Безликие

— Ничего себе «с миром»! — набычился рыцарь. — Забрал все золото и пригрозил через два часа пустить по нашему следу своих оборотней.

— Мах, тут ты не прав, — возразила девушка. — Золото ты ему сам предложил, никто тебя, между прочим, за язык не тянул. Он был бы доволен и шестьюдесятью монетами, но какой же дурак откажется, если предлагают сто двадцать? А что касается погони, то это… ну, что-то вроде пинка для скорости. Поверив моему рассказу, Тар-Вайк сделался нашим сторонником, теперь он едва ли не больше нас заинтересован в успехе дела. Вот и понукнул по-своему. Кстати, четырехколесник он у нас не отобрал, хотя это было в его власти! Хороший четырехколесник, да будет тебе известно, стоит сотни полторы золотых — это для простых оборотней. А для кочевников, которым без них нельзя, и все двести. Выходит, Тар-Вайк не такая уж и жадина.

— Ну еще бы! Прямо-таки благодетель! — огрызнулся Мах. — Наверняка ведь натравит на нас своих бритоголовых. И как только мы доберемся до леса, нас тут же попросят освободить это чудо на колесиках.

— Прекрати ворчать. Он же пообещал, что в течение двух часов ни один из его оборотней не посмеет нас преследовать. Слово главы клана — закон! А за два часа ветер напрочь заметет наши следы. Так что спокойно рули и не мучайся глупыми опасениями.

— Да я бы с радостью, — не замедлил съязвить Мах, — но куда рулить-то? Ты уже битый час с книжкой возишься. Нашла что-нибудь?

— Давно нашла, и не что-нибудь, а что надо! — в тон ему ответила Лула.

— Ну так что же молчишь! — оживился рыцарь.

— Ничего себе! Это кто молчит?! — обиделась Лула. — Да ты со своими расспросами рта мне закрыть не даешь!

— Так мы будем поворачивать? — спросил Мах.

— Успокойся. Когда придет время повернуть, я тебе скажу, — заверила девушка. — А пока ветер дует так, как нам нужно.

— Так бы сразу и сказала!

На сей раз Лула не удостоила рыцаря ответом, и следующие минут десять они молчали.

— И сколько нам ехать до Вечнозеленого леса? — наконец спросил Мах.

— Мах, ты меня сейчас взбесишь своими как и почему, — раздраженно откликнулась Лула. — Понятия не имею! Удовлетворен?.. А теперь я хотела бы, с твоего позволения, немного подремать, а то прошлую ночь я глаз не могла сомкнуть.

— Ну хотя бы приблизительно, а? — заканючил Мах. — В твоей умной книжке наверняка что-нибудь написано… Это последний вопрос. Ответь — и наслаждайся отдыхом.

Лула страдальчески закатила глаза, но, ничего не попишешь, пришлось отвечать.

— Во-первых, не в умной книжке, а в Книге Мудрости курасов. А во-вторых, ответа на твой вопрос в ней нет и быть не может. Мы можем ехать неделю, а можем — дня полтора. Все зависит от того, как долго ветер будет попутным. Ветер же, сам знаешь, переменчив… Все! Больше ко мне не приставай!

Мах снял ноги с педалей. Прокатившись с разгона еще шагов тридцать, четырехколесник остановился. Впервые за последние четыре дня. И случилось это в начале седьмого часа пополудни.

Вечер в пустыне — самое жуткое время: солнце печет не меньше, чем днем, да еще раскаленный песок щедро делится жаром, и все вокруг буквально плавится от нестерпимого зноя. Но Мах остановился вовсе не из-за жары — рыцарь худо-бедно приспособился к жизни в этом пекле, — его потрясло зрелище, открывшееся с гребня очередного бархана. Прямо у подножия на белом песке пустыни сочно зеленел идеально ровный круг дремучего леса.

— Пожалуй, ты прав, — донесся из-за спины рыцаря звонкий голос Лулы, — лучше оставить четырехколесник здесь. Еще неизвестно, что случится, если мы подъедем на нем к заколдованным деревьям. Ведь курасы, делая его, тоже применяли магию. А при соприкосновении несовместимых заклинаний всякое может случиться. Конечно, заклинания вполне могут быть и совместимыми, но наверняка мы знать не можем.

Но тут Маха прорвало, и он, заглушив рассуждения Лулы, заорал во все горло:

— Есть! Ура! Мы нашли его! Ура-а!..

Они быстренько собрали свои нехитрые пожитки. Лула взяла Книгу Мудрости курасов, Мах — меч и дорожный мешок, и они поспешили укрыться от жары под густыми кронами Вечнозеленого леса.

Да-а! Это по-настоящему потрясало! И всего-то один шаг! Мах и Лула переступили невидимый магический барьер и… невыносимой жары как не бывало. Раз — и будто никакой пустыни в помине не было! Остались только воспоминания об ужасном пекле, да и то где-то на задворках памяти. И хотя радость переполняла обоих, в первые минуты они не издали ни звука, просто молча наслаждались забытым шелестом листвы и лесной прохладой.

— Вон, видишь, мерцает что-то серое? — Пальчик Лулы указал на мощную нижнюю ветвь ближайшего дуба.

Не менее четверти листвы было покрыто каким-то полупрозрачным сероватым туманом. Вещество это не просто лежало на листьях, оно постоянно двигалось, перетекало то с верхней стороны листка на изнаночную, то наоборот, а порой даже на соседний листок.

— Это и есть призрачный или, как ты его называешь, холодный огонь. Здесь, на нижних ветвях деревьев, его поменьше, а вот на верхних… Мах, что ты делаешь?! Стой!!!

Но Мах уже протянул руку и сорвал листок, окутанный серым туманом.

— Смотри-ка, и впрямь холодный!

— Мах, ну разве так можно? — заохала Лула, дивясь безрассудству рыцаря. — Взрослый ведь человек, а ведешь себя, как дитя бестолковое. Мало ли что мог с тобой сотворить этот призрачный огонь!

— Да ладно тебе… все же обошлось, — отмахнулся рыцарь, доставая из сумки горшок Рудаля. — Как я, по-твоему, наполню огнем этот горшок, если буду от него шарахаться?

— Ну, я не знаю… Потряс бы ветку над горшком, огонь сорвался бы с листьев…

— И без толку упал бы на землю, — подытожил Мах. — Действуй я так, то есть наудачу, мне пришлось бы перетрясти все ветки в этом лесу, чтобы наполнить горшок хоть наполовину. А вот если по-моему, то уж наверняка… Вот, смотри. — Мах сорвал с дуба очередной листочек и ловко стряхнул холодный огонь в горшочек. — Видишь, все просто и без затей. Еще три дюжины листочков — и горшок будет полон.

Дело и вправду пошло быстро. Пока Мах наполнял горшочек, Лула, наслаждаясь непривычными шорохами настоящей дубравы, медленно побрела по извилистой лесной тропинке. И уже шагов через двести она вывела девушку на берег небольшого лесного озера. С детства привыкшая, что даже ведро воды для омовения — это безумная роскошь, доступная только богатейшим из курасов, девушка мгновенно поддалась чарам этого чуда природы. Недолго думая, Лула разделась и с разбега бросилась в ароматную воду. Но берег оказался обрывистым, и уже в шаге от него было довольно глубоко. Плавать она, конечно, не умела и начала тонуть. Вытаращив от ужаса глаза, она отчаянно взбивала воду руками и ногами, а рвущийся из горла крик захлебывался в самом прямом смысле слова. И когда кто-то схватил ее за волосы и куда-то потащил, сердце девушки чуть не разорвалось от страха.

Когда Мах вытащил Лулу на берег, та была в глубоком обмороке. Удостоверившись, что в легкие вода не попала, рыцарь предоставил ей самой приходить в чувство. Мах стянул с себя мокрую одежду, разложил ее на берегу и от нечего делать решил еще разок искупаться, но на сей раз по-настоящему, не спеша.

Мах был хорошим пловцом. Его сильное молодое тело стремительно рассекало озерную гладь, руки погружались в воду без всплесков. Вода в лесном озере была не теплой или холодной, а именно такой, как хотелось Маху. Казалось, это лесное озеро хотело возместить все неудобства недельного блуждания по пескам. Мах от души наслаждался, ему было так хорошо, что даже из воды вылезать не хотелось. А когда он все же выбрался на берег, откуда ни возьмись, подул легкий теплый ветерок и без всякого озноба быстро осушил кожу.

Вскоре и Лула зашевелилась. Она приподнялась на локтях и растерянно оглянулась. Когда ее взгляд остановился на Махе, она улыбнулась рыцарю и грациозно потянулась, откровенно демонстрируя все свои прелести…