Страница 15 из 38
— Моя жизнь наладится и здесь, и без вас. — Она сбросила его руку.
Он похолодел. Мгновенно вспомнились колючие, ревнивые глаза полицейского инспектора, и догадка ошеломила:
— Какая-то полицейская шавка смеет путаться меж нас!
— Это низко, — она криво улыбнулась, — но вы сказали то. чего пока я не допускала в своих мыслях. Благодарю вас. За меня не тревожьтесь, и устрою свою жизнь здесь и без вас.
…И без него. Пусть остается. Он достойно отомстил ей. Она разделит его страдания.
Первое, что Моррис сделал, вернувшись от Шейлы в Верховное ведомство, это две замены в списках первого эшелона. Вместо фамилии Маттиса фамилия Моран. Этот человек блестяще отреагировал на новые результаты экспериментов Бенца — или ему просто не захотелось оставаться на Беане? И вместо фамилии Вернер — фамилия Грим…
Чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, Моррис опять навел бинокль на поле. Вот и госпожа Гек. Странно, отлетела от Грима, словно наткнулась на привидение. А ее муж разговаривал с инспектором вполне дружелюбно. Рождение ребенка у Геков даст начало первому поколению уроженцев Аркоса, поколению, выбравшемуся из звездного мрака. Что-то станет с этим поколением, с ребенком Геков! Дети, оставшиеся без родителей… Ну и что? Их воспитает государство. Два материка Аркоса — вот удача! Морриса затрясло, так лихорадочно его мозг последний раз работал разве что при составлении проекта сетки отбора людей к перелету. Деморфин, интернаты м два материка — эта комбинация создаст уникальное общество! Общество, где каждый будет наделен своей порцией счастья. Каждый! Каждый по-своему.
Моррис опять навел бинокль на тех трех. Геки отходят, идут на посадку. И тут Моррис увидел Шейлу.
Энергично работая локтями, она рвалась к ограде. На секунду в душе Морриса вспыхнула радость — может быть, она передумала, решила лететь с ним? Но разум отбросил надежду: Шейла достаточно умна, чтобы понимать: подобные решения не принимаются наспех. И опять робко екнуло сердце: она одумалась и пришла проститься — тогда он подхватит ее на руки и унесет в корабль безо всяких рассуждений. Подчинившись этому чувству, он стремительно рванулся к лифту, скорее, еще есть время!.. И остановился. Он увидел, как через ограду к Шейле потянулся Грим. Надежду сменило любопытство — жестокое, злое Моррис потом не раз удивлялся своему хладнокровию, с каким он рассматривал в бинокль эту сцену. Шейла протягивала Гриму руин, он целовал их, она гладила его голову, вот они прильнули к решетке в едином порыве… Моррис опустил руку с биноклем. На секунду закрыл глаза, круто повернулся, надел шлем и вошел в люк корабля.
Когда он диктовал в микрофон скупые слова команды, то зримо представлял, как толпа лавиной ринулась к кораблям, слепой силой разорвала те сцепленные руки, смяла последнее объятие. Он объявил двухминутную готовность.
Потом он ждал, когда командиры линейных кораблей эту готовность подтвердят, думал, что хорошо бы запомнить эти последние секунды на родной планете. Потом скомандовал: «Старт!»
Когда головной корабль, описав орбитальную дугу, начал выходить на расчетную траекторию, Моррис увидел перед собой серп Беаны, на который набегала темнота, — и в этой тьме он заметил короткую вспышку. Система Крюгера не подвела: единственная космическая связь Беаны оборвалась навсегда. Моррис перевел дыхание и отвернулся. Беана погрузилась во мрак.
Часть вторая. ШЕСТЬ АВАРИЙНЫХ СУТОК
Сигнальные огни действительно отказали. Я был чист перед совестью и долгом космолетчика, когда садился на Аркос. Я был безмерно рад, что снова на Аркосе и снова увижу Бэкки. У меня в запасе шесть неиспользованных аварийных суток. В пределах этого времени я не нарушаю графика. Земля ждет меня, ведет радиомаяком через коридор «черных дыр». За это время я смогу все решить…
Это мой последний рейс в систему Эпсилон. На Гамме мы вели геологические разработки. Я, Алексей Гончаров, «безвоздушный извозчик», как называют в шутку транспортных космолетчиков, доставлял на Гамму геологические партии, транспортировал образцы породы. А в этот последний рейс я спустил на планету автоматическое оборудование, и теперь трудно сказать, прилечу ли я на Аркос или кто-то другой… Это обстоятельство поставило меня перед проблемой, всю тяжесть которой я ощутил только теперь. Я могу потерять Бэкки.
Я любил ее. Теперь, в этот последний рейс, понял, что должен увезти Бэкки на Землю.
Встретила меня Бэкки без особой радости. Она торопилась на пресс-конференцию в Верховное ведомство Аркоса. Я удивился. Во-первых, потому что Бэкки политикой не занималась, а во-вторых, обычно она приглашала и меня тоже на разные мероприятия, к которым проявляют интерес газеты. Сегодня же Бэкки заявила, что если я хочу, то могу посидеть дома и подождать ее.
— Эта пресс-конференция — наше внутреннее дело, не для твоих нежных ушей. — Она смутилась собственной резкости и добавила: — Если тебе не хочется оставаться одному, может быть, ты посидишь в машине? Я не думаю, чтобы нас задержали надолго, вопрос достаточно ясен.
— Бэкки, у меня всего шесть суток, программа полета… — начал было я. Она перебила меня, заторопила, и мы поехали.
К Верховному ведомству мы прибыли раньше намеченного времени. Зашли в кафе «Эпсилон». У стойки стоял парнишка — молодой, невзрачный. Все, что я запомнил, его нервически двигающиеся руки Правда, он был «под грузом».
Бармен поставил на наш столик коктейли. И тут парень подошел к нам.
— Я про тебя слышал, — он взялся за столик, — ты Бэкки Гек из «Вечернего Эпсилона». И ты очень ничего!
Бэкки рассмеялась.
— Бармен! — крикнула она. — Еще коктейль для этого юноши!
Но тот не стал ждать, выпил из ее стакана. Бэкки вспыхнула, но сдержалась, пододвинула ему стул, предложила сигарету. Он закурил и сел прямо на стол:
— У тебя славная кожица. — Он хотел погладить Бэкки, она увернулась.
— Ух ты, змейка! Думаешь, ты такая из себя знаменитость, что и потрогать тебя нельзя простому парню? Не бойся. Я тебе ровня. Я Херли Чвай, может, слышала, программист Верховного ведомства?
— Хорошо, только сядь на стул, — нервно ответила Бэкки
— Я холост. Я на тебе и жениться могу. Я четыре ночи но спал. Ты знаешь, сама об этом писала. Закончили мы эту программу… Ну, наши и дали!.. — Он повертел в воздухе пальцами. — Только я в это не верю.
— Поверишь. Я замуж не собираюсь. Так что считай наш разговор оконченным, — у Бэкки зло блестели глаза, — ты уже выпил свое?
— Слушай, я устал. В голове пусто. Мы все там как взмыленные.
И тут парень обратил внимание на меня:
— А… Ты с этим типом! — Внимательно посмотрел на мой костюм. — Он вроде не наш. Аркосец ее уже не устраивает! Конечно, это твое дело, но обидно.
Я рванулся, чтобы отшвырнуть этого наглеца. Но Бэкки меня остановила. Она решила сама постоять за себя:
— Пойди проспись, потом и поговорим на свежую голову.
— Ах, так… Ты хочешь сказать, что я пьян?!! Вон отсюда!
Я схватил негодяя за шиворот, чтобы выбросить его из кафе. И в этот момент он вынул из кармана пистолет. От неожиданности я опустил руку.
— Выматывайся! Ну!.. — заорал он. — Считаю до трех!
И вдруг раздался выстрел. Парень упал. К нему подошел аркосец в синем костюме, заглянул в лицо и спокойно вышел из кафе. Я подхватил побледневшую Бэкки и потащил ее к машине. Она нервно рассмеялась.
— Ну вот, началось… Я думала. Верховные сто лет его утверждать будут. — Перевела дух и добавила с непонятной мне холодной, злой интонацией: — Неплохое начало для репортажа…
— Что утверждать? — не понял я.
— Верховное ведомство приняло новый закон. Возьми газету, я там все в подробностях расписала.
Она бросила мне на колени вчерашний номер «Вечернего Эпсилона» и пошла в Верховное ведомство. На первой полосе под крупной шапкой «Мы хотим оздоровить общество» стояло интервью Бэкки с одним из Верховных министров.
«Разнузданность наших нравов, — читал я, — давно требует принятия самых безотлагательных мер. И вот власти планеты, внимая многочисленным жалобам ее жителей, вынесли четкое и строгое решение: за всякое отступление от норм нравственности и морали — смерть!»