Страница 21 из 38
— Логично, — поддержала Дрибла Бэкки, — ведь это при попустительстве Смелла откровенный дурак стал руководителем, равнодушие Смелла поощрило подлость женщины. Представьте себе, что Смелл повел бы себя порядочно, защитил бы Дрибла и подлость выявилась бы сразу, виновные были бы наказаны. В том-то и дело, что подлость часто бывает скрытой.
Потом она помогла Крауфу надеть пальто, проводила его и Дрибла до двери. Когда вернулась в комнату, Алексей сидел на прибранной тахте, и по его лицу она поняла, что сейчас он начнет с ней тот разговор, который они оба не то откладывали, не то избегали. Она принялась за уборку квартиры, думая, как бы объяснить ему, что убегать с Аркоса она не имеет права. Объяснить так, чтобы он поверил, понял ее. И, на что Бэкки совсем не надеялась, помог ей. Но позвонили с базы. Гончаров заторопился.
А Бэкки отправилась в редакцию. Зашла в секретариат узнать, стоит ли в номере ее вчерашний репортаж. Но ответственный секретарь редакции сказал, что материал из номера сняли. У ведущего редактора какие-то замечания.
Ведущий редактор встретил Бэкки хмуро: «Вы торопитесь на полосу газеты прямо-таки „на крыльях вдохновения“. Это. кажется, из вашего же последнего шедевра…»
Бэкки вспыхнула. Тот взял со стола гранки: «На вашу тему идет в номер статья чиновника из министерства юстиции. А потом снова будем печатать вас, и только вас. Пока все это не закончится…»
Бэкки в гневе вернулась в свой отдел. Как всегда, по утрам там сидела секретарь, Дея. Она тихо разговаривала со своей старшей сестрой Ингит.
— Сволочи, — сказала Бэкки. Дея и Ингит повернулись к ней. — Мой вчерашний репортаж сняли. Чин из министерства есть чин. Это я понимаю. Но ведь насмехаются!
Дея вздохнула. Ингит поцеловала сестру и вышла. Через некоторое время в коридоре послышались возбужденные голоса.
Дея приоткрыла дверь. Из суматошных, разрозненных фраз сотрудников стало понятно, что ответственный секретарь и ведущий редактор только что лишены жизни по новому закону. Но кто это сделал? Не смерть двоих потрясла людей, а весть: он среди нас!
«Не он, а она, — догадалась Бэкки. — Надо же! Ингит, сестра тихони Деи! Такая нежная, такая воспитанная девушка! Невеста влиятельного человека… Как все обманчиво! Вот и Крауф на вид вполне приличный человек. Пойди разберись… Дрибл, бредящий убийством и местью… А может быть, прав Алексей, утверждающий, что новый закон будит в людях самые подлые, низменные инстинкты?..»
Бэкки уже не могла работать. Сидела у стола, равнодушно перебирая бумаги, стараясь заглушить внутреннюю дрожь.
Неожиданно пришел Крауф.
— Я не поеду с вами сегодня, — вяло сказала она, стараясь не смотреть ему в лицо.
— А я, собственно, не за тем. Бэкки, вы должны знать: Алексею надо немедленно улетать с Аркоса. Немедленно.
Конечно, я погорячился. Как говорил наш старый профессор психологии — прежде чем начать разговор, оцените возможности аудитории. Правда, это касалось правил психологии контакта. Но я всегда полагал, что мы с Бэкки люди очень близкие. И я расшумелся. Назвал Крауфа добровольным убийцей, ее — пособницей. Она обиделась. Потом я соглашался, что расстаться с Аркосом ей трудно. Убеждал, в какой уже раз, что на Земле ей будет лучше, что там она будет служить истинным идеалам справедливости.
По тому, как Бэкки замедлила движения, я понял, что мои слова она слушает с вниманием. И тогда я сообщил ей, что пойду в Верховное ведомство и скажу прямо — вы перестали быть людьми. Бэкки посмотрела на меня с удивлением, она не поняла, почему я говорю об этом, но я ничего объяснять не стал. Я сказал только, что за вмешательство во внутренние дела планеты меня, вероятно, вышлют с Аркоса в течение суток. Ведь кто-то должен назвать вещи своими именами. Кто-то должен сказать во всеуслышание, что человек не может и не должен существовать среди смертей в ожидании собственной! Заканчивая, я сказал, что вполне сознаю последствия моего визита к Верховным и поэтому тороплю решение Бэкки. У меня может не оказаться в запасе н суток. Мы вообще можем расстаться навсегда.
И Бэкки заплакала.
— Знаешь, — сквозь слезы пролепетала она, — мне следовало давно рассказать все, но я боялась, что ты поймешь меня превратно. Мне было шесть лет, когда умерла моя мать. — Бэкки забилась в угол дивана. — А отец… — судя по всему, Бэкки собиралась мне сказать что-то чрезвычайно для нее важное, собиралась с духом, искала слова, — он улетел в космос. Это было в эпоху переселения. Отец и те, кто находился с ним, были объявлены национальными героями… Но… Я никогда этого не чувствовала. Я часто думаю, как я выросла, как выучилась, как не свихнулась! Ведь совсем одна, родственников не было. Умирая, мать сказала, что я должна все узнать об отце. Аркос и космос — несуразица, правда? Словно кто-то перечеркнул целую страницу жизни. А может быть, в том, что отец и его друзья ушли в космос, было что-то предосудительное с официальной точки зрения? Не знаю. И что они хотели найти в космосе? Может быть, они должны были чем-то помочь Аркосу? Тоже не знаю. Но хочу знать. И должна.
— Куда они могли лететь?
Бэкки горестно вздохнула:
— Об их полете никогда не вспоминают. Это замалчивается, понимаешь? Видно, на его организацию ухлопали много средств, которые потом не оправдались.
Зазвонил телефон. Бэкки ответила и тут же протянула трубку мне. Я услышал голос Дзея Оуна. Он длинно и путано извинялся, объяснял, как ему удалось разыскать меня. Срочно звал на базу — там что-то стряслось. Я сказал Бэкки, что, к сожалению, должен уехать, но вернусь, и мы разберемся.
— В Верховное ведомство я сейчас не пойду, отложить придется визит, — добавил я, прощаясь.
Оун ждал меня. Он расхаживал по комнате как ни в чем не бывало. В первые минуты у меня даже зародилось сомнение а не обознался ли я вчера?
Оун излагал мне свою просьбу. II мне показалось, что и она связана со вчерашними событиями.
— Все ясно, — кивнул я инженеру, — я сделаю все как надо. Кстати, этого человека зовут не Серт Смелл?
Оун удивленно посмотрел на меня:
— Откуда вы знаете?
— Да так, случайно. — Я не хотел вдаваться в подробности. Вчерашние выстрелы, покушение на Крауфа — наглядное доказательство, что на Аркосе появились силы, способные так или иначе противостоять комиссии.
Может быть, Смелл и недостойный человек. Я слышал версию Дрибла. Но я не знаю объективных обстоятельств этого дела. Да и не в Смелле суть. А в том, что началось сопротивление.
— Дзей, — мне показалось, что я говорю чужим голосом, вкрадчивым и тревожным. — Дзей, — повторил я, запинаясь, — поймите, на место убитого вами в комиссию придет другой. В эпоху земных революций цель была достигнута иными средствами борьбы. — Я осекся от взгляда Оуна.
— О чем вы, Алексей? — Он наигранно пожал плечами. — Поверьте, я не понял. Вы правильно записали адрес?
Да, адрес был верным. Неверным оказался мой расчет. Действительно, глупо надеяться, что в таком опасном деле перед тобой тут же раскроются. Видимо, Оун не доверяет мне. Думает, я не понимаю, не разбираюсь в ситуации. Но в Верховном ведомстве начнется моя борьба. А пока — надо выручать Смелла.
Я пришел в изысканно обставленную квартиру. Ответив на рукопожатие хозяина, сказал:
— Ваш друг, который послал меня, не смог вас предупредить. Комиссия начала охоту за вами.
Я никогда не видел мужских истерик. Это было страшно. Успокоившись, Смелл вяло опустился на стул и сказал:
— Надо жену и дочь отправить за город. Я не хочу, чтобы они знали… Комиссия неумолима. От нее никуда не деться. Спасибо, что предупредили.
Он ждал, когда я уйду. А я сказал, словно по наитию;
— Я помогу вам. У вас есть машина? Собирайтесь.
— Это бесполезно. Я знаю, как они действуют. Они найдут того, кто им нужен. Везде и всюду.
— Но не на Космической базе Земли.
Смелл поднял на меня удивленные глаза.
— Я как-то сразу и не подумал… Да-да, конечно, я знаю о высоком благородстве сыновей Земли…