Тайна китайского апельсина

— Десять тысяч. Она стоит этих денег. Верно, Гленн?

Макгауэн с трудом вышел из охватившей его задумчивости.

— О, безусловно, иначе я бы ее не купил.

— Вот и все, — вздохнула мисс Темпл. — Что вы теперь скажете, мистер Квин? Это совершено невинная история, и уверена, что все ваши подозрения рассыпались в прах. Не правда ли, мистер Квин?

— Слишком много «мистеров Квинов», — заметил Эллери, с улыбкой поднимаясь с места, — но по существу вы правы. Кстати, после преступления вам не приходило в голову, что в этой марке тоже есть кое-что наоборот?

— Боюсь, — с сожалением ответила мисс Темпл, — что я начисто забыла об этом деле. Нельзя же все помнить в самом деле.

— Конечно нельзя, — согласился Эллери. — Тем более когда речь идет о таких пустяках. Ну что ж, желаю всем удачного дня и не стану больше понапрасну тратить свое и ваше время. Не волнуйтесь, Макгауэн: как говорят в Сильвер-Галч, главное, сильно потереть, а грязь найдется.

— Ха-ха, — отреагировал Макгауэн.

— Что ж, — усмехнулся Эллери, — хоть эту шутку оценили. Всего доброго.

Когда Хаббл вывел его из апартаментов Керка, мистер Эллери Квин держался с таким видом, словно все случившееся не развеяло его сомнений и он никуда не собирался уходить. Он остался стоять в коридоре, размышляя и нахмурив брови, как будто продолжал пережевывать одну и ту же умственную жвачку, которая никак не поддавалась его усилиям.

— Веселенькое дельце, я вам скажу, — пробормотал он себе под нос. — Будь я проклят, если что-нибудь в этом понимаю.

Его внимание привлекла дверь в другом конце коридора, и он вздохнул. Казалось, прошло уже сто лет с того момента, когда он открыл эту дверь и обнаружил перевернутую вверх дном комнату и мертвеца, переодетого задом наперед. Неожиданно в голову ему пришла мысль, и он пересек коридор, подергал ручку. Но дверь была заперта.

Он пожал плечами и уже собирался направиться к лифтам, как вдруг движение в конце коридора заставило его отпрыгнуть, как испуганного кенгуру, за соседний угол и укрыться там, затаив дыхание. Потом он снял шляпу и осторожно выглянул в коридор.

Со стороны пожарной лестницы появилась женщина и направилась к кабинету доктора Керка; поведение ее показалось ему очень странным.

В руках у нее был какой-то большой сверток, завернутый в коричневую бумагу, — тяжелый сверток, судя по тому, с каким трудом она его несла. Женщина старалась идти тихо, и в ее движениях чувствовалась явно нервозность: голова ее крутилась во все стороны, как у настороженного зверька. Было очень странно видеть высокую молодую женщину в стильном меховом манто, красивой шляпе и элегантных перчатках, которая шла, сгибаясь под тяжестью небрежно обмотанного оберточной бумагой большого свертка. Это выглядело почти комично.

Но Эллери не улыбался. Он смотрел на нее, оцепенев от напряжения и чувствуя, как по всему телу бегают мурашки. Господи, подумал он, какая удача!

Женщина бросила взгляд в его сторону, и он поспешно скрылся за углом. Когда он выглянул снова, она в отчаянной спешке теребила ручку у двери доктора Керка. Потом дверь открылась, и женщина исчезла в комнате.

Эллери вихрем пронесся по коридору, увлекая за собой взлетевшие в воздух полы пальто. Однако он двигался бесшумно и достиг двери без происшествий. Он оглядел весь коридор: нигде не было ни души. Очевидно, доктора Керка в апартаментах не было; возможно, он носился на своем инвалидном кресле по крыше отеля, осыпая, как обычно, проклятиями и ругательствами мисс Диверси, которая вывезла его на утреннюю прогулку…

Эллери опустился на колени и заглянул в замочную скважину. Он увидел, как женщина быстро двигается по кабинету, но отверстие было слишком узким для просторного обзора.

Он потихоньку добрался до следующей двери, которая, как он помнил, вела в спальню доктора Керка. Если этого вспыльчивого джентльмена нет на месте… Он нажал на ручку; дверь была не заперта, и он вошел в комнату. Он сразу метнулся вправо, где находилась дверь в другую спальню, и запер ее на замок, а потом поспешил к закрытой двери, которая вела в кабинет. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы без шума повернуть ручку и приоткрыть небольшую щель.

Женщина уже почти закончила свое дело. Оберточная бумага лежала на полу. В дикой спешке она расставляла по местам содержимое свертка — большие тяжелые книги — на той полке, с которой были украдены иудейские книги доктора Керка.

Когда она удалилась, забрав с собой скомканную бумагу, Эллери спокойно вошел в кабинет.

Как он и ожидал, книги, которые женщина только что поставила на полку, оказались томами иудейских комментариев. Несомненно, это были те самые книги, которые украли у старого ученого.

Эллери тихо вернулся назад, снова отпер дверь в другую спальню, вышел в коридор и проскользнул за угол как раз в тот момент, когда хлопнула дверь, ведущая в прихожую апартаментов Керка.

Спускаясь в вестибюль, он неподвижно стоял в лифте и напряженно размышлял, круто изогнув одну бровь.

Это было совершенно поразительно. После всех его расследований! Еще одна загадочная нить, вплетенная в ткань самого странного и таинственного дела, какие он когда-либо встречал… Потом что-то блеснуло в его мозгу, и он еще глубже погрузился в свои мысли. Да, это вполне возможно… Гипотеза, которая охватывала все факты, по крайней мере на поверхности. Если допустить это предположение, тогда…

Он нетерпеливо встряхнул головой. Об этом следовало как следует подумать.

Потому что эта женщина была Марселла Керк.

Глава 11

УРАВНЕНИЕ С НЕИЗВЕСТНЫМИ

Возможно, наиболее ярким достижением в области полицейских расследований является почти сверхъестественная способность современных детективов следить за перемещениями и устанавливать личности так называемых «неопознанных лиц». Поскольку нет людей непогрешимых, они не всегда добиваются успеха; но в процентном отношении их результаты чрезвычайно высоки, особенно если учитывать, с каким лабиринтом трудностей им приходится иметь дело. Громоздкий и сложный механизм полицейской машины легко скользит по хорошо накатанным рельсам.

Несмотря на это, в случае с таинственным коротышкой, убитым в отеле «Чэнселор», результаты оказались равны нулю. Обычно даже неудачные расследования приносят какие-то крохи — улики, знаки, случайные следы, тонкие ниточки связей, за которые может ухватиться цепкий ум. Здесь же не было ничего, только зияние черной дыры. Словно этот коротышка свалился на землю с другой планеты, прихватив с собой холодное молчание пустого космоса.

Инспектор Квин, в чьих руках — поскольку именно ему было поручено расследование убийства — вхолостую работали рычаги полицейского сыска, как клещ, вцепился в доверенное ему дело. Он отказывался признать поражение, даже когда были исчерпаны все обычные ресурсы: публикация фотографий убитого, описания и запросы, отправленные в полицейские управления других городов, неустанная проверка записей в Бюро розыска без вести пропавших, бесконечные поиски переодетыми сыщиками любых сведений о жертве, услуги информаторов из криминального мира — согласно одной из версий, убитый мог иметь связи с уголовной средой.

Инспектор стиснул зубы и бросил на поиски новых людей. Сообщения типа — «не найден», «неизвестен», «никаких следов» — лились к нему рекой. Все линии расследования заканчивались тупиком. Неразгаданная тайна, окружавшая их, как белая стена, казалась непреодолимой.

Бюро розыска без вести пропавших в лице нескольких специалистов, экспертов своего дела, пришло к неизбежному выводу. Поскольку все обычные принятые меры не привели к успеху, заключили они, вполне логично предположить, что убитый не был жителем Нью-Йорка, а может быть, и вообще никогда не бывал в Америке.

Инспектор Квин покачал головой.

— Я готов поверить во что угодно, — заявил он ответственному лицу из бюро, который с усталым видом сидел у него в кабинете, — но мне кажется, что вы ошибаетесь. В этом деле есть что-то чертовски странное… Может быть, он действительно был иностранцем, как вы говорите, но я в этом сомневаюсь, Джон. Он непохож на иностранца. Люди, которые разговаривали с ним перед смертью, — я имею в виду миссис Шэйн и Осборна и еще ту сиделку у Керков, которая тоже слышала, как он сказал несколько слов, — уверяют, что у него не было ничего похожего на иностранный акцент. Он только немного шепелявил. Дефект произношения или просто особая манера говорить. — Инспектор поджал губы. — Впрочем, попытка не пытка; займитесь этим, Джон.