Страница 27 из 72
Карлос не раз объяснял Филипу, что работает на тайное общество, тесно связанное с христианской церковью. Он признавался, что порученная ему слежка часто имеет явно религиозную окраску. По ходу дела он не раз сталкивался с опасными для церкви секретными документами и целыми организациями. «Делай, что велят, и не задавай вопросов», — учил Карлос. «Немножко больше знать — немножко меньше жить» — вот еще одна формула, которую он не уставал вдалбливать сыну.
Стрелять в Хэймар оказалось не так сложно, как предполагал Филип. Нажав на спусковой курок и увидев, как расширились от шока глаза женщины, как осела она потом на каменный пол, он даже испытал необъяснимый подъем. Адреналиновая волна захлестнула его и понесла прочь вместе с улепетывающей толпой, так что он едва успел сунуть футляр в руки священнику. Теперь, ожидая звонка, Арман уже начал кое-что понимать. Наитие подсказывало ему, что события стали развиваться с неимоверной быстротой и неплохо было бы воспользоваться помощью дублера. Однако его дублер неожиданно исчез из поля зрения. Четыре года назад Карлос, выполняя особый заказ, сообщил сыну, что уезжает на два месяца. В Париж он больше не вернулся, и Филип так и не смог выяснить, что случилось с отцом, — тот словно испарился. Филип допускал, что старший Арман превысил допустимый предел любознательности.
Допив бутылку чудесного бордо, он наконец ощутил вибрацию мобильника. Чтобы ответить на звонок, Арман поспешно вышел из Имперской залы и отыскал уединенный закуток за одной из каменных колонн просторного гостиничного холла. Разноцветные солнечные зайчики от полихромного стеклянного купола плясали на полу дикий танец. Голос в телефоне был пропущен через электронный модулятор — Филип каждый раз гадал, звонит ли ему один и тот же человек, или это разные голоса. Он внимательно выслушал инструкции.
Закончив разговор с нанимателем, Арман ощутил, что его трясет, а внутри все мучительно сжимается. Вот и пришел день, к которому так тщательно готовил его отец. Встряска пробудила в нем спавшее до сей поры чувство, знакомое Филипу по выражению отцовских глаз, когда тот рассказывал ему о событиях 1967 года. Он даже не мог точно определить его природу — то ли боязнь, то ли предвкушение.
Забрав из гостиничного номера сумку, Арман отправился в аэропорт, чтобы ближайшим рейсом вылететь в Вену. Там его ждало двойное убийство с последующим бесследным исчезновением. Но не обошлось и без подвоха: в обратные попутчики себе он обязан был прихватить священника, за которого отвечал головой.
37
Отец Романо раскрыл одну из коробок, загромождавших его новое жилье в Америка-хаус, покопался в ней и извлек кожаный рюкзачок, предназначенный для недолгих поездок. Затем он вынул из ящика стола паспорт и начал складывать вещи. По пути домой священник пытался привести мысли в порядок и уразуметь, ради чего он так поспешно летит в Вену. Получалось, что он сорвался с места, повинуясь минутному порыву. Романо убеждал себя в том, что им движет пытливость исследователя, но его неотвязно преследовало и иное соображение: было в Бритт Хэймар нечто такое, чему он не находил объяснения. Неуловимый взгляд ее глаз… и манера разговаривать. Все это действовало ему на нервы, не давало покоя.
Сунув в рюкзачок туалетные принадлежности, Романо еще раз проверил, не забыл ли чего. Бритт заинтересовала его своей одержимостью, почти богохульным философствованием, стремлением опровергнуть христианские каноны. Однако ничто в ее выкладках во время беседы с аспирантами и близко не подтвердило эти спорные теории. Даже если такой документ существует и даже если это действительно подлинник времен Христа, его мог составить какой угодно экстремист или иудейский верховный жрец — с целью подорвать авторитет молодого христианского вероучения. Не все в толковании древних манускриптов и подтверждении их подлинности решается углеродным анализом.
Романо не мог избавиться от ощущения, что Бритт Хэймар что-то от него утаивает — причину, по которой она всем этим занимается. Некое обстоятельство, о котором она боится или просто не решается рассказать. И это нечто, возможно, подскажет ему, из-за кого — или из-за чего — погиб Тэд.
Уже в дверях Романо вспомнил об отце Кристофоро. Он уже схватился за телефон и принялся набирать номер помощника отца-магистра, но вдруг сообразил, что в Риме скоро наступит ночь. Тогда он наскоро набрал со своего компьютера электронное сообщение для Кристофоро о покушении на профессора Бриттани Хэймар. Он оповестил его о встречах Бритт с ныне покойными священниками, состоявшихся благодаря звонку таинственного незнакомца. Тот назвал ей кодовые имена иезуитов, утверждая, будто оба они располагают информацией о Христовой родословной. В послании Романо упирал на то, что известие о смерти отца Метьюса глубоко потрясло Хэймар и что, по его мнению, она не имеет прямого отношения к кончине священников. В конце он известил отца Кристофоро о том, что вылетает вместе с Бритт в Вену, где собирается встретиться с неким священником, который, возможно, прольет свет на недавние трагедии. Напоследок Романо упомянул о странном письме отца Метьюса, в котором наставник требовал от него как можно скорее связаться с отцом Синклером, и пообещал держать отца Кристофоро в курсе предстоящих событий.
Только нажав клавишу «Отправить», Романо понял, какую совершил глупость: с помощью «Блэкберри», позаимствованного у Чарли, можно было заняться почтой прямо в очереди в аэропорту! Он взглянул на часы и похолодел: даже если еще остается надежда вовремя добраться до аэропорта, добыть билет на тот же рейс, что у Бритт, и пройти таможню, то, как пить дать, ему сейчас попадется не таксист, а настоящая черепаха!
Романо забросил рюкзачок на плечо, кинулся к черному входу, бегом добрался с 56-й улицы до Шестой авеню и отчаянно замахал первой попавшейся машине. Таксист плавно затормозил и, услышав от Романо JFK,[14] расплылся в ухмылке. Сделав несколько резких поворотов, он направился к туннелю Куинс-Мидтаун, затем выехал на магистраль Лонг-Айленда, и только тогда Романо немного расслабился и перевел дух. Впрочем, он до сих пор не мог уяснить, зачем ему сломя голову мчаться в Вену — как выразился Чарли, с «симпатичной дамочкой».
38
Ближе к вечеру Гавриил, надвинув на лоб козырек кепки с эмблемой «Нью-Орлеанских святых», вошел в телефонную будку на авеню Сент-Чарльз. На фасаде отеля «Роял Сент-Чарльз» трепетал на ветру американский флаг. Гавриил набрал номер и немедленно услышал в трубке голос отца Синклера.
— Я только что приехал, — сказал Гавриил. — Скоро буду в отеле. Все прошло без затруднений?
— Да, довольно гладко, но все же я вздохну свободнее, когда ты объяснишь мне, что произошло.
— Слежки точно нет?
— До гостиницы я всю дорогу шел пешком, но никого подозрительного рядом не было. Из осторожности я даже сделал порядочный крюк. Когда мы едем? Все ли ты продумал?
Гавриил огляделся: прохожие, как обычно, направлялись в сторону Французского квартала, спеша успеть к началу часа утех.
— Все будет нормально, — заверил он. — Я контролирую ситуацию. Я сейчас приду к тебе и все разъясню. В каком номере ты остановился?
— В шестнадцатом. Третий этаж, сразу от лифта направо.
— Через несколько минут жди.
Гавриил повесил трубку, закинул на плечо дорожную сумку и зашагал к гостинице. У главного входа он подождал, пока женщина в цветастом платье и старомодной ярко-розовой шляпе и мужчина в футболке с изображением «Яростного Кейджина»[15] исчезнут за крутящимися дверьми, вошел вслед за ними и, когда парочка завернула в холле в уютный бар, направился прямиком к лифту.
Поднимаясь на третий этаж, Гавриил успел вынуть из сумки портсигар и сунуть его во внутренний карман пиджака. Лифт резко остановился. Он опустил руку в боковой карман, стиснул лежащий там «Тэйзер»[16] и коротко постучался в шестнадцатый номер.
14
JFK — аэропорт имени Кеннеди в Нью-Йорке.
15
«Яростный Кейджин» (Ragin' Cajun), 1991 г., — боевик Уильяма Байрона Хилмана с Дэвидом Хэвенером в главной роли.
16
«Тэйзер» (Taser) — электрошоковый пистолет.