Страница 22 из 113
С другой стороны, единство, реальное единство, централизация, реальная централизация, которая не разрушалась бы в тисках закона, должна быть контрастом взаимности, федеральным пактом, заключенным между различными территориальными единицами.
Общество свободных людей на самом деле централизует... контракт. Социальное единство.... Является продуктом свободного объединения граждан... Для того чтобы нация провозгласила себя единой, это объединение должно быть централизовано... во всех своих функциях и разделах; централизация должна создаваться снизу доверху, от периферии к центру, и все функции должны быть независимыми и самоуправляющимися. Чем более многочисленны ее фокусы, тем сильнее будет централизация.
Федеральная система является противоположностью правительственной централизации. Два принципа либертарианства и авторитаризма, которые находятся в постоянном конфликте, должны прийти к соглашению: «Федерация разрешает все проблемы, которые возникают из-за нужды сочетать свободу и власть. Французская революция обеспечила основы для нового порядка, секретом которого обладает ее наследник — рабочий класс. Это новый порядок: объединить всех людей в «федерацию федераций». Это выражение использовалось не без осторожности: универсальная (единая) федерация была бы слишком большой; большие объединения должны объединиться друг с другом. В своем любимом провидческом стиле Прудон заявлял: «Двадцатый век откроет эру федераций».
Бакунин всего лишь развил и усилил федералистские идеи Прудона. Подобно Прудону, он признавал превосходство федерального единства перед авторитарным единством: «Когда проклятая власть Государства больше не будет существовать, сдерживать индивидуумов, ассоциации, коммуны, провинции или регионы, принуждая их к совместной жизни, они станут намного более тесно связаны, станут представлять собой гораздо более жизнеспособное, реальное и могущественное целое, чем то, в которое государство ныне сбивает их силой, равно подавляюще действуя на них всех». Авторитаристы «всегда путают... формальное, догматическое и правительственное единство с реальным и живым единством, которое может происходить только от самого свободного развития всех индивидуумов и групп, равно как и из федерального и совершенно свободного союза... рабочих объединений в коммуны и сверх коммун в регионы, сверх регионов — в нации».
Бакунин подчеркивал необходимость существования промежуточного звена между коммуной и национальным федеральным органом: провинции или региона, свободной федерации автономных коммун. Однако не стоит думать, что федерализм может привести к эгоизму или изоляции. Солидарность неотделима от свободы: «В то время как коммуны остаются абсолютно автономными, они ощущают... солидарность друг с другом и объединяются без того, чтобы терять хотя бы часть своей свободы». В современном мире моральные, материальные и интеллектуальные интересы создали реальное и мощное единство между различными частями одной нации и между разными нациями; это единство переживет Государство.
Федерализм, однако, — это палка о двух концах. Во время Французской революции «федерализм» жирондистов был реакционным, а роялистская школа Шарля Морра выступала в его защиту под именем «регионализма». В некоторых странах, типа США, федеральная конституция используется теми, кто лишает людей с цветной кожей гражданских прав. Бакунин думал, что только социализм может дать федерализму революционное содержание. По этой причине его испанские последователи выказали не очень большой энтузиазм в отношении буржуазной федералистской партии Пи-и-Маргалля, которая называла себя прудонистской, и даже в отношении ее «кантоналистского» левого крыла в течение короткого и безуспешного эпизода существования республики 1873 г.
(Пи-и-Маргалль был министром в период между 1873 и 1874 гг., когда в Испании была ненадолго установлена республика. Когда в январе 1937 г. Федерика Монтсени, женщина-анархист, которая стала министром, восхваляла регионализм Пи-и-Маргалля, Гастон Леваль ответил, что тот далеко не являлся верным последователем Бакунина.)
Из идеи федерализма естественным образом вырастает интернационализм, то есть организация наций на федеральной основе в «большую отчизну, общую для всего человечества». И здесь Бакунин дал раскрыться буржуазной и утопической концепции федерализма, не основанного на международном и революционном социализме. Значительно обогнав свое время, он уже тогда был «европейцем» в современном понимании этого слова — он призывал к созданию Соединенных Штатов Европы как к единственному действенному методу «предотвращения какой бы то ни было возможности гражданской войны между народами европейской семьи». Но он был достаточно осторожен и отметил, что создание любого такого союза из государств в том виде, в котором они есть сейчас, обречено на крах.
Ни одно централизованное бюрократическое, а значит, и военное государство, пусть даже и республика, никогда не вступит вполне искренно и с серьезными намерениями в какую-либо международную федерацию. По самой своей сути такое государство будет либо открытым, либо тайным, подковерным, способом отрицать всяческую внутреннюю свободу и, готовое потому в любой момент объявить войну, будет постоянно угрожать своим соседям, делая для сопредельных с ним стран жизнь в мире невозможной». Потому любой союз с реакционным государством стал бы «предательством революции. Соединенные Штаты Европы - а затем и мира - возможны только после того, как будет сброшен старый порядок, целиком строящийся на насилии и принципе централизованной власти. С другой стороны, любые отдельно взятые страны, где социальные революции увенчались успехом и где они были построены по одинаковым принципам, должны свободно объединиться в революционную федерацию, несмотря на существующие границы. Истинный интернационализм основывается на самоидентификации, а она, в свою очередь, - на праве выхода из любой федерации, любого союза. Вслед за Прудоном Бакунин утверждал, что «любой человек, любая артель, коммуна, провинция, регион, любая нация, наконец, имеет абсолютное право определять свою собственную судьбу - решать, объединяться с другими или нет, союзничать с кем-то по своему выбору или разбивать любые союзы без какой-либо оглядки на так называемые исторические претензии или удобство своих соседей». «Право свободного вступления в союзы и выхода из этих союзов с такой же легкостью есть наиболее важное из всех политических прав, без которого под конфедерацией всегда будет скрываться замаскированная централизованность».
Однако анархисты не считали, что такой принцип неизбежно приведет к изоляции через выход из федерации. Напротив, они были убеждены, что «единожды было утверждено право на выход из союза, такой выход станет невозможным, поскольку национальные единицы будут теперь установлены в свободном естественном порядке и не будут более продуктом насилия и исторической несправедливости». Тогда и только тогда они станут «сильными, плодотворными и постоянными».
Уже позже эти идеи Бакунина были унаследованы Лениным и ранними конгрессами Третьего интернационала; большевики переняли их и сделали основой своей национальной и антиколониальной политики, пока вся система не была искажена до такой степени, что превратилась в централизованный авторитаризм и замаскированный империализм.
Стоит отметить, что одним лишь путем логических умозаключений федералисты дошли до практически пророческого предвидения проблем, связанных с деколонизацией. Прудон различал территориальную единицу, «присоединенную завоеванием», и «рациональную единицу» и считал, что «любая организация, которая превысила свои естественные размеры и стремится присоединить или аннексировать другие организации, теряет в своей силе столько же, сколько приобретает в размере, и движется по направлению к собственному распаду». Чем больше в городе (т.е. в нации) населения, чем больше у него территории, тем ближе он к тирании и к распаду: