Страница 77 из 110
Было часа четыре утра, когда меня разбудил сын.
– Звонил Толя: срочно приезжай. Вовка умер!
Володя лежал на кровати. Спокойный, словно прилег отдохнуть. На стуле – растерянная, заплаканная Ксюша. Один за другим в дверях стали появляться люди.
– Вроде нормально уснули, – говорит Толик. – А когда проснулся, взял руку – пульса нет, тело холодное.
Приехали Нина Максимовна, Семен Владимирович…
В тот день мне пришлось отвечать на сотни телефонных звонков. Запомнился звонок космонавта Гречко: «Могу ли я чем-нибудь помочь?… Все же запишите мой телефон». Володя умер во сне. Накануне написал Марине:
Как комья земли, били цветы в стекла катафалка. Они летели со всех сторон. Их бросали тысячи рук. Машина не могла тронуться с места. Не только из-за тесноты и давки на площади. Водитель не видел дороги. Цветы закрыли лобовое стекло. Внутри стало темно. Сидя рядом с гробом Володи, я ощущал себя заживо погребаемым вместе с ним. Глухие удары по стеклам и крыше катафалка нескончаемы. Людская стена не пускает траурный кортеж. Воющие сиренами милицейские машины не могут проложить ему путь.
Площадь и все прилегающие к ней улицы и переулки залиты человеческим морем. Люди стоят на крышах домов, даже на крыше станции метро. Потом меня не оставляла посторонняя мысль: «Как они туда попали?» И до сих пор как-то странно видеть Таганскую площадь иной, буднично-суетливой. В тот июльский день казалось, мы навсегда на ней останемся.
Крики тысяч людей, пронзительный вой сирены – все слилось. И цветы все летят. Вокруг вижу испуганные лица. Всеобщая растерянность. Подобного никто не ожидал. Рука Марины судорожно сжимает мой локоть: «Я видела, как хоронили принцев, королей… По такого представить не могла».
А я вспоминал веселое Володино «народу было много!» Этими словами, возвращаясь после выступлений, он шутливо опережал мой привычный вопрос:
– Ну что, много было народу?
– Этт-я… Народу было много! Прошло два года после смерти Володи. Марина хотела поставить на его могиле дикий, необыкновенный камень. «Пусть он будет некрасивый, но он должен передавать образ Володи». Попросила меня найти такой. Я нашел. То была редкая разновидность троктолита, возраст – 150 миллионов лет, вытолкнут из горячих глубин земли и – что редко бывает – не раздавленный, не покрытый окисью. Поражала невероятная целостность камня: при ударе молотком он звенел, как колокол. Но на могиле Володи стоит другой памятник.
Глава 3
«Приказ есть приказ – сам понимаешь…»
Ночной звонок в Магадан.
Снова под следствием.
Письмо Горбачеву.
«Вам это и не снилось!»
Кого представлял «голос народа».
Зачем полез в драку Евгений Евтушенко.
«В Центральном. Комитете КПСС…».
Министр не желает эти вопросы обсуждать.
Прости меня, Римма!
Я готовил письмо на имя Председателя Совета Министров СССР. Пришло время сказать руководству страны: можно увеличить добычу золота вдвое, если использовать методы, которыми работали крупные старательские артели. На это письмо в какой-то мере меня спровоцировал, сам о том не подозревая, министр цветной металлургии П. Ф. Ломако. На одном из совещаний у него в кабинете министр вдруг обратился ко мне, указывая рукой на сидевших вокруг стола своих заместителей и членов коллегии:
– Вадим, научи этих чудаков золото добывать!
Министр не стеснялся крепких выражений и, конечно, слово «чудаков» произнес с другой буквы.
Присутствовавший на совещании у Ломако заместитель начальника «Главзолота» Г. В. Захаров рассказал мне такую историю. Когда мне во второй раз выделили «Волгу», начальник управления рабочего снабжения напомнил Петру Фадеевичу, что мне уже – выделяли машину. Министр резко оборвал его, сказав: «Этому человеку уже дважды нужно было бы дать Героя». Он повторил слова Ашота Александровича Григоряна, теперь – работавшего в Министерстве и знавшего меня еще по Магадану.
«Печора» была первым в стране многопрофильным хозрасчетным кооперативным промышленным предприятием. Именно благодаря нашей артели в начале 80-х годов реальный хозрасчет вырвался за пределы золотодобычи. Одновременно с традиционно разрешенной старателям добычей золота «Печора» начала из года в год во все более возрастающих объемах на хозрасчетных условиях осуществлять геологоразведочные, общестроительные, дорожно-строительные работы, демонстрируя на всех направлениях деятельности впечатляющие результаты в производительности, качестве и экономичности.
Артель стремительно наращивала свою мощность. Она практически удваивала ежегодно объемы дорожно-строительных и общестроительных работ, ее численность к 1986 году достигла полутора тысяч человек. К этому времени «Печора» была готова начать обустройство нефтяных и газовых месторождений, строительство жизненно важных транспортных коммуникаций на территории Республики Коми для освоения новых сырьевых районов – Тимана и арктического побережья. Реализация потенциальных возможностей кооперативного предприятия «Печора» дала бы государству колоссальный экономический эффект.
Не знаю, совпадение ли это, но очень скоро после своеобразной министерской похвалы я почувствовал, что над моей головой сгущаются тучи. Кое-кто из «чудаков», окружавших министра, был связан с Центральным Комитетом КПСС, – с высокопоставленными партийными боссами Гурзой и Ястребовым, которые опекали министерство, направляли его политику, особенно кадровую. После моего письма председателю правительства, письма сугубо делового, в коридорах министерства по каким-то подспудным причинам стали вынашивать идею освободить от должностей всех председателей артелей, когда-то отбывавших наказание. К моему недоумению, и министр почему-то стал говорить со мной суше, официальнее. Мне до сих пор неизвестно, что происходило за кулисами, между кем шла скрытая от глаз борьба, но скоро проект приказа лег на стол министра и – по доброй ли воле или по настоянию партийных кураторов – был подписан.
Я не придал этому значения – в голову не приходило, что это может коснуться меня, создателя первых золотодобывающих артелей Колымы, председателя одного из самых успешных старательских коллективов. Только потом понял, что именно моя персона, видимо, навела кого-то на эту мысль. Министерские головы сообразили, что иной законной возможности освободить меня и приструнить других не существует.
К слову сказать, когда меня вызвали в министерство, чтобы ознакомить с приказом, Ломако не было. Петр Фадеевич, вероятно, постеснялся и поручил это своему заместителю Чепеленко. Во всяком случае, мне хочется так думать.
Исполнять приказ относительно председателя «Печоры» предстояло директору объединения «Уралзолото» Н. В. Новаку. Он прекрасно знал нашу артель, поддерживал, но что мог сделать, когда есть приказ по министерству? Ему следовало найти способ освободить меня от должности и поставить главного геолога объединения Матвеева председателем артели. Кстати, опытного горняка, против которого не могло быть никаких возражений. Осуществить все это можно было только решением общего собрания артели. С этим Новак и Матвеев приехали из Свердловска на базу «Печоры» в Березовском.
Общее собрание артели назначили на 16 мая 1983 года. – Приказ есть приказ – сам понимаешь, – сказал мне при встрече Новак, отводя глаза.
В указанный час сотни старателей заполнили клуб. В президиуме Новак, Матвеев, с ними рядом я и члены руководства артели. Сохранилась стенограмма:
«Председательствующий. Следующий вопрос – выборы председателя артели «Печора». Слово Швабию, члену правления, начальнику участка Таврота.