Женщины у колодца

Однажды он встретил старуху, которая ходила по улицам и предлагала купить у неё лотерейный билет. Она разыгрывала скатерть.

И он купил у неё лотерейный билет ради доброй цели.

— Ну, покажи-ка, — сказал ей Оливер. — Э, да это прекрасная скатерть!

Прошла неделя, и дела Оливера пошли хуже. Консул выдал ему аванс за причитающееся вознаграждение, но не мог так, без дальних околичностей, продать судно и груз, чтобы уплатить Оливеру всю сумму сразу. Разве Оливер думал, что он может постоянно получать авансы?

Во всяком случае, Оливер действительно полагал, что это будет продолжаться дальше. Какое это было прекрасное время! Оливер мог ежедневно посещать повреждённое судно и получать под него деньги. Он смотрел на судно почти как на свою собственность.

Но вот, откуда ни возьмись, вдруг вынырнул экипаж судна. Они прибыли издалека, с юга: шкипер и три матроса. Это были владельцы судна. Не могло быть и речи о том, чтобы судно употребить на слом. О, нет! Они тотчас же принялись за его исправление. Но раз они явились в Норвегию, то не хотели уже везти опять назад свои кирпичи. Они продали их консулу и нагрузили судно, вместо этого, деревянными балками. Затем, рассчитавшись за всё, они уехали.

Золотые дни миновали. Оливер снова сидел на мели. Как всё это произошло? Правда, получение премии за спасение судна, было обеспечено, но он должен был разделить её с двумя другими рыбаками. Каждый получил, таким образом, небольшую сумму, которая не представляла уже целого состояния.

— Не могу ли я получить часть этой суммы? — спросил Оливер.

Ему выдали её и, кроме того, он получил ещё отдельную плату за выкачивание судна. И всё это вместе он уже получил авансом. Да, как это могло случиться?

Кратковременное счастье, правда, принесло ему огромную пользу. Но это прошло, и он почувствовал себя обделённым теперь. Что думали об этом Иёрген и Мартин? Оливер отправился к Маттису, чтобы узнать его взгляд на это.

Маттис в этот день вёл себя загадочно. Он не ответил на поклон Оливера и не подвинул ему стул, как делал это раньше. Он выглядел очень сердитым. В самом деле, если какой-нибудь человек скрежещет зубами и беспокойно вертится взад и вперёд, то уже нельзя сомневаться, какое у него настроение!

Но Оливер был поглощён собственными делами. Его обманули, провели и он сел в болото!

— Посмотри, например! — сказал он Маттису. — Ведь это я нашёл судно и привёл его! А что же я получил за это? Жалею только, что я взял за это от них какие-то гроши. Видит Бог, что я швырну им эти деньги назад, в глотку!

— Прекрати свою болтовню, наконец! — вдруг крикнул Маттис.

Оливер взглянул на него. Маттис работал, как безумный, и руки у него дрожали, уж не был ли он пьян? Ну, если ему хочется враждовать с ним, то пускай! Оливер выпрямил верхнюю половину своего мощного туловища.

— Я хочу получить назад свои двери! — сказал Маттис.

— Что такое? — возразил Оливер. — Что ты сказал? Двери?

— Ну да, двери! — прошипел злобно столяр. — Я ведь за них уплатил. Они принадлежат мне, эти двери. Понимаешь ты или нет?

Такое явное неблагоразумие, выказанное Маттисом, поразило Оливера и он с минуту молчал, а потом сказал ему:

— Ведь ты же мне их подарил? И ты мог это сделать, конечно, после всего того, что было между нами.

Маттис швырнул свои инструменты и тоже выпрямился перед ним.

— Между нами? — крикнул он. — Я не хочу ничего общего иметь с тобой, ни крошечки! Нет! Ни вот столько, сколько помещается у меня под ногтем! Что мне из этого? Нет, нет, это так! Я уже говорил раньше: если у кого-нибудь так вздрагивают ноздри, то уж лучше не иметь с ним никакого дела. К чёрту! И я не хочу, чтобы ты тут вертелся у меня! А свои двери я хочу получить назад!

Что за глупость? Ведь Оливер пришёл к нему с самыми мирными намерениями, хотел только найти у него сочувствие! А он, между тем, выгоняет его!

— Должно быть что-нибудь у него неладно с Петрой, — подумал Оливер, и сказал: — Если у тебя вышли какие-нибудь неприятности, и ты испытал какую-нибудь подлость со стороны женщины, то произошло это лишь потому, что собственно я раньше должен был бы иметь её. Но я тут ничего не могу поделать!

Столяр снова принялся за работу, злобно рассмеявшись:

— Вы думаете, что могли бы теперь принудить меня к этому? — проговорил он.

— О чём ты говоришь? — спросил Оливер.

— Это такое лукавство, так хитро вами всеми придумано! — снова вскричал Маттис и ещё язвительнее засмеялся. — Но Маттис не такой дурак! Он всё это предвидел! И Маттис не хочет! — прибавил он с ударением.

Оливер подождал с минуту, держась за ручку двери. Что же дальше будет? К своему удивлению он вдруг увидал, что столяр плачет и всё его тело дрожит. Когда же Оливер открыл, наконец, двери, то услыхал за собой невнятный голос, говоривший ему:

— Теперь ты можешь взять её! А я приду и возьму свои двери...

Оливер привык в течение уже долгого времени, что с ним, как вообще с калекой, обращались предупредительно. А тут Маттис заговорил с ним так, как будто у Оливера не было деревянной ноги. Поведение столяра рассердило Оливера и он должен был употребить большие усилия, чтобы сдержаться. Он подавил, однако, свою вспышку и сказал:

— Ты можешь броситься на меня, если хочешь! Не думаешь ли ты, что я тебя боюсь?

Столяр опомнился, снял свою куртку со стены и сказал:

— Я сейчас пойду с тобой и возьму двери.

Это серьёзное заявление смутило Оливера. Он распахнул дверь и быстро вышел:

— У меня больше нет дверей, — сознался он. — Я продал их на холме.

Всё было тихо в комнате. Столяр, вероятно, от изумления, лишился слова. Ну, и пусть он стоит там, в дверях, с разинутым ртом!

Однако, Оливер всё же не чувствовал себя спокойным. Он несколько времени бродил по улицам, прежде чем наконец решился повернуть к дому. Ведь столяр мог всё-таки надуматься и пойти к нему! Вот так хорошее отношение к калеке!

Петра показалась на улице. Она увидела его и кивнула ему головой. А, так значит у него действительно произошло что-то с Петрой! Но что бы это ни было, а всё же это значит, что она не захотела взять в мужья столяра. О, нет! Видно, она не хочет Маттиса с длинным носом! А разве он не плакал в присутствии Оливера, вместо того, чтобы держать себя, как подобает мужчине?

Оливеру вдруг пришло в голову, что он как раз мог бы опять предпринять теперь ту дальнюю поездку в лодке, которая была прервана тогда столь удивительным образом. Но, пожалуй, Иёрген не захочет дать ему опять свою лодку. Люди бывают иногда такие странные! Теперь, конечно, уже поздно собирать яйца, но он мог бы найти плавучие дрова. И притом же, кто может знать, что его ожидает? Быть может, счастье где-нибудь подстерегает его.

После обеда он снова увидел на улице Петру и она опять кивнула ему. Как странно! В последние дни он всё чаще и чаще встречал её случайно на улице. Раньше ведь он не видал её целыми неделями и даже месяцами. Впрочем, он и не старался её встретить. И теперь это было простой случайностью, которую он не искал. Но его положение изменилось: он спас судно и его имя попало в газеты. Он был одет в новый костюм и потому ответил ей на поклон, сняв свою соломенную шляпу. Но он вовсе не старался попадаться ей на глаза, этой девушке, и не выставлял себя напоказ. Нет, теперь он помышлял только о своей дальней поездке!

Снова начались между ним и матерью раздоры и однажды произошла даже серьёзная ссора. Мать спросила его:

— Ну, не должна ли я опять ходить просить подаяния?

— А мне что за дело?

— Слышал бы это твой отец, когда был жив! — сказала она, чуть не плача.

— Почему?

— Да. Он был не такой человек, чтобы сидеть, ничего не делая, в комнате. Он рано вставал и работал до поздней ночи. Притом же он был обходительным человеком.

Оливер насмешливо расхохотался. Его отец — обходительный человек? О, да! Это как раз по-женски! Когда человек умрёт и его похоронят, то женщины начинают горевать о том, кого потеряли. Оливер с детства помнил драки, происходившие между его отцом и матерью. Ого, это вовсе не были пустяки!