Страница 17 из 29
«Скорая» увезла тело погибшего.
— Нет… пока нет… Но в наших интересах оставить до утра патрули в этом квартале…
Он открыл было рот, чтобы спросить зачем, как вдруг у него заверещала рация. В двух шагах от сквера Жанны д'Арк только что обнаружили труп парнишки из «Пиццы-тридцатиминутки».
Уже поздно. Надо идти домой. Неожиданная помеха в самом начале вечера только подогрела мой аппетит. Я редко ошибаюсь, всегда умел различать пустых и полных… Насчет этого я мог бы поклясться, что он… Его направление, его скорость… Не люблю убивать напрасно. Завтра буду внимательнее.
— Шеф, он не киллер. Этот тип убивает, только чтобы кормиться.
Шеф дал мне сотрудника, из тех, что жрут чипсы в машине и считают меня полным лохом, когда я заказываю «Перье». Я и сам был бы рад хлебнуть чего покрепче в некоторые вечера.
— Не понимаю, что вы хотите этим сказать, Ларгильер.
Да и я не понимаю. Но никак не могу отделаться от этой мыслишки. Озарения сыщика похожи на шутки: нужно быть на все сто уверенным в концовке, иначе сядешь в лужу. Так вот, все это в данный момент было очень похоже на шутку. Увидев мои колебания, инспектор Дюрье решил взять дело в свои руки.
— Дайте мне неделю, и я его изловлю, вашего психа.
Представляю его методы: три десятка полицейских в засаде вокруг площади Италии после 22 часов, четыре снайперские винтовки на крышах и несколько ручных гранат — так, на всякий случай. Это будет апогей его карьеры — разнести в клочья башку настоящего серийного киллера, какие никогда не встречаются в жизни обыкновенного полицейского.
Хрустальная мечта сыщика!
— Я сказал, что мы имеем дело с охотником, это куда проще. Если он повторил свой трюк прошлой ночью, то лишь потому, что его первая жертва возвращалась пустой, без пиццы. А вы даже представить не можете, на что способен парень, который думает не мозгами, а желудком.
Шеф и Дюрье переглянулись. Я почувствовал в их реакции еле заметный сдвиг. Крошечную трещинку, которая только и ждала толчка, чтобы разверзнуться пропастью. Я стоял на своем.
— Подумайте хорошенько, прежде чем устраивать большое сафари. Что делает охотник, когда вторгаются на его территорию? Он расширяет свой ареал, уходит все дальше и дальше. А в наших интересах оставить его здесь, в пределах досягаемости.
Я не убедил их, особенно шефа, который смущенно сказал:
— Слушайте, Ларгильер… Инспектор Дюрье напал на серьезный след. Он предпочитает работать со своим обычным напарником, тот как раз вернулся из отпуска. Что если вам воспользоваться этим и тоже отдохнуть? Хотя бы несколько дней…
Я пожал плечами.
Маленькие лакомые трофеи стали попадаться реже с тех пор, как мне пришлось покинуть мои угодья, но это не имеет значения… Я нашел множество других. Недавно мне не повезло с двумя, это была слишком легкая добыча и слишком медлительная, чтобы нести на себе свой драгоценный нектар. Теперь я уже не доверяюсь их маршруту, лишь скорость да дерзость, с которой они идут на риск, подскажут мне, покинули они свое гнездо или, напротив, возвращаются к нему. Ага, вот и первый — красивый, зеленый… Сейчас он на миг остановится — я угадываю это по его рокоту, который стихает по мере того, как приближается ко мне. Я ловлю его на мушку… Целюсь в зеленое… Ну, с Богом!.. И вот наступает тот самый вожделенный миг. Миг открытия… Миг сюрприза… Нет, вы только взгляните! Какая роскошь! И вдобавок она еще совсем горячая… Гигантская, на четыре-пять персон, с восемью ингредиентами: оливки, перченая говядина, тунец, шампиньоны, анчоусы, каперсы, морепродукты, а сверху то, что я люблю больше всего, — двойной слой моццареллы. Такую не каждый день встретишь… Это заветная мечта любого охотника за пиццами… Почетный трофей… Даже не знаю, с какого конца за нее взяться… Вот она — награда за долгие вечерние бдения, за выматывающую ночную ходьбу, когда голод свирепо грызет внутренности, за нескончаемые часы неподвижности, ожидания и надежды. За мое одиночество. Именно в такие благословенные мгновения я возношу себе хвалу за весь риск, за все опасности, которым я подвергал себя ради своей добычи.
Нет, у меня не хватило духу уехать в Биарриц. Несмотря на дружные уговоры всей нашей шарашки. Вот уже неделя, как Дюрье со своим дружком занимаются этим делом. А я наблюдаю со стороны за их неудачами. Теперь трупы доставщиков пиццы находят по всему Парижу — в сквере Монтолон, в парке Монсури, в саду Пале-Рояль. Каждый вечер он меняет место охоты. И при погибших никогда не оказывается пиццы. Но на это всем наплевать. Дюрье еще «идет по следу», он не желает обсуждать со мной ситуацию, отсылая к своим рапортам и прочей писанине, которую кладут мне на стол, чтобы хоть чем-то занять. Дюрье перестал спать. Дюрье перестал есть пиццу. Шеф закрыл глаза на то, что доставщики пиццы создали собственные патрули и проводят облавы. Им ужасно нравится сдавать и принимать дежурства, они относятся к этому на полном серьезе. Что ж, пусть мальчики поиграют в войну, все равно им никогда не достичь цели.
Я собирался подкормить свои больные кишки огуречным Tupperware, когда Дюрье и его напарник вошли в комиссариат, толкая перед собой странного маленького человечка, с такой кошмарной хромотой, какую я в жизни не видел. Они швырнули его на стул передо мной, даже не сняв наручники, отчего бедолага скорчился в три погибели и стал совсем бесформенным.
— Ларгильер! Запишешь показания этого типа, пока мы его будем обрабатывать, — с ухмылкой приказал Дюрье. — А то у нас руки будут заняты.
Я подчинился. Ждать мне пришлось недолго, бедный парень тут же раскололся. Вывалил на нас все, что знал, с начала до конца.
Это был несчастный случай. Пару месяцев назад он переходил проспект Гобеленов, и доставщик в красном комбинезоне, мчавшийся на мотороллере поперек движения, сбил его и исчез, оставив стонущего раненого на шоссе. Затем больница, операция, после которой он долго учился ходить на скрюченных ногах. Ну и в результате жажда мести: он начал подстерегать доставщиков пиццы по вечерам, с бейсбольной битой в руках. И занимался этим до тех пор, пока патруль «Торопиццы» не схватил его сегодня днем — в тот момент, когда он избивал одного из них.
Я прилежно отстукивал эти так называемые показания на машинке, не спуская глаз с Дюрье, который не мог сдержать идиотской улыбки. Единственной, на какую он был способен.
— Бедняга Дюрье, ты только посмотри на своего психокиллера… До чего же он хорош… Ну-ка спроси у него, скольких он убил…
Калека резко поднял голову.
— Я… Убил?..
Вчера мне повезло на самый большой сюрприз за неделю — пицца с четырьмя сырами: горгонзола, пармезан, проволоне и моццарелла. Счастливый случай… Хорошая компенсация за позавчерашнюю неудачу — одни только помидоры да яйцо сверху. Какое убожество!.. Что ж, таковы правила игры: никогда не знаешь заранее, что попадется, но это делает охоту еще более увлекательной.
Подозреваемый просидел в камере всего два часа, когда охотник снова взялся за дело. Шеф вызвал меня к себе в кабинет. Один на один.
— Ларгильер, у меня проблемы. Начальство обеспокоено всерьез… Либо охотник, либо я.
— Иначе говоря?…
— Даю вам карт-бланш. Но действуйте быстро.
— Первое: вы убираете Дюрье и его ковбоев. Второе: с сегодняшнего вечера вы снимаете патрулирование с площади Италии. И третье: вы договариваетесь с хозяевами «Торопиццы» и их конкурентами, чтобы они на три дня прекратили все поставки в городе, кроме 13-го округа.
— Ладно, сейчас займусь.
Я вернулся домой и вышел на улицу только на следующий день к вечеру.
Для того чтобы засечь охотника, нужна приманка. У меня не хватало храбрости сесть на мопед в красном комбинезоне, рискуя заполучить в ухо отравленную иглу. Я провел вечер не отрываясь от окна, зная, что охотник не рискнет появиться в этом квартале раньше завтрашнего дня. Но потом ему все же придется идти сюда, в этот сквер, на эту гигантскую пиццу — площадь, носящую имя Италии.