Страница 46 из 53
— Как я рад видеть тебя, Мархит. Ты совсем не изменилась.
— Тьфу! Паршивый козел! — злобно выплюнула она, как ни странно, тоном ниже. — А я чтоб сроду тебя не видала — вот было б хорошо! И за что мне Иштар свалила на голову эту гниду, — плаксиво вдруг протянула Мархит, но Конан, уже успевший немного узнать добрую женщину, ей не поверил — она явно (теперь уже явно) была предовольна появлением маленького человечка. Он же продолжал вести себя так, словно не слышал никаких оскорблений в свой адрес.
— Ах, моя Мархит, моя девочка, — со вздохом сказал он. — Сколько ночей провел я без сна, вспоминая о тебе…
— Это правда? — густым голосом спросила Мархит, краснея. — Херби, ты не обманываешь меня?
— Что ты… Что ты, малышка… — прошептал крошечный Херби, и варвар с удивлением уловил в тонком голос-ке его бархатные медовые нотки заправского соблазнителя. — Сколько ночей… Тебя… Хочу… Твое тело… Грудь… Пц-ц-ц…
Теперь даже Конан, занимавший с влюбленной парочкой один стол, мог слышать только обрывки фраз. Впрочем, и он скоро отвлекся своими гораздо более занимавшими его мыслями. Дорога в Эрук, поиски Деденихи и уворованного им талисмана, затем возвращение с рыжим в Мессантию и снова в путь — в гирканские степи, к Учителю… Сие необходимое сразу затмило чужую суету, и он, раскрыв несколько похудевший дорожный мешок, начал скидывать туда со стола всевозможные яства, справедливо полагая, что этой ночью он оплатил их сполна.
Мархит бросила на него равнодушный взгляд, ничуть не возражая против такого грабительства, а маленькому Херби действия варвара напомнили о том же, только в обратном порядке — он раскрыл свой дорожный мешок и стал высыпать оттуда на стол все содержимое, приговаривая: «А что я привез моей девочке… А что я привез в подарок моей малышечке…»
Конана чрезвычайно мало интересовало то, что привез своей малышечке этот карлик, а посему он поднялся, закинул сумку за плечо и… И в этот-то момент поскучневший взор его вдруг упал на стол (добрая женщина, естественно, смотрела туда же — в ожидании подарка от Херби), и короткий возглас его совпал в первом миге с пронзительным, визгом Мархит: среди всевозможного хлама, вываленного маленьким человечком из дорожного мешка, валялась, обнажив передние длинные зубы, дохлая мышь, по всей вероятности, отравившаяся чем-то вредным внутри мешка.
«Второе число подскажет тебе, где остановиться…» Но второе число уже было — у ворот дома Кармио Газа… Конан сплюнул в сердцах, совсем запутавшись в наставлениях старой колдуньи, но тут вспомнил неожиданно, что числа могли повторяться. Да, она точно предупреждала его об этом… Или ему только приснилось?..
Киммериец мотнул головой, отгоняя сомнения, и снова уселся за стол. Пора было знакомиться с Херби.
— Ты откуда, приятель? — громко осведомился он, без труда перекрывая хрипловатым зычным голосом своим затихающий уже визг Мархит.
— Из Эрука, — охотно ответил карлик, с брезгливой гримасой подымая мышь за хвост и швыряя подальше.
— Из Эрука…
Сейчас Конану и на ум не пришло утреннее выступление хозяйки трактира против этого города — для него с Эруком была связана вся история рыжего талисмана, если, конечно, ублюдок Деденихи действительно потащил его туда… Но — ведь дохлая мышь! Значит… Конан понятия не имел, что же это значит.
— Славный город! — обратился Херби к Мархит. — Не правда ли, милая?
— Правда, — завороженно прошептала добрая женщина, прижимая к сердцу подарок любимого — тончайшую розовую накидку кхитайского шелка. Могучая длань ее легла на узкую бледную ручку карлика, закрыв ее всю, в порыве чувства сдавила, да так, что бедолага сморщился. С лица его, однако, не сошло выражение приятности и благодушия.
— А ты, незнакомец, бывал ли на родине моей? — вежливо осведомился Херби у Конана.
— Приходилось, — кивнул варвар. — И сейчас туда еду.
— О-о-о! Как бы я хотел отправиться с тобой! — воскликнул карлик, но, посмотрев на Мархит, поспешно поправился: — Впрочем, я только что оттуда. Как звать тебя, северянин?
— Его зовут Конан, — несколько пришла в себя хозяйка трактира. — Он из Киммерии, и с ним я провела эту ночь.
— Что ж, — легко отреагировал Херби, улыбаясь. — Такой мужчина… Я тебя понимаю, моя красавица. А что нужно тебе в Эруке, Конан? Могу я тебе помочь?
— Нет, — качнул головой киммериец, сомневаясь сам в своем ответе — а вдруг он может помочь? Дохлая мышь ведь была в его мешке…
— Херби — большой человек в воню… в славном Эруке, — гордо проговорила Мархит. — Он — стражник в темнице!
— Уже десятник, милая.
— О, Х-х-херби…
Взор влюбленной женщины преисполнился страсти. Тяжело дыша, она дернула карлика за руку, с целью уволочь его наверх и там испытать любовь уже не простого охранника, но десятника, но тут вмешался отвергнутый и нимало этим не огорченный гость ее.
— Потерпи, Мархит, — твердо сказал он, ледяным взглядом синих глаз пришпиливая обоих к стульям. — Мне надо кое о чем спросить твоего Херби.
— Потерпи, Мархит, — немедленно поддержал его карлик. — Ты долго терпела, любимая («Восемь лет!» — проворчала она), так выпей пока этого чудесного пива, а я поговорю с твоим гостем. Что хотел узнать ты, Конан?
— Прежде скажи, давно ли ты служишь в темнице?
— Два десятка лет и еще три луны. Тебе надо вытащить оттуда приятеля? Я помогу.
— Нет… Сначала скажи — что сталось с человеком, которого посадили к вам что-то около семи лет назад. Его зовут Деденихи, лет ему… Вот как тебе примерно.
— Убийца? Вор? — деловито поинтересовался Херби.
— Нергал его знает… Но забрали его на базаре с чужим кошелем.
— Погоди-ка… За все время у нас таких было только трое — остальные обычно откупаются по дороге в темницу… Это не тот, что кричал, будто вор не он, а другой парень, а он будто честный гражданин Шема и…
— Точно! Ты знаешь его?
— Я — нет. Но я много слышал об этом… Только не семь лет назад это было, а пять. Наши не любят вспоминать того парня, ибо… Прости, Конан, если он твой друг, но…
— Не друг, — отказался варвар от младшего Деденихи. — Я его в жизни не видал, и, клянусь Кромом, не хотел бы увидеть. Но я должен знать о нем все.
— Хорошо, я расскажу тебе, что мне известно… — после некоторого замешательства сказал карлик. — Немного, Конан, совсем немного… Хотя и того достаточно, чтобы опозорить единственную в городе темницу… Ребята говорили, что первые несколько дней он был самым тихим узником из всей тысячи, хотя рожа у него… Бр-р-р! Разбойничья! Такого встретишь ночью темной и… Хотя и ты на вид так могуч и грозен, что я и тебя не желал бы встретить ночью темной…
— Он — лучше того недоноска, — вступилась Мархит за гостя. — И не отвлекайся, рассказывай скорее!
— Конечно, лучше, — успокоил ее Херби. — Что и говорить! А недоносок… Когда он понял, что никто не собирается его отпускать… Одному нашему парню он чуть было не перегрыз глотку, когда тот вошел к нему с вечерним кувшином воды! Если б рядом не было пяти охранников (а как раз происходила смена караула), то Хаму точно пришлось бы покинуть мир сей раньше срока…
— Он еще и буйный? — хмуро спросил Конан, забыв о том, что и сам ради собственного освобождения ломал шеи и разбивал головы.
— Отцом нашим Адонисом клянусь, он не простой карманник, Конан! Он бандит! После случая с Хамом его просто опутали цепями и посадили в подвал, так на следующий день обнаружили, что он уже порвал цепи на ногах и начал рвать на руках! Ну, приковали к стене… Так он и провисел почти полтора года…
— А потом? — насторожился киммериец, в уме подсчитывая, как совпадало время заточения младшего Деденихи с исчезновением талисмана.
— Потом-то и произошло это… непонятное… Отчего все и знают у нас его историю… Одним прекрасным утром… То есть совсем не прекрасным утром, конечно… то есть само по себе утро было очень даже прекрасное, а…
— Тьфу ты! — сплюнула Мархит. — Мы поняли тебя, Херби. Ты можешь не рассказывать про утро?