Страница 25 из 27
— Надо так надо. Пойдем.
Они встали, не заплатив за обед, и прошли к выходу.
Люди бежали по направлению к центру города. Не спеша, спутники направились туда же. Пройдя несколько извилистых переулков, они увидели возле большого желтого дома толпу народа. Люди вытягивали шеи, возбужденно кричали, показывали пальцами вверх. В одном окне и в самом деле что-то горело, хотя не было видно ни дыма, ни огня. Конан нахмурился. Такого пожара он еще не видел. Скорее всего, в доме происходит нечто совсем другое… Взгляд киммерийца случайно упал на Хольда — юный врачеватель, бледный, с посиневшими губами, не мигая смотрел на окно. Яркие красные всполохи внутри притягивали его словно магни- том… Внезапно все погасло, и только блики солнца скользили по стеклу, ослепляя любопытных.
Хольд дернулся и, врезаясь в толпу, как в море врезается узкий нос лодки, пошел к дому. Выругавшись, Конан схватил Иену за руку и бросился следом.
Внутри было прохладно, темно, тихо… Но тишина была такая тягучая, странная, что варвар встревожился не на шутку. Он попытался догнать Хольда, который поднимался по лестнице прыжками, как будто кто-то звал его. Но у парня словно появились крылья — он летел вперед так стремительно, что Конан не смог бы его настичь, если бы из кармана юного врачевателя не выпала его дуда. Хольд остановился, тяжело дыша, невидящими глазами посмотрел на киммерийца и Иену, поднял дуду и снова ринулся наверх. Но на следующем марше Конан уже догнал его.
— Стой! — железная рука ухватила парня за куртку. — Пойдем вместе. Только вместе, понял?
Хольд машинально кивнул и опять устремился вперед.
Он остановился, только когда увидел узкую деревянную дверь. Оглянувшись на друзей, юный врачеватель толкнул ее — клубы дыма вырвались на лестницу — и вошел внутрь.
Развалившись на скамье, Майорк отдыхал. Перед ним на полу лежали его поверженные противники — маленький китаец, потерявший сознание, но, тем не менее, связанный, и так же связанный по рукам и ногам Гром. Слуга Митры не открывал глаз, но уже очнулся, и теперь ругал себя за неосторожность и непоследовательность, Главное — за непоследовательность. Ведь он же решил уничтожить мага, и надо было делать это сразу, а не пугать его демонстрацией своего искусства. «Грех, — стучало в висках Грома. — Грех… грех…» Он не позволял себе таких бездумно опасных игр даже тогда, когда был юн и доверчив. Что же случилось с ним сейчас? Как можно было понадеяться на свою Силу и не учесть изворотливость противника?
«О, Митра… — мысленно молил человек, — я искуплю этот грех… только дай мне время… Совсем немного, совсем чуть…» Конечно, и сейчас еще не поздно: Майорк не убил его в надежде все-таки вынудить слугу Митры обучить его. Что ж, придется снова притворяться. Это нетрудно, хотя Гром очень не любил притворщиков и сам старался избегать неправды, но жизнь не всегда идет ровно и спокойно даже у очень хороших и честных людей…
Размышляя, Гром не забывал напрягать руки, пытаясь ослабить веревку. Старик связал его крепко, но у слуги Митры силы было вполне достаточно, чтобы разорвать десяток таких веревок… если, конечно, ими не связаны руки…
А Майорк, морщась от дыма, в это время тоже размышлял — как все же заставить Грома обучить его Искусству убивать. То, что этот человек сейчас опасен, не вызывало у него никаких сомнений, поэтому развязывать его было нельзя. Но что делать? Уничтожить Грома, обратить его в камень, а потом снова искать неведомо где другого слугу Митры? Нет. Майорк даже застонал вслух от бессилия. Власть над всем миром была так близко! Проклятый Гром нарушил великолепный план и за это… за это он должен умереть. Такое решение неожиданно успокоило старика. Весь мир еще будет в его руках, обязательно будет, а вот слуга Митры едва ли… Пожалуй, ни одному магу пока не удавалось справиться с таким человеком. Он, Майорк, станет первым! Тщеславного старика эта мысль не только утешила окончательно, но и развеселила. Он захихикал, потирая огромные ладони, и торжествующе посмотрел на лежащего противника, хотя тот и не мог его видеть.
Теперь, когда он принял решение, оставалось придумать только, каким способом уничтожить Грома. Оставить его здесь и поджечь дом? Это был излюбленный прием старого мага, но для Грома, полагал он, такая смерть будет слишком легкой и быстрой. Может, обратить его в камень и поставить во внутреннем дворике? Скучно. Или… Но на этом размышления старика прервались. Он смотрел, как медленно, с едва слышным скрипом открывается дверь в комнату, и явственно ощущал, что внутри отчего-то все холодеет. Майорк никогда не был пуглив, поэтому собственное состояние сейчас обеспокоило его не на шутку. Словно предчувствие сдавило ему грудь; так уже было однажды — когда по древним папирусам и с помощью звезд он увидел свою смерть. Вот так же похолодело все внутри в тот момент и будто мутной пленкой затянуло глаза. Он очнулся с великим трудом и дал себе слово не заглядывать в будущее ни при каких обстоятельствах.
Эти воспоминания промелькнули в голове старика и погасли одновременно с его страшным криком: в комнату ступил человек, лицо которого Майорк узнал сразу, хотя и не видел никогда.
Глава 9
Хольд ступил в комнату и остановился на пороге. Картина, представшая перед ним, была весьма странна и неприятна: клубы дыма, мерно покачиваясь, плавали в небольшом помещении и издавали отвратительный едкий запах, смешанный с еще более отвратительным запахом горелых волос; на полу лежали связанные люди, оба то ли мертвые, то ли без сознания — сквозь дым невозможно было разглядеть; на скамье сидел очень странный, словно больной, лысый огромный старик; парню показалось, что дюжина гримас сменилась за один лишь вздох на длинном костистом лице, стоило ему войти сюда.
Пожав плечами, юный врачеватель отвернулся было, но старик вдруг широко открыл глаза и рот и завизжал так пронзительно, так дико, что Хольд на миг растерялся. Подобные крики он слышал с равнины, когда остановил своей дудой ревущую толпу монстров, уже догоняющих Иену и Конана. А сейчас этот старик… Причем он смотрит именно на него, на Хольда, и совсем не обращает вни- мания на гораздо более могучего варвара. Уж если кто и представляет опасность, так только он, но уж никак не Хольд. Странно…
Словно почувствовав его смятение, друзья подошли ближе, а киммериец выступил немного вперед, огромной фигурой заслонив девушку и парня. Он деловито осмотрел комнату, хмыкнул и прошел на середину, туда, где лежали связанные Гром и маленький китаец. Впрочем, Гром уже не был связан. Веревки упали с его запястий как раз в тот момент, когда спутники вошли сюда.
— Ладно уже орать-то, — спокойный, но глубокий и ясный голос Конана оказал неожиданное действие: старик будто споткнулся. Оборвав визг на высокой ноте, он злобно уставился на незнакомца и зашипел что-то невразумительное, но очевидно грязное. В ответ варвар только сплюнул на пол, но в один плевок он умудрился вложить столько презрения и равнодушия, что Иена и Хольд не смогли сдержать улыбки.
— Да провались ты… — все так же безмятежно произнес он, присел на корточки перед мальчиком и потрогал пальцем веревку на его ногах.
— Уйди! — фальцетом выкрикнул старик. — Уйди от них!
— Заткнись, ты, ублюдок, — Конан говорил пока спокойно, но на самом деле едва сдерживал нарастающую с каждым вздохом ярость. Ударить мальчишку так, что тот потерял сознание, да еще связать его! На это был способен только ублюдок. Тихо рыкнув, киммериец взялся за веревку обеими руками, поднатужился и — плотный жгут лопнул, словно нитка в пальцах швеи.
Старик трясся, не в силах сдвинуться с места, хотя одна лишь мысль обуревала его сейчас: бежать. Бежать не от этого неотесанного дикаря, который развязывает кхитайца, но от хрупкого парнишки, с недоумением и гневом смотрящего то на него, то на его поверженных противников. И даже поднявший вдруг голову Гром произвел на него теперь впечатление ничуть не большее, чем капля дождя в пасмурный день. Бежать! Тяжело дыша, он напрягся и стал сползать со скамьи.