Риск

— Да, — сказал я. — Понимаю.

— Поэтому я просто прогулялась вдоль всего ряда, задавая вопросы.

Там оказались испанцы, немцы, французы, шведы... все национальности. Англичане заметили другую английскую команду только потому, что те были англичанами, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Да, — подтвердил я.

— К тому же в тот вечер это была самая большая яхта в гавани. — Она сделала паузу. — Так что в субботу я не полетела домой, а поехала в Пальму.

— Это большой порт, — заметил я.

Она кивнула.

— Мне понадобилось три дня. Но я узнала имя того человека и довольно много о нем самом.

— Пообедаешь со мной? — предложил я.

Глава 13

Мы пешком дошли до «Ла Ривьеры» в конце Хай-стрит и заказали мусаку.

Ресторанчик был, как всегда, переполнен, и Хилари перегнулась через стол, чтобы ее никто не услышал, кроме меня. Ее простое волевое лицо выражало интерес и решительность: и тому и другому она нашла достойное применение, когда проводила свое расследование ради меня. Она осталась верна себе, сосредоточившись на решении проблемы, и не заботилась о том, чтобы произвести впечатление как женщина. Директриса, подумал я, не любовница.

— Его зовут, — сказала она, — Аластер Ярдли. Таких молодых людей, как он, целая армия. Они скитаются по Средиземному морю и приглядывают за яхтами, пока владельцы благополучно сидят по домам в Англии, Италии, Франции и так далее. Молодые люди живут на берегу моря и нежатся на солнце. Они ведут весьма привольную жизнь. Их никто и ничто не связывает, и они берутся за любую работу, что с выгодой для себя используют судовладельцы.

— Звучит заманчиво.

— Праздный образ жизни, — дала она краткую характеристику.

— Я бы не отказался бросить все прямо сейчас, — сказал я.

— Ты сделан из более твердого материала.

Из пластилина, вспомнил я.

— Рассказывай дальше об Аластере Ярдли, — попросил я.

— В течение двух дней я безуспешно наводила справки. Мое описание его внешности подошло бы, наверное, доброй половине населения. Я, конечно, видела корабль, но сомневалась, что узнала бы его вновь, поскольку я не специалист в этой области. В Пальме два причала, у обоих полным-полно яхт.

Некоторые пришвартованы кормой вперед, как в Сьюдаделе, но еще дюжины стоят на якоре вдали от причалов. Я наняла лодочника, чтобы он прокатил меня по всей гавани на моторной лодке, но безрезультатно. Он наверняка решил, будто я не в себе. Я действительно была очень подавлена и готова признать поражение, но тут он — лодочник, я имею в виду — сказал, что есть еще одна гавань, поскромнее. Плыть туда меньше суток, и почему бы не поискать там.

Итак, в среду я взяла такси до порта Андраитекис.

Она прервала рассказ, чтобы попробовать мусаку: блюдо только что подали и пахло оно восхитительно.

— Ешь, — велела она, энергично работая вилкой и указав на мою почти не тронутую тарелку.

— Да, — сказал я.

После памятного обеда с Джосси это была первая горячая пища, к которой я прикоснулся, и мне полагалось бы с жадностью наброситься на нее. Однако сырная диета сыграла со мной скверную шутку: у меня пропал аппетит.

Как выяснилось, я вообще не мог есть нормально. Накануне вечером, когда журналисты наконец ушли, я так и не сумел поужинать, как и позавтракать сегодня утром.

— Расскажи об Андраитекисе, — попросил я.

— Потерпи минутку, — сказала она. — Я не дам остыть этому отменному блюду. — Она ела с удовольствием и не одобрила мои безуспешные потуги последовать ее примеру. Мне пришлось дожидаться очередного выпуска новостей, пока она не проглотила последний кусочек и не положила вилку.

— Это было превосходно, — оценила она. — Прекрасное угощение.

— Андраитекис, — напомнил я.

Она негромко рассмеялась.

— Ну, хорошо. Андраитекис. Маленький порт по меркам Пальмы, но больше Сьюдаделы. Скромные гавани и причалы являются частью старых районов на островах. Старинные здания... Там нет роскошных гостиниц, так как нет пляжей. Большая глубина, скалистые рифы и все такое. Я узнала так много нового об островах. Этого бы не случилось, если бы я спокойно дожила свою неделю в Кала Санта-Галдане и вернулась домой в прошлую субботу. У них богатейшая и бурная история сражений, осад и вторжений. Ужасная, кровавая история. Сейчас можно относиться с иронией к тому, каким путем они превратились в рай для туристов, но шумная современная цивилизация все-таки лучше жестокого прошлого.

— Драгоценная Хилари, — сказал я, — заканчивай лекцию и переходи к делу.

— Это была самая большая яхта в Андраитекисе, — сказала она. — Я узнала ее почти сразу, а потом я увидела того самого молодого человека на пристани, неподалеку от того места, где я расплачивалась с таксистом. Он вышел из магазина и двинулся по набережной. Он нес тяжелую коробку с продуктами. Коробку он швырнул на краю пристани рядом с черной резиновой лодкой, на которой подплывал к берегу в Кала Санта-Галдане. Потом он возвратился и направился вверх по улице, что ведет в сторону от причала. Я не преследовала его по пятам, а просто наблюдала. Буквально через несколько шагов он зашел в какой-то дом на той улице и вскоре вышел, опять со свертком в руках, упакованным в целлофан. Он пустился в обратный путь к шлюпке, погрузил в нее коробку и сверток, сел сам, запустил мотор и помчался к яхте.

Подошел официант забрать наши тарелки и предложить кофе и десерт.

— Сыр, — выбрала Хилари.

— Только кофе, — заказал я. — Пожалуйста, продолжай.

— Итак... Я зашла в магазинчик, откуда он появился в первый раз, и спросила о нем, но там говорили только на испанском, а я испанского не знаю. Тогда я прошлась по улице до дверей, куда он на моих глазах заходил.

И вот тут-то мне крупно повезло.

Она прервала рассказ, чтобы отрезать себе сыра из предложенного на дощечке ассорти. Интересно, сколько пройдет времени прежде, чем мне снова захочется отведать этот деликатес.

— В том доме оказалась прачечная, — сказала она. — Просторная и ослепительно белая. Она принадлежит английской супружеской паре, которая поначалу приехала на Майорку в отпуск и влюбилась в это место. Очень милая чета. Дружелюбные, счастливые, трудолюбивые и готовые охотно помочь. Они сказали, что знакомы с молодым человеком достаточно хорошо, так как он всегда приносит им белье в стирку, когда находится в Андраитекисе. Они все время принимают белье у моряков. Обычно они стирают и гладят мешок грязной одежды за полдня.

Она съела бисквит и кусочек сыра. Я ждал.

— Аластер Ярдли, — повторила она. — Хозяева прачечной уверяли, что он хороший моряк. Лучше большинства такого сорта. Он часто перегоняет яхты с одного места на другое по желанию владельца. Он умеет управлять большими парусниками и благодаря этому хорошо известен. Он приплывает в Андраитекис четыре-пять раз в году, но три года назад имел там квартиру, которую использовал как базу. Хозяева прачечной признались, что на самом деле знают о нем не очень много, кроме того, что отец его работал на судоверфи. Однажды Ярдли говорил им, что научился водить корабли и ходить одновременно и начинал наемным палубным матросом на ходовых испытаниях океанских гоночных яхт.

Больше он почти ничего не рассказывает ни о себе, ни о том, на кого работает в настоящее время, а хозяева прачечной не выясняли. Они не любопытные люди, просто общительные.

— Ты замечательная женщина, — сказал я.

— Гм. Я сделала несколько фотографий парусника и проявила их в круглосуточном ателье.

Она открыла сумочку и вытащила желтый пакет, в котором, помимо отпускных снимков, находились три отчетливые цветные фотографии моей первой тюрьмы. В трех ракурсах, пойманных, когда парусник круто разворачивался во время прилива.

— Можешь взять их, если хочешь, — сказала она.

— Я бы расцеловал тебя.

Ее лицо просияло от удовольствия.

— Если ты покопаешься в пачке, то найдешь весьма плохую фотографию Аластера Ярдли. Мне не удалось как следует навести на резкость. Я немного торопилась — он шел навстречу со своим бельем, и мне не хотелось, чтобы он заподозрил, будто я фотографирую лично его. Понимаешь, мне пришлось сделать вид, что я снимаю общий вид порта, поэтому, боюсь, вышло не очень хорошо.