Психология социализма

Опасности, угрожающие Европе, грозят и Соединенным Штатами в гораздо более близком будущем. Война се­верных штатов с южными была прелюдией к кровавой борьбе, которая вскоре разразится между разными общест­венными слоями, живущими на их территории. В Новый Свет и стремятся инстинктивно все неприспособленные со всех концов мира. Несмотря на эти нашествия, опасности которых не понял ни один государственный человек Аме­рики, английская раса в Соединенных Штатах пока еще остается в большинстве; но другие расы — ирландцы, сла­вяне, негры, итальянцы и т. д., размножаются там все больше. Так, например, теперь Соединенные Штаты насчиты­вают уже около 8 миллионов негров. Ежегодная иммиграция в 400.000 иностранцев непрерывно увеличивает это опасное население. Эти иностранцы, образующие настоящие колонии, совершенно индифферентно, а чаще всего очень враждебно относятся к своему новому отечеству. Не будучи с ним связаны ни кровным родством, ни тради­циями, ни языком, они нисколько не заботятся об его общих интересах и стараются лишь прокормить себя за его счет.

Но их существование является тем более трудным, нищета тем более глубокой, что им приходится конкуриро­вать с наиболее энергичной во всем мире расой. Они могут там существовать кое-как, только довольствуясь самыми низкими видами труда, второстепенными должностями, и, следовательно, наиболее недостаточными заработками.

Эти иностранцы составляют пока лишь около 15% общего населения Соединенных Штатов, но в некоторых об­ластях они почти преобладают и вскоре будут составлять большинство, если негры будут по-прежнему плодиться, как кролики. Число негров удвоилось за последние тридцать лет. Штат Северной Дакоты насчитывает уже 44% иностранцев. Девять десятых негров сосредоточено в пятнадцати южных штатах, где они составляют треть населе­ния. В южной Каролине они составляют теперь большинство и превышают 60%. В Луизиане число их равно числу белых.

Известно, как обращаются с неграми на американской территории, где вообще считают их освобождение от раб­ства огромной ошибкой. В теории они пользуются всеми правами, признанными за другими гражданами, но на практике их вешают и расстреливают без всякого суда при первом проступке. Считающиеся там чем-то вроде жи­вотного, занимающего середину между обезьяной и человеком, они всегда готовы вступить в ряды всякой армии, которая предпримет войну против Великой Республики.

Черное население стало кошмаром Америки. Не только эти восемь миллионов дикарей после тридцатилетних усилий не могли быть подняты на высоту полуцивилизованных людей, но еще, напротив, пришлось признать, что с уничтожением рабства их умственный уровень очень заметно понизился. Их неизлечимая леность, тупоумие и их опасные скотские наклонности делают их непригодными в цивилизованной стране. Предлагались самые разнообраз­ные меры для избавления от них. Советовали поселить их отдельно в известных штатах, вывезти их массами на Кубу и Филиппины и т. д. К несчастью, негр, за самым незначительным исключением, является существом, настолько низ­шим, что не поддается никакому обучению и ни к чему не пригоден, пока не будет приведен в рабство. Особенно вы­водит из себя американцев сознание, что для раскрытия этой элементарной психологической истины им пришлось истратить пять миллиардов и погубить миллион людей в течение междоусобной войны, которая, как известно, велась за уничтожение рабства. И только ценой подобных жертв могут распространяться в широких слоях населения некото­рые понятия, уже давно очевидные для ученых.

Я вполне убежден, что когда завершится завоевание Африки, европейцу будут принуждены для насаждения в ней ци­вилизации установить там рабство, но, конечно, обозначив его новым именем, чтобы не огорчать филантропов. Впрочем, я еще не встречал ни одного путешественника, жившего в Африке, который бы не был уверен, что иначе негр и не может быть цивилизован. Все это говорят, но я, кажется, первый осмелился высказать это в печати.

Как бы то ни было, 8 миллионов американских негров образуют массу, от которой не так-то легко отделаться, и слишком много разных интересов поставлено на карту, чтобы теперь можно было мечтать о восстановлении рабст­ва. Американцы отделались от китайцев, запретив им въезд в Штаты, отделались от индейцев, поселив их на из­вестных участках, окруженных бдительной и хорошо вооруженной магазинками[51] стражей, получившей строгий приказ убивать краснокожих, как зайцев, лишь только они под влиянием голода выйдут за пределы отведенной им территории. Такими упрощенными приемами в течение немногих лет удалось истребить почти всех индейцев. Но эти меры кажутся трудно применимыми к миллионам негров и совершенно неприменимы к огромным полчищам иностранцев белой расы всякого происхождения, рассыпанных по городам, тем более, что эти белые состоят изби­рателями и могут посылать своих представителей заседать в палаты или исполнять общественные должности. Во время последней забастовки в Чикаго губернатор провинции был на стороне мятежников.

Великий историк Маколей в письме к одному американцу в 1857 г. определял исход грядущих войн следующим образом:

«Настанет день, — говорит он, — когда в штате Нью-Йорк множество людей, имеющих лишь скудный завтрак и не ожидающих лучшего обеда, должно будет произвести выборы в палаты, и можно ли сомневаться, какой харак­тер будут носить эти палаты? Вот с одной стороны — политический деятель, проповедующий терпение, уважение к приобретенным правам, верность общественным обязательствам, с другой стороны — демагог, разглагольствую­щий против тирании капиталистов и ростовщиков и вопрошающий, по какому праву иные люди пьют шампанское и ездят в каретах, в то время, как тысячи честных людей не имеют даже самого необходимого. Который же из этих двух кандидатов имеет больше шансов быть избранным от рабочих, дети которых просят хлеба? Очень боюсь, как бы при подобных обстоятельствах вы не приняли роковых мер. Одно из двух: или какой-нибудь цезарь или Наполе­он сильной рукой заберет бразды правления, или ваша республика подвергнется грабежу со стороны варваров XX века, такому же ужасному, какому подверглась Римская империя со стороны варваров V века. Разница будет только в том, что гунны и вандалы явились извне, а ваши хищники будут порождены в вашей собственной стране вашими же учреждениями.

Мое давнишнее убеждение, — заключает Маколей, — состоит в том, что чисто демократические учреждения таковы, что должны рано или поздно уничтожить или свободу, или цивилизацию, или то и другое вместе».

Так как энергичный характер англосаксов в Америке известен, то я не сомневаюсь, что они преодолеют опасно­сти, которыми им грозил Маколей, но лишь ценою борьбы более разрушительной, чем все войны, о которых пове­ствует история.

Впрочем, мы не имеем в виду заниматься здесь судьбами Америки. Ее внутренние разногласия мало тронут не­избалованную своими правительствами Европу. Она при этом ничего не потеряет, а увидит полезный урок.

К нашему счастью, неприспособленные в Европе не столь многочисленны и не столь опасны, как в Америке; но от этого они не менее грозны, и придет час, когда они будут собраны под знаменем социализма; тогда придется вступить с ними в кровавую борьбу. Но такие острые кризисы, разумеется, будут скоропреходящи. Каков бы ни был их исход, вопрос об устройстве общественного положения неприспособленных долго еще будет встречать те же за­труднения. Разрешение этого вопроса будет сильно тяготеть над судьбой народов в будущем, и теперь еще невозможно предсказать, какими способами можно будет добиться его. Мы сейчас покажем почему это так.

§ 2. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ НЕГОИСПОСОБЛЕННЬГХ

Единственными способами, предлагавшимися до сих пор для оказания помощи неприспособленным, были частная благотворительность и призрение со стороны государства. Между тем, опыт давно показал, что эти средства, во-первых, недостаточны, а затем, и опасны. Даже если государство или частные лица достаточно богаты, чтобы под­держивать эти массы неприспособленных, поддержка эта лишь быстро увеличит их число. К настоящим неприспо­собленным вскоре присоединятся полунеудачники и все те, которые, предпочитая праздность труду, работают те­перь только из-за голода.

51

Ружье с магазином.