Страница 17 из 18
Отношения эти были очень странны. Молодой король питал к Вагнеру нечто гораздо большее, чем обыкновенное чувство уважения; это была привязанность, это была дружба и даже нечто еще большее: это было какое-то страстное обожание, очень близкое к помешательству. Он окружил себя картинами и эстампами, изображавшими разные сцены из музыкальных драм Вагнера; он бредил Вагнером и только Вагнером, решительно забывая свои обязанности правителя. Говорят даже, что он носил костюмы, театральные костюмы разных героев его произведений. Впоследствии он приказал еще изготовить для себя особый челнок, который везли два искусственных лебедя, снабженные очень сложными механизмами; и на том челноке бедный король, одетый в костюм Лоэнгрина, катался по озеру замка Штарнберг, воображая себя рыцарем Грааля. Все эти странности, естественно, тревожили министров короля и производили впечатление политического скандала. Общественное мнение возмущалось все более против короля-мечтателя и всем известного фаворита его Рихарда Вагнера, которому не без основания приписывали всю вину происходившей с королем беды. Все обвиняли Вагнера, что своими разорительными затеями он истощает бюджет небогатой Баварии: чего стоили его дорогие оперы, чего будет стоить предположенный грандиозный театр специально для вагнеровских произведений! Он берет еще от короля значительную пенсию, он ничего не жалеет для удовлетворения своих расточительных привычек – он, этот чужеземец-пруссак, этот атеист, этот заведомый революционер! и пр., и пр. Ненависть населения к Вагнеру возрастала не по дням, а по часам. Автономисты, консерваторы, клерикалы, словом, все партии соединились против Вагнера. А сколько тут было еще личных врагов его: разных профессоров консерватории, благодаря ему потерявших занятия, оперных артистов, им обойденных и т. д., и т. д. Вагнер имел удивительную способность восстанавливать против себя решительно всех и вся.
Король долго не желал замечать этого общего негодования; но недовольство народа стало принимать наконец такой тревожный и грозный характер, что благоразумие заставило Людовика II уступить общим требованиям, “чтобы доказать, – говорил он в письме к одному из своих министров, – что доверие и любовь его возлюбленного народа стоят в его глазах на первом месте”. Вагнер должен был удалиться из Баварии, по крайней мере, на время. А верноподданные короля Баварского были чрезвычайно довольны и уверяли друг друга, что ненавистный Вагнер уехал навсегда. В ознаменование такого счастливого события мюнхенский “Punch” поместил изображение “бедного путешественника”, направляющегося в Женеву. С клюкой в руке, в помятом цилиндре шагает он по дороге, держа в руках билет с надписью “8 тысяч флоринов ежегодно”. Так провожал Мюнхен нашего многострадального композитора.
Вагнер уехал в Швейцарию. Мюнхен успокоился. Вскоре после этого началась война Германии с Австрией, в которой Бавария принимала деятельное участие, и внимание баварцев, таким образом, было отвлечено и от Вагнера, и от его музыки. А года через два после войны раздражение против Вагнера и совсем исчезло, так что он мог беспрепятственно вернуться в столицу Баварии к постановке на тамошней сцене “Нюренбергских Певцов”. Последняя гроза в жизни Вагнера, таким образом, миновала. Последняя – да! Но в это время нашему композитору было уже 55 лет.
Глава X. Музыкальный гений Германии
Временное возвращение к литературной деятельности. – Императорский марш и пожертвование Вильгельмом 1300 талеров на “национальное” вагнеровское искусство. – Образование “вагнеровских обществ” в Германии и сборы пожертвований на постройку специального вагнеровского театра. – Торжественное открытие его в Байрейте. – Реформаторская слава и смерть Вагнера
Почти одновременно с постановкой на мюнхенской сцене “Нюренбергских Певцов”, в июне 1868 года, Вагнер издал в свет брошюру под заглавием “Немецкое искусство и немецкая политика”. Эта брошюра имеет решительный характер памфлета, направленного против Франции.
Вот в двух словах ее содержание.
Союзная армия освободила Германию от ненавистного ига Наполеона I. Но какая польза в том, что Франция была побеждена материально, когда она продолжает побеждать своих победителей влиянием своей литературы и искусства? Чтобы дать отпор этому нравственному гнету, недостаточно штыков и пушек – нужно создать национальное немецкое искусство, которое могло бы противостоять французскому влиянию. Далее можно понять, что образцы такого “национального искусства” уже созданы Вагнером и что важнейшие из них по вине германских владетельных особ, очень скупых на денежные средства, остаются до сих пор неизвестными германской публике. Требовалось, одним словом, чтобы где-нибудь были поставлены “Нибелунги”.
Увы! Автору тетралогии приходилось еще долго ждать, пока “Кольцо Нибелунгов” попало на сцену – по крайней мере, в том виде, в каком желал композитор. Это было слишком разорительное предприятие: чтобы угодить требованиям Вагнера, нужна была для тетралогии совсем особая, слишком, чрезмерно дорогая обстановка, нужен был специальный театр – грандиозный и по средствам сцены и, разумеется, по стоимости. Король Баварский, всегда благосклонный к нашему композитору, пытался, правда, сделать для Вагнера, что было в его средствах, и ставил на сцену отдельные части тетралогии, например, в 1869 году – “Рейнское Золото”, а в следующем, 1870 году – вторую часть “Валькирии”. Но все это было не то, о чем мечтал Вагнер. Свой успех и свое значение он полагал именно в целом; только исполнение всей тетралогии могло дать публике надлежащее понятие о творении Вагнера; только в таком виде “Кольцо Нибелунгов” становилось образчиком истинного “национального германского искусства”. Но король Баварский был слишком беден для грандиозного предприятия Вагнера.
И вот в ожидании будущего благоприятного стечения обстоятельств наш маэстро опять принялся за литературную деятельность. В 1870 году была вновь издана прежняя, известная брошюра его “О юдаизме в музыке”, теперь уже подписанная полным именем автора. И как бы желая воспользоваться шумом, произведенным этою брошюрой, Вагнер вслед за тем публиковал еще две работы критического характера. Первая из них была озаглавлена “Ueber das Dirigiren” (о дирижировании). Она задевала многих из действующих и прославленных капельмейстеров и возобновила все споры за и против Вагнера и его музыкальных идей. Нужно заметить, что несмотря на свою крайность этот маленький музыкальный трактат считается одним из лучших произведений, вышедших из-под пера Вагнера. Вторая брошюра носит заглавие “Бетховен”. Она появилась в декабре 1870 года и представляет из себя, в сущности, довольно странное сочинение. Там вы находите и музыку, и Шопенгауэра, и Бетховена. Самое лучшее, что можно извлечь оттуда, это мысли Вагнера о значении музыки Бетховена, которые действительно заслуживают серьезного внимания.
В том же 1870 году Вагнер, овдовевший еще в начале 1866 года, вторично женился на m-me Бюлов, разведенной жене своего любимого ученика и поклонника Ганса Бюлова, урожденной m-lle Лист. Это было со стороны Вагнера одно из тех редких увлечений сердца, какие судьба иногда посылает избранным людям даже и на склоне их дней. Со стороны же m-me Бюлов это был шаг вполне человеческий и вполне понятный, хотя в то время ей было уже 29 лет и она имела четверых детей. Ганс Бюлов уж слишком фанатично поклонялся Вагнеру; супруга Бюлова уже слишком часто слышала о божественной гениальности Вагнера и наконец предпочла божество жрецу этого божества. Впрочем, оскорбленный в этом инциденте держал себя в высшей степени благородно. Он более никогда не встречался ни со своим прежним учителем, ни с его новой женой. “Если бы, – говорил он, – это был человек, которого позволительно убить, то это было бы уже давно сделано”. И затем, ненавидя соперника, он остался таким же, как и прежде, горячим пропагандистом его идей и произведений. От нового брака Вагнера родился вскоре сын, которого отец, в то время очень занятый третьего частью тетралогии, назвал в честь героя драмы Зигфридом.