Страница 21 из 114
Надя оказалась расчетливой хозяйкой. Она ходила на базар и умела выторговывать все подешевле, чтобы растянуть оставшиеся деньги. С рынка не прямо шла домой, а долго бродила по городу, присматривалась ко всему, что видела, и слушала, о чем говорят люди.
Острый Надин взгляд фиксировал номера частей на погонах солдат и номера военных машин. В районе вокзала она обнаружила склад боеприпасов и заинтересовалась учреждением в конце Садовой, помещавшемся в здании бывшей партийной школы. К этому зданию было подведено много проводов, а внутрь дома входили только военные в немецкой форме. Штаб?.. Почему же тогда возле него почти никогда не останавливаются машины?
Однажды — это было на третий или на четвертый день Лениной работы в порту — она вернулась домой особенно усталая и раздраженная.
— Что случилось? — спросила Надя. — Устала?
Лена досадливо наморщила лоб.
— Ах, Надька! В порту столько возможностей, а я хожу, как дура! Ни немецкого языка не знаю, ни румынского! Что вокруг говорят — не понимаю! А как много важного можно было бы узнать!..
— Да будет тебе психовать! — старалась успокоить ее Надя. — Ты и так сумеешь. А я сегодня радио слушала!
— Ну, что там говорили? — спросила Лена, несколько успокаиваясь.
— Наши уже к Херсону подходят.
— Теперь все понятно.
— Что понятно?
— Понятно, откуда в порту столько появилось раненых немцев и румын. Их грузят на корабли. Будут эвакуировать. А сегодня утром пришли транспорты с войсками. Разгружаются…
Лена обедала, а Надя сидела напротив нее, подперев ладонями щеки, и рассматривала ее покрасневшие, в ссадинах руки.
— Чего ты сегодня такая сердитая? — спросила она.
— Мне кажется, Надька, нам вдвоем с тобой не справиться.
— Неужели ты Вальку в покое оставишь?
— Нам в порту люди нужны… Приглядываюсь ко всем, думаю, с кем бы поговорить начистоту. Подсяду к человеку, и кажется, вот только намекну ему, и он меня поймет, а заговорить — душа не пускает!
— Провала боишься?
— Да разве дело во мне самой! Неохота помереть, ничего не успев сделать.
Приказ, который девушки получили накануне вылета, предписывал им на месте подобрать себе помощников. Первая же встреча с Валей показала, как это бесконечно сложно. Тысячи людей вокруг, и наверняка кто-то только и ждет нужного слова, но как этого человека найти?
Лена долго присматривалась к своему бригадиру Марии Афанасьевне, старой женщине с крепкими и сильными руками. Однажды в перерыве, когда Лена присела на ящик рядом с Марией Афанасьевной, та медленно оглядела порт и задумчиво проговорила:
— Всю Россию нашими руками вывозят! И заводы и продукты. А мы смотрим! Ах, не люди мы — человеки!.. — и замолчала, крепко сжав тонкие губы.
И Лена с ней заговорила. Начала издалека. Мария Афанасьевна внимательно слушала ее, стараясь понять, к чему клонит эта маленькая худощавая девушка.
Поощренная молчанием, Лена все ближе и ближе подходила к своей цели. Нужно бороться. И есть люди, которые знают, что надо делать. Если только Мария Афанасьевна хочет…
— Подумаю, — уклончиво ответила ей Мария Афанасьевна. — Подумаю. Ты больше мне ничего не говори. Коли решу, сама тебе скажу, — и, поднявшись с ящика, ушла, оставив Лену в растерянности.
Ни на другой день, ни на третий она ответа не дала и делала вид, что Лену почти не замечает. Эта отчужденность вызвала у девушки тревогу. Работая, она исподволь наблюдала за бригадиром, стараясь понять, просто ли Мария Афанасьевна избегает опасного общения или настроена к ней враждебно.
Прошло еще несколько дней. Однажды Лена с утра работала на большом складе, пересыпала лопатой зерно, чтобы оно не «горело». Примостив свое грузное тело на опрокинутый ящик и орудуя большой иглой, Мария Афанасьевна неподалеку от нее чинила мешки. Пахло прелью, и трудно дышалось от мелкой пыли. До перерыва оставалось еще минут сорок, как вдруг в глубине склада гулко загремела железная дверь, стремительно, деловой походкой вошел инженер Ткачевич, а следом за ним два немца в штатском.
Полиция!.. Лена почувствовала, как слабеют ее руки и не хватает сил поднять лопату.
Ткачевич подошел к Марии Афанасьевне и, низко наклонившись, о чем-то ее спросил; она утвердительно кивнула и головой показала в сторону Лены.
«Ну, все! — решила Лена. — Сейчас арестуют».
И когда Ткачевич поманил ее пальцем к себе, она не торопясь воткнула лопату в зерно и пошла к нему, ощущая в себе странное ко всему безразличие.
Стоя за спиной Ткачевича, немцы словно ожидали, когда она подойдет ближе, но, очевидно, для того, чтобы заставить ее побольше волноваться, тянули время и делали вид, что интересуются зерном.
— Господа! — обратился Ткачевич к немцам, подав Лене знак, чтобы она встала в сторону. — Здесь двадцать тонн! Зерно гниет! Вы должны немедленно его вывезти. Это приказ господина Попеску.
Один из немцев нагнулся, взял щепотку зерна и долго разминал на ладони, хмуро шевеля при этом черными усами.
— Оно же совсем мокрое, — проговорил он, — и в трюме сгниет окончательно.
— Ну, господа, это уже ваше дело, в каком виде вы его доставите. Ваше дело… — Ткачевич заторопился уходить и вдруг вспомнил о Лене: — Я тебя перевожу на другую работу, в экспедицию, — сказал он. — Завтра с утра приходи в управление, — и быстро зашагал к двери. За ним двинулись и немцы, стараясь на ходу доказать ему, что зерно следует забраковать.
Лена глубоко вздохнула. Пронесло!.. Значит, Мария Афанасьевна никакая не доносчица. Просто она по каким-то своим соображениям не принимает ее предложения.
Стать рассыльной — значит получить неограниченные возможности для выполнения задания, но все же сложнейший механизм порта требовал тщательного изучения.
Настало шестое ноября. Лена вернулась в тот день домой к часу, когда они должны были выйти в эфир. Накрепко заперев дверь комнаты, Надя вытащила рацию из-под тумбочки.
Тексты первых передач были подготовлены еще накануне вечером по данным Надиных наблюдений.
Первая радиограмма сообщала:
«С 4 ноября начала передвигаться в Аккерман 6-я румынская дивизия тчк Армия пешком тчк Лошади вооружение эшелонами тчк Улицы забиты военными машинами тчк Лично».
По поводу второй радиограммы девушки немного поспорили. Лена сомневалась, можно ли верить тому, что говорится на Привозе. Но Надя упрямо твердила: «Рыбаки придумывать не станут».
В результате она победила. И следующая радиограмма гласила:
«Побережье моря заминировано тчк Со слов населения тчк».
Вторая фраза была вставлена по настоянию Лены.
Антенна включена, тонкие провода батарей зажаты клеммами. И снова отчужденное лицо Нади.
— Ну как, слышишь?.. — то и дело нетерпеливо спрашивала Лена.
Надя в ответ только чуть качала головой. И вдруг по внутреннему свету, вспыхнувшему в глубине ее глаз, Лена поняла: связь есть! Рука Нади словно слилась с ключом. Тук-тук!.. Тук-тук!.. И через три минуты — все кончено. Щелчок. Надя перешла на прием и стала записывать ответ штаба.
Начальник разведотдела поздравлял их с годовщиной Октябрьской революции и с благополучным устройством.
«Все внимание перевозкам. Особенно порт. Легализируйтесь. Соблюдайте конспирацию. Желаю успеха».
В приподнятом настроении девушки быстро разобрали установку, рассовали все части по своим местам и сели пить чай.
С этого дня у них исчезло то чувство одиночества, которое все время владело ими и обеим портило настроение. О них помнят, немедленно откликаются на каждый их вызов, а главное — ждут их сообщений!
Молоденькая экспедиторша работала с величайшей добросовестностью и неутомимо таскала пакеты из одного конца порта в другой. Внимательный взгляд, конечно, мог бы заметить, что она подолгу стоит у причалов, которые находятся в стороне от ее служебных маршрутов. Но в сутолоке порта, в непрерывном движении машин и людей можно ли уследить за одним человеком, если он к тому же не вызывает никаких подозрений?