Страница 24 из 150
Весна в вагоне
Встают, встают за дымкой синей
Зеленые холмы.
В траве, как прежде, маргаритки,
И чьи-то глазки у калитки...
Но этой сказки героини
Апрельские – не мы!
Ты улыбнулась нам, Мария,
(Ты улыбалась снам!)
Твой лик, прозрачней анемоны,
Мы помним в пламени короны...
Но этой встречи феерия
Апрельская – не нам!
Гурзуф, 1 мая 1911
В сквере
Пылают щеки на ветру.
Он выбран, он король!
Бежит, зовет меня в игру.
“Я все игрушки соберу,
Ну, мамочка, позволь!”
“Еще простудишься!” – “Ну да!”
Как дикие бежим.
Разгорячились, – не беда,
Уж подружились навсегда
Мы с мальчиком чужим.
“Ты рисовать умеешь?” – “Нет,
А трудно?” – “Вот так труд!
Я нарисую твой портрет”.
“А рассказать тебе секрет?”
“Скорей, меня зовут!”
“Не разболтаешь? Поклянись!”
Приоткрывает рот,
Остановился, смотрит вниз:
“Ужасно стыдно, отвернись!
Ты лучше всех, – ну вот”.
Уж солнце скрылось на песке,
Бледнеют облака,
Шумят деревья вдалеке...
О, почему в моей руке
Не Колина рука!
После гостей
Вот и уходят. Запели вдали
Жалобным скрипом ворота.
Грустная, грустная нота...
Вот и ушли.
Мама сережки сняла, – почему?
И отстегнула браслеты,
Спрятала в шкафчик конфеты,
Точно в тюрьму.
Красную мебель, отраду детей,
Мама в чехлы одевает...
Это всегда так бывает
После гостей!
Конец сказки
“Тает царевна, как свечка,
Руки сложила крестом,
На золотое колечко
Грустно глядит”. – “А потом?”
“Вдруг за оградою – трубы!
Рыцарь летит со щитом.
Расцеловал ее в губы,
К сердцу прижал”. – “А потом?”
“Свадьбу сыграли на диво
В замке ее золотом.
Время проводят счастливо,
Деток растят”. – “А потом?”
Болезнь
“Полюбился ландыш белый
Одинокой резеде.
Что зеваешь?” – “Надоело!”
“Где болит?” – “Нигде!”
“Забавлял ее на грядке
Болтовнею красный мак.
Что надулся?” – “Ландыш гадкий!”
“Почему?” – “Да так!”
“Видно счастье в этом маке,
Быть у красного в плену!..
Что смеешься?” – “Волен всякий!”
“Баловник!” – “Да ну?”
“Полюбился он невольно
Одинокой резеде.
Что вздыхаешь?” – “Мама, больно!”
“Где болит?” – “Везде!”
В сонном царстве
Скрипнуло... В темной кладовке
Крысы поджали хвосты.
Две золотистых головки,
Шепот: “Ты спишь?” – “Нет, а ты?”
Вот задремала и свечка,
Дремлет в графине вода.
Два беспокойных сердечка,
Шепот: “Уйдем!” – “А куда?”
Добрые очи Страдальца
Грустно глядят с высоты.
Два голубых одеяльца,
Шепот: “Ты спишь?” – “Нет, а ты?”
Бабушкин внучек
Сереже
Шпагу, смеясь, подвесил,
Люстру потрогал – звон...
Маленький мальчик весел:
Бабушкин внучек он!
Скучно играть в портретной,
Девичья ждет, балкон.
Комнаты нет запретной:
Бабушкин внучек он!
Если в гостиной странной
Жутко ему колонн,
Может уснуть в диванной:
Бабушкин внучек он!
Светлый меж темных кресел
Мальчику снится сон.
Мальчик и сонный весел:
Бабушкин внучек он!
Коктебель, 13 мая 1911
Венера
Сереже
1. “В небо ручонками тянется…”
В небо ручонками тянется,
Строит в песке купола...
Нежно вечерняя странница
В небо его позвала.
Пусть на земле увядание,
Над колыбелькою крест!
Мальчик ушел на свидание
С самою нежной из звезд.
2. “Ах, недаром лучше хлеба…”
Ах, недаром лучше хлеба
Жадным глазкам балаган.
Темнокудрый мальчуган,
Он недаром смотрит в небо!
По душе ему курган,
Воля, поле, даль без меры...
Он рожден в лучах Венеры,
Голубой звезды цыган.
Коктебель, 18 мая 1911
Контрабандисты и бандиты
Сереже
Он после книги весь усталый,
Его пугает темнота...
Но это вздор! Его мечта —
Контрабандисты и кинжалы.
На наши ровные места
Глядит в окно глазами серны.
Контрабандисты и таверны
Его любимая мечта.
Он странно-дик, ему из школы
Не ждать похвального листа.
Что бедный лист, когда мечта —
Контрабандисты и пистолы!
Что все мирское суета
Пусть говорит аббат сердитый, —
Контрабандисты и бандиты
Его единая мечта!
Коктебель, Змеиный грот. 1911
Рождественская дама
Серый ослик твой ступает прямо,
Не страшны ему ни бездна, ни река...
Милая Рождественская дама,
Увези меня с собою в облака!
Я для ослика достану хлеба,
(Не увидят, не услышат, – я легка!)
Я игрушек не возьму на небо...
Увези меня с собою в облака!
Из кладовки, чуть задремлет мама,
Я для ослика достану молока.
Милая Рождественская дама,
Увези меня с собою в облака!
Белоснежка
Александру Давидовичу Топольскому
Спит Белоснежка в хрустальном гробу.
Карлики горько рыдают, малютки.
Из незабудок веночек на лбу
И на груди незабудки.
Ворон – печальный сидит на дубу.
Спит Белоснежка в хрустальном гробу.
Плачется карлик в смешном колпаке,
Плачется: “Плохо ее берегли мы!”
Белую ленту сжимает в руке
Маленький карлик любимый.
Средний – печальный играет в трубу.
Спит Белоснежка в хрустальном гробу.
Старший у гроба стоит на часах,
Смотрит и ждет, не мелькнет ли усмешка.
Спит Белоснежка с венком в волосах,
Не оживет Белоснежка!
Ворон – печальный сидит на дубу.
Спит Белоснежка в хрустальном гробу.