Страница 7 из 7
— Дэнни, — неспешно проговорила она, — сколько будет пять помножить на двадцать четыре и минус двадцать один?
— Девяносто девять? — рискнул я.
— Шестью девять пятьдесят четыре, — еле слышно пропела она, — и еще пятьдесят четыре, плюс пять, получается пятьдесят девять… — Она наградила меня победным взглядом: — Скажем, ровно шестьсот!
— Что ровно шестьсот? — прохныкал я.
— Я же все рассчитала вслух, — снисходительно пояснила она. — Может, я сделала это слишком быстро для твоего мозга размером с горошину? Ну что же, — насмешливо пожала она плечами, — придется проделать все заново. Пожалуйста, Дэнни, сосредоточься!
— Я буду не я, а Эйнштейном! — пообещал я.
— Меня похитили и держали в этой ужасной кутузке этой ужасной сучки в течение пяти дней, так?
— Так! — произнес я четким интеллигентным голосом.
— С субботы до среды, — продолжала она. — То есть пять помножить на двадцать четыре, минус двадцать один.
— Я знаю, что я тупой, — смиренно произнес я. — Но почему минус двадцать один?
— Нормально я работала бы в конторе три из этих дней по семь часов в день, — терпеливо разжевала она.
— Получается ровно девяносто девять сверхурочных часов, которые я проработала на тебя, исправно выполняя обязанности преданной служащей, будучи похищенной.
— Эй! — завопил я с ужасом. — Подожди-ка! Не можешь же ты…
— По моим расчетам, моя зарплата равна трем долларам в час, — безжалостно продолжила она, — но сверхурочные ведь оплачиваются вдвойне! Итак, девяносто девять часов по шесть долларов в час — это… ровным счетом ты мне должен шесть сотен!
— И это твоя благодарность за то, что я рисковал жизнью, чтобы спасти тебя от удела в десять раз хуже, чем смерть? — горько рассмеялся я. — Как сказал Шекспир: «Есть ли — что-то там такое — более жестокое, чем человеческая неблагодарность?» Но когда он написал «человеческая», он имел в виду «женская»!
Фран неожиданно разразилась неудержимым хохотом, не обращая ни малейшего внимания на мой убийственный взгляд.
— Ну, парень! — Плечи ее беспомощно тряслись. — Я так и знала, что это сработает наверняка!
— Сначала ты впала в истерику, а теперь — в буйство, — прорычал я. — Что сработает? Или ты не знаешь, о чем говоришь?
Она сделала сверхусилие и держала свое идиотское хихиканье достаточно долго для того, чтобы одарить меня торжествующим взглядом своих зеленых глаз.
— Тебе, Дэнни, я открою свои тайные мысли, — пообещала она дрожащим голосом. — Когда ты мне наливал, я думала, как хорошо было развалиться на этом диване и расслабиться, наслаждаясь наконец виски после пятидневного вынужденного воздержания. Но как только я села, мне пришло в голову, что твое безумное самомнение заставит тебя сделать поспешные заключения и предположить, что я предлагаю открытый сезон для твоих ненасытно распутных инстинктов лишь потому, что я расположилась на твоем диване. Так как могла бы я отвлечь тебя от них, чтобы спокойно насладиться своим виски? Если ли что-либо, что может подействовать на тебя сильнее секса? И я сообразила: есть — деньги!
— Ты хочешь сказать… Вся эта хохма послужила лишь для того, чтобы я оставил тебя в покое, пока ты насладишься выпивкой? — Я чуть было не задохнулся от возмущения.
— И это сработало на сто процентов! — Фран сделала последний глоток, небрежно уронила стакан мне на колени и сладко улыбнулась. — Разве нет?
Я безмолвствовал, что нечасто со мною случается. Фран повернула голову ко мне и тепло улыбалась несколько секунд, потом подняла руку и нежно погладила меня по голове.
— Какой чудесный ежик! — влюбленно проговорила она. — У меня возникло непреодолимое желание задрать повыше юбки и пробежаться по нему босиком ранним утром, пока еще свежа роса.
— А у меня возникло непреодолимое желание задрать повыше твои юбки — если они у тебя окажутся — и выпороть тебя! — прорычал я. — Ты не переставала разыгрывать меня в течение уже десяти минут с того момента, как просочилась из ванной комнаты!
— Прости меня, Дэнни, — она надула губы, изображая из себя маленькую обиженную девочку. — Это, наверное, реакция от пребывания в той ужасной комнате!
Она неожиданно повернулась ко мне спиной, подняла ноги на диван и уютно откинулась назад, едва дав мне время убрать с коленей пустой стакан и освободить место для ее головы.
— Я все еще никак не могу забыть этот дикий кошмар, — прошептала она, глядя широко раскрытыми глазами вверх, в мое лицо. — Эта жуткая сучка похитила меня лишь для того, чтобы заставить тебя поработать на нее в роли бедного Джонни Бенареса! Ты думаешь, она говорила правду об этом Максе Саммерсе — кто бы он ни был! — и о крупном деле, которое он затеял в каком-то вшивом городке Айовы?
Разумеется. Твое похищение было взаправдашним, как были взаправдашними рубцы на спине Бенареса. Так почему неправдоподобно ее желание, чтобы я занял его место и выполнил ее задание, схватив тебя в качестве заложницы?
— Сейчас это кажется столь фантастичным, — прошептала она, — но я должна признать, что, пока это длилось, это было ужасно реально, — губы ее растянусь в хитрой улыбке. — Ты придумал эту хохму с безопасностью в твоем доме — скажи мне правду — только того, чтобы заманить меня к себе домой? Ведь так?
— Нет, не так, — правдиво ответил я. — После случившегося я не думаю, что Миднайт, Луис и остальная банда откажется от своей затеи. Поэтому с сегодняшнего дня ты отправляешься в отпуск! У тебя есть тетушка во Флориде, которую ты жаждешь повидать, или, может, школьная подружка где-нибудь на Аляске?
— Ты это серьезно?
— Совершенно серьезно, — заверил ее я. — Я хочу, чтобы ты уехала как можно дальше от Нью-Йорка по крайней мере на пару недель. Как ты на это посмотришь?
— Я полагаю, что девушке не следует отказываться от дополнительного отпуска — конечно же оплаченного! — по какой бы то ни было причине, — притворно скромно проговорила она. — Я могла бы пожить пару недель у своего школьного приятеля. В Техасе.
— Превосходно! — с восторгом подхватил я.
— Он развелся шесть месяцев назад, и только что начала качать нефть еще одна скважина на его южной лужайке, — озабоченно прошептала она. — Именно сейчас он нуждается в женском участии. Ни одному мужчине не следует тратить все эти деньжищи в одиночку!
- Пожалуй, лучше будет отвезти тебя обратно в ту подвальную комнату и оставить там гнить! — беспомощно предложил я.
— Бедный Дэнни! — она взяла мою руку, положила ее на свою прелестную правую грудь и с неожиданной силой сжала мои пальцы так, что я почувствовал теплую упругость ее плоти под тонким шелком пижамы.
— Я пошутила, — мягко сказала она. — А чем ты займешься, пока меня не будет, Дэнни?
— Я думал об этом, — признался я. — Теперь, когда речь идет о свободном выборе, я, может, пойду, на сделку с Миднайт, естественно, на чисто меркантильной основе.
Фран непроизвольно вздрогнула.
— Иногда у тебя проявляется черный юмор, Дэнни Бонд! Забудь, что я спросила!
Наступила тишина, и я воспользовался ею. Моя вечно ищущая рука незаметно отделилась от никому на нужной шелковой помехи.
— У вас восхитительная правая грудь, мисс Джордан, — правдиво заметил я.
— Я рада, что вы обратили на это внимание, мистер Бойд, — спокойно ответила она. — Левая тоже хороша. Если желаете, можете проверить.
Меня вдруг, без всякого предупреждения, охватило отвратительное угрызение совести, парализовавшее мою ищущую руку так, что она бесполезно повисла в воздухе в трех дюймах от принятия ее любезного приглашения. Фран с любопытством изучала ее в течение нескольким секунд, затем недоуменно покачала головой.
— Мне потребуется, слишком много времени, чтобы поправиться настолько, чтобы дорасти до твоей руки, — тактично намекнула она. — Боюсь, что Магомету Бойду придется прийти к моей маленькой горе!
— Я просто задумался, Фран. золотце мое, — пробормотал я сквозь сжатые зубы. — Может, твое нынешнее поведение всего лишь реакция на жуткие последние пять дней. Мне не хотелось бы, чтобы ты сожалела ой этом потом, так что… — Я громко застонал, слушая столь несвойственные мне слова, вырванные из моего рта этим старомодным угрызением совести, противным моей личности, — так что я буду возражать, если ты передумаешь!
Конец ознакомительного фрагмента.