат.
– Возьми его, милый рыбарь!
Спасибо тебе за клад.
Как водоросль морская,
Любимого обвила...
– Забудьте, отец и мати,
Что дочка у вас была!
ДЕВИЧЕСКАЯ МОГИЛА
[Стихи неустановленного поэта.]
Никому я не открою,
А тебя на свете – нет,
Как сроднился я с тобою
За семь юношеских лет.
Ну и годы! – Семь – не мене! —
Илиад и Одиссей.
И мгновенье за мгновеньем
Был я твой – душою всей.
Но пока от дома к дому
Я шагал, тобою полн,
Год седьмой ушел к шестому,
А любимая – под холм.
Почему ты так спешила?
Почему так медлил я?
Почему ты мне светила,
Мнилась, бренная моя?
И осталось мне, под хвои
Шум – нашептывать холму,
Как томился тот, спокойный,
Друг – по сердцу твоему!..
ИЗ ФРАНЦУЗСКОЙ ПОЭЗИИ
ШАРЛЬ БОДЛЕР
1821 – 1867
ПЛАВАНЬЕ
Максиму дю Кан
1
Для отрока, в ночи глядящего эстампы,
За каждым валом – даль, за каждой далью – вал.
Как этот мир велик в лучах рабочей лампы!
Ах, в памяти очах – как бесконечно мал!
В один ненастный день, в тоске нечеловечьей,
Не вынеся тягот, под скрежет якорей,
Мы всходим на корабль – и происходит встреча
Безмерности мечты с предельностью морей.
Что нас толкает в путь? Тех – ненависть к отчизне,
Тех – скука очага, еще иных – в тени
Цирцеиных ресниц оставивших полжизни, —
Надежда отстоять оставшиеся дни.
В Цирцеиных садах дабы не стать скотами,
Плывут, плывут, плывут в оцепененьи чувств,
Пока ожоги льдов и солнц отвесных пламя
Не вытравят следов волшебницыных уст.
Но истые пловцы – те, что плывут без цели:
Плывущие – чтоб плыть! Глотатели широт,
Что каждую зарю справляют новоселье
И даже в смертный час еще твердят: вперед!
На облако взгляни: вот облик их желаний!
Как отроку – любовь, как рекруту – картечь,
Так край желанен им, которому названья
Доселе не нашла еще людская речь.
2
О, ужас! Мы шарам катящимся подобны,
Крутящимся волчкам! И в снах ночной поры
Нас Лихорадка бьет – как тот Архангел злобный
Невидимым бичом стегающий миры.
О, странная игра с подвижною мишенью!
Не будучи нигде, цель может быть – везде!
Игра, где человек охотится за тенью,
За призраком ладьи на призрачной воде...
Душа наша – корабль, идущий в Эльдорадо.
В блаженную страну ведет – какой пролив?
Вдруг, среди гор и бездн и гидр морского ада —
Крик вахтенного: – Рай! Любовь! Блаженство – Риф.
Малейший островок, завиденный дозорным,
Нам чудится землей с плодами янтаря,
Лазоревой водой и с изумрудным дерном.
Базальтовый утес являет нам заря.
О, жалкий сумасброд, всегда кричащий: берег!
Скормить его зыбям, иль в цепи заковать, —
Безвинного лгуна, выдумщика Америк,
От вымысла чьего еще серее гладь.
Так старый пешеход, ночующий в канаве,
Вперяется в Мечту всей силою зрачка.
Достаточно ему, чтоб Рай увидеть въяве,
Мигающей свечи на вышке чердака.