Цвет абрикоса

Глава IX

Цветы обретают опору в студенте,

а Ван Шичунь седлает коня и берется за ружье

Едва побелели небеса, студент и Чжэньнян поднялись. Умылись, убрали волосы, и, когда туалет был завершен, Чжэньнян спросила мужа:

– О чем это вы собирались говорить со мной вчерашней ночью? Сказали, будто можете сделать так, что сестры сами придут к вам и будут домогаться любви? Готова помочь вам.

Студент поспешно вынул из рукава изрядно пропитанный потом головной платок, развязал и достал из него бумажный сверток, а оттуда – несколько катышек какого-то зелья. Завернул их в бумажку и отдал Чжэньнян. Та спрятала зелье в рукав.

– Снадобье, которое я получила, может способствовать вашим замыслам? Но ведь здесь его едва ли пол-ложки. А если оно кончится, тогда как быть?

– Это бесценное зелье, – рассмеялся студент. – А каково действие – сама увидишь. Рассыпь незаметно на сестер, стараясь попасть на кожу. Или положи в чай. А ночью они сами придут ко мне.

Чжэньнян расхохоталась:

– Что это должно быть за снадобье, чтобы поднять человека среди ночи? Полагаю, нет на свете подобной силы.

– Дорогая женушка! Делай, как сказано. Это волшебство. Если не сделаешь, как прошу, ты мне более не жена.

– Ну и жеребец! – опять рассмеялась Чжэньнян. – Похоже, мне одно остается – стать сводней! Но ритуал осуждает нечестивые и враждебные святым заповедям деяния, да и праздничный стол не накрыт. Вы же, точно последний раб, замышляете темные делишки.

Тут студент упал перед ней на колени. Чжэньнян, наклонилась, чтобы поднять его, снадобье выскочило из ее рукава и упало на пол. Это прозвучало как приказ к исполнению. Студент еще раз настоятельно повторил просьбу и в то же время горячо поблагодарил ее:

– На всех пяти внутренностях моего существа будет высечено твое доброе деяние, ибо оно сулит мне беспредельную радость, никогда прежде не испытанную. – И с этими словами он удалился за порог. Вослед ему из комнаты вышла и Чжэньнян.

Чжэньнян отдала приказание слугам готовить хмельной пир. Секретарь сновал меж нею и слугами, передавая повеления и рекомендации. Чжэньнян понеслась к сестрам – исполнять волю повелителя. Она нашла их в спальне. Сестры поднялись ей навстречу. Юйнян со вздохом заметила:

– Насытилась молодцом, и ныне голод ей неведом.

– Похоже, клятву о союзе унесли реки, текущие на восток, – заметила Яонян.

Пань Жолань лишь усмехнулась:

– Когда матушка оставила этот мир, в доме хозяйкой стала старшая сестрица. Но зачем же брать на себя большую волю? Пословица гласит: «Если судьбой предназначена встреча, то будешь с женихом, с препонами жизни не переча». Потому какой смысл о чем-то говорить?

– Вижу, сестрицы перепили вина, и мысли их пошли вразброд, – улыбнулась Чжэньнян. – Но клянусь, долгожданное свершится в этой же луне.

Девушки весело заулыбались. Чжэньнян еще сказала им:

– Вчера я сочинила стихи, в которых выразила то, о чем все вы упрочились в мыслях. Не ведаю, как ваш будущий супруг об этом прознал, но он дописал к моим стихам строки, полные самых пылких чувств.

– Сестрица, позволь взглянуть на стихи, – попросила Юйнян.

Чжэньнян вынула листок со стихами из рукава. Сестры протянули к ней руки, схожие разве что с ростками молодого бамбука, и получили заветный листок. Прочли и обрадовались.

– Оказывается, старшая сестрица догадалась о наших тайных упованиях. И как она хорошо выразила мысль, сказав: «В этот радостный день всех нас жди». И сколь благородны стихи Юэшэна! Поистине так Пастух встречал Ткачиху на Млечном броде! А мы-то сколько плохого подумали о сестрице! Сколько дурных слов наговорили! Мы заслуживаем кары. Глубоким покаянием готовы снискать ее милосердие.

– Сегодня я воспользовалась своим правом и заслужила порицание, но завтра вы с почтением поднесете мне вино и яства и будете служить у меня виночерпием.

Повторив на память строки стихов, которые она только что прочла, Яонян заметила:

– Если подумать над ними, то они зовут к запретному действию. – Потом, поразмыслив немного, добавила: – Сообща сплести объятия и сообща возлечь на изголовье! Но ведь это же блуд! Мы должны разорвать расставленные нам сети! Как нам быть? Давайте изберем из нашей среды предводителя. Твой супруг не знает, что среди нас есть воитель, способный победить у Чанбаньпи. Ему нас не одолеть!

Ее пылкая речь рассмешила Чжэньнян.

– Ты не знаешь, что мой супруг – первый генерал среди этого рода войск, – покатилась со смеху Чжэньнян. – Может победить, как говорится, восьмиглавого змея. Если и вправду ты хочешь сразиться с ним один на один, то скоро окажешься в могиле.

Девушки только хихикнули в ответ. Тем временем Чжэньнян потихоньку достала заветную бумажку и незаметно насыпала снадобье на шейку Юйнян. В тот же миг девушка похолодела, потом ее бросило в жар. Во рту пересохло, в груди полыхал огонь, лоно наполнилось влагой естества, а сердце уже было охвачено любовным томлением.

– Мне показалось, – сказала она, – будто кто-то обнял меня за плечи! И как это всколыхнуло мне душу! И будто отшибло память!

Тут вошла Гуйпин и стала расставлять бокалы для вина.

– Сестрица, а по какому поводу пируем? – спросила Юйнян.

– Вы, три сестры мои, одинокие и без опоры. Выпейте по бокалу для утешения души. Тем более что муж вашей старшей сестры холоден к вам.

Девушки расселись. Чжэньнян велела Гуйпин присесть и сама поднесла ей бокал. Выпили за тетушку Лань. Тут только одна Гуйпин уразумела смысл происходящего.

А между тем девушки передавали друг другу бокалы с вином, весело смеялись. Так в разговорах прошел день. Вот уже нефритовая клепсидра отмерила первую стражу. Чжэньнян поднялась и ушла к себе. Сестры тоже разошлись и, будучи несколько хмельны, не сняли с лица ни пудры, ни помады.

Увидев Чжэньнян, студент с улыбкой спросил:

– Много благодарен своей мудрой жене за полную поддержку. Но не догадываюсь, кому предназначила ты мое снадобье?

– Юйнян. Насыпала на нее.

Студент подумал: «Итак, одна из трех! Но не будем торопить события».

– Все сделала, как я просил? – опять спросил он. – А что за пир вы устроили?

– А! Просто обменялись парой бокалов, и все. Это вино радостного соединения. От малого вреда не будет. В одном не уверена – подействует ли зелье.

– Если все сделала, как надо, то придет.

Вот уж поистине здесь уместно вспомнить древнее речение:

Бросая ароматную приманку,

не опасайся, что золотая черепаха

не заглотнет твою обманку.

Тем временем девушки вернулись в спальни. Жолань, перепив вина, сразу уснула. Яонян тоже улеглась, укрывшись с головой одеялом. Только Юйнян лежала без сна. Подумала: «Всего-то и посидели вместе четверть часа, а из меня уже и душа вон». Хмельная, она вольно раскинулась на тахте. Из окна до нее долетели порывы свежего ветра. Она была не то в полудреме, не то в полусознании. Вдруг она увидела, как перед ней появились две девы, облаченные в темные одежды, которые окружили ее кольцом. Одна из них сказала: «Я исполняю приказание госпожи по имени Фэйянь – Летящей ласточки. Прошу вас отдать свою любовь тому, кто вас выбрал». Юйнян поразилась, она была как будто бы в полусне. Тем не менее, она поспешно поднялась. Встала перед девами, и те стали понуждать ее идти как можно быстрее. Ей показалось, что само облако подняло ее и несет неведомо куда. И вдруг она оказалась в комнате Чжэньнян. Поддерживая ее под локотки, девы подвели ее к циновке и стали подле. Юйнян показалось, что вокруг нее сгустилась кромешная тьма. Увидев сестру, Чжэньнян рассмеялась:

– Поистине удивительное зелье. – И с этими словами она прикрыла двери.

Студент взял девушку под локоть и усадил. Та молчала. Чжэньнян поразилась:

– Почему она не говорит? Может, это болезнь?

– Ее привело сюда удивительное искусство небожителей. Сейчас она во власти их чар. Человеку недоступны подобные деяния.