Страница 22 из 26
Вследствие этого барону Корфу пришлось временно быть оторванным от непосредственного участия в ходе народного образования и воздействовать на него из-за границы путем публикаций в печати, как это известно уже читателям.
Бодрым, исполненным того же огня, который согревал его раньше, возвратился барон Корф в 1880 году из-за границы. Он не разочаровался в своем увлечении делом народного образования, в своем служении ему. В этом отношении заслуживает, между прочим, внимания следующий факт. Выпуская седьмое издание своего «Руководства к обучению грамоте», он посвятил его старшей дочери своей, Екатерине Николаевне, по мужу Бонтыш, в следующем характерном обращении к ней:
«Дорогой друг! Мы были уже друзьями в то время, когда, пятнадцать лет тому назад, я обучил тебя грамоте по этой книге, в то время еще не печатанной. Прими же ее от меня теперь, когда у тебя уже есть сын, которого дай Бог тебе воспитать так, чтобы он, достигнув высшего образования, вопрос о распространении грамотности в народе всегда принимал близко к сердцу, не на словах, а на деле. Автор».
При такой направленности барона Корфа нисколько не удивительно, что, едва успев возвратиться в Россию, летом того же 1880 года он предпринял совершенно новое и очень важное дело для народного образования. Он задался вопросом: насколько прочно образование, даваемое учащимся в «новой земской школе», т. е. разумно организованной народной школе? С этою целью он сам лично произвел экзамены в шести различных селениях Мариупольского и Александровского уездов Екатеринославской губернии тремстам пятидесяти взрослым крестьянам из окончивших курс при первых выпусках народных школ, т. е. около 14 лет тому назад. Довольно характерная подробность, что для производства этого испытания, конечно, по доброй воле крестьян, барону Корфу пришлось просить разрешения у начальства Екатеринославской губернии, ссылаясь притом вовсе не на свою педагогическую известность и славную деятельность в этой же губернии, а только на звание «действительного члена екатеринославского губернского статистического комитета». Одновременно с бароном Корфом, по его просьбе и программе, произвела подобный же опыт известная деятельница по народному образованию графиня П. С. Уварова, состоявшая с бароном Корфом в давней и деятельной переписке, в ряде школ Смоленской, Владимирской и Московской губерний. То же было сделано в Таврической губернии К. В. Ковалевским, человеком образованным, занимавшим пост помощника предводителя дворянства. Всего в пяти губерниях было испытано около 500 взрослых крестьян, учившихся лишь три зимы и затем вполне предоставленных себе, в громадном большинстве случаев даже без всякой помощи библиотек и какой-либо другой посторонней поддержки в деле образования. На основании этих данных барон Корф пришел к заключению, что «ходячее мнение о том, будто бы наши школьники весьма скоро вполне разучиваются, должно замолкнуть навсегда как несоответствующее действительности».
Конечно, этот вывод касается лишь разумно организованных школ, с приохочивающею постановкой обучения, приучающей к самостоятельности. Общим оказывается правило, что чем лучше ведется обучение в школе, чем более она привлекает учащихся, тем прочнее удерживаются у них внедряемые школою знания даже в деталях. Тем не менее, произведенная проверка воочию убедила барона Корфа в невозможности ограничиться в образовании сельского населения только тем, что может дать постоянная народная школа в три учебные зимы. И он принялся горячо ратовать в печати за необходимость повсеместного учреждения у нас, в России, воскресных «повторительных» школ ради большего углубления и упрочения познаний, сообщаемых регулярной народной школой, а также и некоторого расширения их применительно к уровню развития, возрасту учащихся и потребностям жизни.
В высшей степени остроумно и просто задумал барон Корф «повторительные» свои школы. Для осуществления их необходимо пользоваться наличными народными школами в селах, наличным же педагогическим сельским персоналом. На занятия в такой школе полагается около трех часов по воскресным дням, всего 20 воскресных учебных дней в течение зимы. Плата за занятия в школе:—по два рубля за учебный день, всего 40 рублей за весь зимний повторный учебный курс, при крайне ограниченном расходе на учебные пособия. Польза же от этих школ – громадная. Молодой человек в возрасте около 20 лет, пройдя «повторительную» школу, т. е. затратив всего около 60 учебных часов в зиму, получает уверенность и устойчивость в приобретенных им раньше знаниях, навсегда уже овладеет ими, а главное – знания эти получат совсем новое для него освещение, войдут в стройную систему и тесную, органическую между собою связь, чего никак нельзя добиться в том раннем возрасте, в котором учащиеся расстаются с народной школою (т. е. около 10—12 лет). Тут уже появляется такое сознательное отношение к делу, какого не может быть даже у самых способных и ретивых школьников в раннюю пору за недостатком умственной и нравственной зрелости, трезвого понимания условий и требований жизни.
Имея обыкновение от слова переходить к делу, барон Корф устроил у себя на родине две воскресные «повторительные» школы для взрослых. На основании ранее произведенных испытаний лиц, окончивших курс в народной школе, и практики вновь открытых им школ он выпустил дешевое (50 коп.), но очень остроумное руководство под заглавием «Руководитель для воскресных повторительных школ». Эта небольшая книжка обнимает собою программы, конспекты, методические указания и домашние работы для всех уроков в течение учебного года и по всем предметам. Оставаясь в пределах программы народной школы, придерживаясь общепринятых учебников и руководств, барон Корф с глубоким знанием дела указывает в своем «Руководителе» пути и средства к полной переработке всего учебного материала народной школы во всех деталях ее программы, придерживаясь при этом преимущественно синтетического, дедуктивного метода вместо аналитического, индуктивного, обязательного при первоначальном обучении.
Нужно заметить, что горячая пропаганда барона Корфа в пользу упрочения и освежения уровня элементарных познаний взрослого крестьянского населения на несколько лет опередила подобную же пропаганду в скандинавских государствах. Но там это движение вскоре вылилось в форму учреждения даже особых университетов для крестьянского юношества, так талантливо описанных профессором математики в стокгольмском университете С. Ковалевской (ныне умершей) в одном из наших журналов. Швеция и Норвегия успели уже покрыться густою сетью этих университетов, в которых крестьянское юношество с элементарной школьной подготовкой на пороге вступления в жизнь и перехода к самостоятельной деятельности освежает и дополняет свои познания. Эти университеты, не предоставляющие никаких прав, дают своим питомцам такую обширную подготовку в области наук гуманитарных, политических и общественных, какой не могут похвалиться и молодые люди, оканчивающие курс в наших средних учебных заведениях. Швеция и Норвегия вполне справедливо гордятся своими крестьянскими университетами и достигаемыми ими поразительно благоприятными результатами в практической жизни. Прочно, широко образованное крестьянство (скандинавские государства, как известно, преимущественно крестьянские страны, как и Россия) оказывается самым надежным насадителем и блюстителем всяческого порядка, благоустройства в жизни и всестороннего культурного преуспевания. При этом с несомненной ясностью определился глубоко назидательный для нас, русских, факт. Чем шире и глубже образование новых и новых крестьянских поколений, проходящих через специальные университеты для них, тем крепче держатся они земли. Обладая вполне развитым и прочно установленным человеческим сознанием и достоинством, крестьянство с университетскою подготовкой гордится своей трудовой независимостью и ведет сельское хозяйство с беспримерной производительностью, обеспечивая себе вполне приличное культурное существование при таких скромных размерах хозяйства, при которых в других странах терпят нередко большие лишения и даже голод.