Страница 15 из 18
Любил, волновался и страдал в это время Руссо не только за героев своего воображения. Он и сам пережил серьезную страсть. Молодая графиня Д'Удето, кузина и невестка m-me Д'Эпине, была героиней последней любви Жан-Жака. Более нежели скудная семейная жизнь, раздоры с друзьями, чувствительный и сумасбродный характер – все соединилось, чтобы создать потребность в любви и ласке. Отзывчивое, доброе сердце молодой аристократки, ее ласковое к нему внимание, а быть может, и несколько неосторожное кокетливое поощрение светской женщины решило выбор, и Руссо отдался своей неразделенной страсти с силой и настойчивостью, каких не знало его чувство до того времени. Графиню считали не из красивых. Веснушки, маленький лоб, неправильный нос, круглые глаза – так описывают ее наружность современники. Но она была молода, с чудесными черными косами, прелестно сложена, веселое подвижное лицо, симпатичный живой характер, ласкова и мила в обращении, остроумна и находчива в беседе, грациозная танцорка, порядочная музыкантша, литературно образованна, даже сама немного поэтесса. Если к этому прибавить, что все отзывы рисуют ее как человека, который ни о ком никогда не говорил дурного, и как друга, всегда верного своему чувству и своему слову, то неудивительно, если выбор Руссо остановился на этой милой женщине. Отданная замуж очень молодою за сильно пожилого графа Д'Удето, она вдобавок скоро имела несчастье убедиться, что муж продолжает свои авантюры и не может ручаться за верность молодой супруге. Огорченная и обиженная, она отдалила от себя пожилого грешника. Молодой, блестящий аристократ-писатель маркиз Сен-Ламбер заслужил ее сердечную привязанность. Она его приблизила к себе и всю свою жизнь осталась верна этой любви. Сен-Ламбер был в хороших отношениях с Руссо и познакомил его и с графиней Д'Удето. После отъезда Сен-Ламбера на войну графиня продолжала знакомство. Это и было время, когда Руссо поселился в Эрмитаже, во владениях ее кузины и приятельницы Д'Эпине. Она сама первая навестила его в его уединенном «скиту». Это было вечером. Экипаж она оставила довольно далеко и пришла пешком одна, раскрасневшаяся, оживленная, непринужденная, и наполнила смехом и весельем его одиночество. Вскоре она опять приехала к нему верхом, в мужском платье, с обычной милой искренностью отдаваясь новой дружеской привязанности, которую она, несомненно, питала к Руссо. На этот раз графиня не была так весела и оживлена, зато была сердечна и откровенна. Она много говорила о своей жизни, о муже, о Сен-Ламбере, о своих мыслях и чувствах и, уезжая, оставила бедного Жан-Жака окончательно покоренного ее образом. Сама же она носила в сердце образ отсутствующего Сен-Ламбера. Это отсутствие и заставляло ее искать дружеского участия. Не такое участие нашла она у Руссо. Уже в третье свидание он не выдержал и признался своей собеседнице в собственной слабости. Она дружески отклонила любовь, но не прервала свиданий. Напротив, Жан-Жак сделался постоянным гостем ее загородного замка, проводил там целые дни, увлекал ее на уединенные продолжительные прогулки и томился все разгорающейся страстью. То старался он пробудить в ней чувство долга к мужу и прекратить всякие посторонние отношения, то, напротив, умолял ее ответить на его страсть. Однажды, когда, упав к ее ногам и обливая слезами ее колени, он в страстных выражениях изливал перед нею свои чувства, молодая женщина была глубоко растрогана. Она расплакалась и обняла своего обожателя. «Никогда ни один мужчина не любил лучше и нежнее», – воскликнула она. Опьяненный этой лаской Жан-Жак уже держал в объятиях свою любимую Софи, когда неожиданно раздавшаяся за стеною сада брань извозчика заставила ее опомниться от охватившего ее чувства и спасла от измены Сен-Ламберу. Она нежно отстранилась от Руссо и напомнила ему их долг перед отсутствующим ее возлюбленным, а его другом.
Страсть эта совершенно поглотила Руссо и скоро стала в обществе басней. Сен-Ламбер получил анонимное письмо. Графиня должна была совершенно отдалить от себя неосторожного поклонника. Ей удалось наружно помирить с ним самого Сен-Ламбера, когда тот вернулся из армии. Они вместе даже обедали у Руссо. На прощание она его поцеловала, но затем, ввиду несомненно непрекращающейся его страсти, всякое дальнейшее знакомство между ними было прекращено. Они больше не виделись, но графиня Д'Удето, много пережившая и Сен-Ламбера, и Руссо и умершая уже в эпоху Реставрации, сохраняла всегда нежную дружескую память о своем поклоннике, и правдивые, искренние отзывы и показания этого прекрасного, сердечного человека сняли немало наслоений клеветы и сплетен, которыми враги мыслителя постарались очернить его память. Жан-Жаку было сорок четыре года, когда он пережил этот последний роман своей жизни и когда эта поздняя страсть отдалила от него лучшего и вернейшего друга. Наступало между тем время, когда он будет нуждаться в надежных друзьях. Он их найдет, но между ними уже не окажется наиболее преданного – нежной и ласковой Софи Д'Удето.
В это же лето у Руссо произошел разрыв и с Д'Эпине. Влияние Гримма и Дидро было главной тому причиной, но все чаще и ярче проявлявшаяся невропатическая наследственность его создала благоприятную для того почву. Рано вышедшая замуж, красивая, с сильным характером и блестящим умом, Д'Эпине, подобно своей кузине, нашла в браке полное разочарование. Муж ее оказался не только беспутным кутилой, но и распутным, безнравственным человеком. Имея молодую, красивую жену, он продолжал содержать нескольких любовниц, продолжал участвовать в разных распутных похождениях «золотой» молодежи. До жены это дошло не сейчас, а тогда только, когда бессовестный супруг успел уже наградить ее постыдной болезнью. Оправившись от этого жестокого и незаслуженного удара судьбы, молодая женщина, конечно, навсегда отдалила от себя развратного мужа, стараясь создать свою, особую жизнь в кругу друзей и среди удовольствий умственного общения с выдающимися людьми того времени. Дидро, Гримм, Руссо скоро стали близкими ее друзьями. Гримм заслужил даже с ее стороны более нежное чувство. Давно враждебно настроенный по отношению к Руссо, а может быть, недовольный и слишком сердечным вниманием, которое ему оказывала его нежная подруга, Гримм с первых дней жизни Жан-Жака в Эрмитаже настраивал Д'Эпине против ее гостя. Но с самостоятельным характером, искренно расположенная к Руссо, она долго не поддавалась этому влиянию, даже когда к нему присоединилось и влияние Дидро. Несчастный роман Жан-Жака с ее кузиной и развязка его, при посредстве анонимного письма к Сен-Ламберу, были причиною разрыва. Руссо заподозрил в этом извете Д'Эпине и написал ей резкое и несправедливое письмо, на которое получил ласковый, но строгий ответ. Она протестовала против постыдного обвинения и указывала, что Руссо заслуживал бы за него совершенного исключения из ее дружбы, но что она позволяет ему прийти к ней, чтобы получить прощение. Тронутый этим письмом Руссо поспешил к своему другу, и, вопреки протестам Гримма, примирение на этот раз состоялось. Вскоре Д'Эпине собралась съездить в Женеву за советом к знаменитому тогда врачу Троншену, другу Руссо. Она предложила Жан-Жаку сопровождать ее. Он, однако, заподозрил какие-то новые козни Гримма. Вмешательство Дидро для улаживания недоразумений открыло Д'Эпине, что свое недостойное подозрение по поводу письма к Сен-Ламберу Руссо сообщил не только ей, но и Дидро. Возмущенная этим открытием, она решительно порвала всякие отношения с Руссо. Отношения Руссо с Гриммом порвались, конечно, одновременно; так же, как и с Дидро. Эта личная ссора, впрочем, только закрепила уже явный литературный разрыв между двумя философами, но разрыв с таким другом, как Д'Эпине, был серьезной и трудновосполнимой потерей для Руссо. Эта дама оказалась далеко не столь великодушной и справедливой, как ее кузина. Д'Эпине оставила мемуары, в которых не пощадила своего бывшего друга. Историческая критика обнаружила при этом, что показания злопамятной красавицы не всегда отличались правдивостью. Таким образом, в сравнительно короткое время Руссо порвал отношения со всем тем дружеским кругом, в котором вращался в течение последних десяти лет. Д'Удето и Д'Эпине, Сен-Ламбер, Дидро и Гримм были им потеряны, и совершенно одинокий, оскорбленный, вместе с озлобленными женщинами своей семьи он 15 декабря 1757 года оставил Эрмитаж, куда еще так недавно переезжал с такими радужными мечтами!