Психология социализма

§ 3. БОРЬБА ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ

Коллективисты приписывают своему теоретику, Карлу Марксу, удостоверение того факта, что в истории господ­ствует борьба между классами из-за экономических интересов, а также утверждение, что борьба должна исчезнуть вследствие поглощения всех классов одним рабочим классом.

Первый пункт — классовая борьба — вещь общеизвестная и старая, как мир. Уже в силу одного неравного рас­пределения богатств и власти, являющегося последствием естественной разницы в способностях и даже просто в общественных потребностях, люди всегда делились на классы, интересы которых неизбежно были более или менее противоположны друг другу, что вызывало борьбу. Но мысль, что эта борьба может прекратиться, — это такое химерическое представление, которое противоречит всякой действительности и осуществления которого никак не следует и желать. Без борьбы живых существ, рас и классов, одним словом, без всеобщей войны человек никогда не вышел бы из первобытного дикого состояния и не возвысился бы до цивилизации.

Значит, склонность к борьбе, руководящая, как мы уже видели, отношениями между животными и между наро­дами, управляет также взаимными отношениями между индивидами и между классами.

«Стоит только, — пишет Б. Кидд, — посмотреть вокруг себя, чтобы увидеть, что постоянное соперничество че­ловека с подобными себе становится преобладающей чертой нашего характера. Ее можно найти во всех частях социального здания. Если мы рассмотрим побуждения ежедневных действий, как наших, так и окружающих нас лиц, то должны будем признать, что первой и главной мыслью большинства из нас является вопрос, как защитить себя среди общества. Технические орудия промышленности смертоноснее мечей».

И эта борьба происходит не только между классами, но и между индивидами одного и того же класса, и в по­следнем случае, как и в природе, она является самой ожесточенной. Сами социалисты, хотя иногда и объединенные одной общей целью — разрушением современного общества, не могут в собраниях своих обойтись без самых шум­ных разногласий.

Борьба теперь более ожесточенна, чем когда-либо. Такая ожесточенность явилась вследствие многих причин и, между прочим, вследствие того, что мы преследовали призраки справедливости и равенства, природе неизвестные. Эти пустые формулы причиняли и будут причинять человеку больше зла, чем все бедствия, на которые он обречен судьбой.

«Не существует, — пишет вполне верно Буж, — социальной справедливости, потому что сама природа неодина­кова. Несправедливость и неравенство начинаются с колыбели.

От колыбели до могилы естественное неравенство шаг за шагом следует за человеком, в течение всей его жизни произвольно сокращая или увеличивая ее благополучие или тягость.

Видов неравенства тысячи! Естественное неравенство, обусловливаемое случайностями рождения или наследст­венности, физические преимущества или недостатки, интеллектуальные несходства, неравенства судьбы волнуют жизнь человека и руководят ею в самых противоположных направлениях, вызывая всякие столкновения».

Гораздо ранее социализма религии также мечтали об уничтожении борьбы между народами, индивидами и классами; но чего они добились, кроме ожесточения той борьбы, которую хотели прекратить? Разве вызванные ими войны не были самыми жестокими, наиболее изобиловавшими политическими и социальными бедствиями?

Можем ли мы надеяться, что с движением цивилизации вперед борьба между классами ослабеет? Напротив, все заставляет думать, что она скоро станет еще значительно более напряженной, чем в прошлом.

Причина такого вероятного ожесточения двойная: во-первых — все более и более усиливающаяся рознь между классами, а во-вторых — сила, которую новые формы ассоциации придают разным классам для защиты их требо­ваний.

Первый пункт почти не подлежит спору. Различия между классами, например, между рабочими и хозяевами, собственниками и пролетариями, очевидно, более резки, чем те, какие разделяли некогда касты, например, народ и дворянство. Преграда, созданная рождением, считалась тогда непреодолимой. Как установленная божественной волей, она признавалась без спора. Сильные злоупотребления, правда, порождали иногда возмущения, но последние были направлены лишь против этих злоупотреблений, а не против установленного порядка.

Теперь совсем не то. Возмущения направлены не против злоупотреблений, которых теперь меньше, чем когда-либо, но именно против всего общественного строя. В настоящее время социалисты стремятся разрушить буржуа­зию просто для того, чтобы занять ее место и овладеть ее богатствами.

«Цель, — как справедливо говорит Буаллей, — выражена ясно: попросту говоря, речь идет о создании народно­го класса для лишения буржуазии ее имущества. Хотят бедного натравить на богатого, а плодом завоевания явятся награбленное у побежденных. Тимур и Чингиз-Хан увлекали свои полчища такими же побуждениями».

Завоеватели действительно так и поступали, но те, которым грозило завоевание, отлично знали, что единствен­ным их шансом уцелеть являлась энергичная самозащита, тогда как теперь противники этих современных варваров лишь ведут с ними переговоры и думают продолжить немного свое существование рядом уступок, чем они только поощряют нападающих и вызывают их презрение.

Эта борьба будущего усложнится еще тем, что она не будет вызвана, подобно завоевательным войнам, только желанием воспользоваться добычей, отнятой у врагов, которыми после победы над ними переставали интересовать­ся. Ныне царит бешеная ненависть между сражающимися. Она все более и более облекается как бы в религиозную форму и принимает тот специальный характер жестокости и неуступчивости, которым всегда отличаются право­верные.

Мы уже видели, что одной из сильнейших причин современной ненависти между классами служат весьма пре­вратные понятия друг о друге враждующих партий. Изучая основания наших верований, мы в достаточной мере показали, до какой степени взаимное непонимание преобладает в сношениях между людьми, а поэтому мы убежде­ны, что устранить это непонимание невозможно. Самые ожесточенные войны, самые кровавые религиозные распри, глубоко изменившие облик цивилизаций и империй, чаще всего имели поводом взаимное непонимание враждовав­ших сторон и ложность их понятий.

Сама ошибочность идей иногда и составляет их силу. При достаточном повторении самое явное заблуждение становится для толпы непреложной истиной. Ничто так легко не принимается, как заблуждение, а раз оно пустило корни, то приобретает всемогущество религиозных догматов. Оно внушает веру, а вере ничто не может сопротив­ляться. Понятия самые ошибочные натравили в Средние века часть Запада на Восток; в силу таких же понятий на­следники Магомета основали свою могущественную империю, а позднее Европа была предана огню и мечу. Лож­ность идей, вызвавших эти перевороты, ясна теперь даже для детей. Теперь они представляются неясными словами, утратившими с веками свое значение до такой степени, что мы уже не в состоянии понять их прежнего огромного обаяния. А между тем, это обаяние было всесильно, так как был момент, когда самые ясные рассуждения, самые очевидные доказательства не могли бы его превозмочь. Только время, но никак не разум рассеяло эти химеры.

Ошибочные понятия, обманчивые слова оказывали обаятельное действие не только в старые времена. Народная душа изменилась, но ее верования все так же ложны, руководящие ею слова так же обманчивы. Заблуждение под новыми именами сохраняет такую же магическую силу, как и в прежние времена.

§ 4. СОЦИАЛЬНАЯ БОРЬБА В БУДУЩЕМ

Борьба между классами, ставшая неизбежной вследствие неумолимых законов природы, ожесточится вследствие новых условий цивилизации, непонимания, управляющего взаимными отношениями этих классов между собой, все возрастающей розни в их интересах и в особенности — в их идеях. Несомненно, предстоит классовая борьба более ожесточенная, чем когда-либо. Приближается час, когда общественный строй подвергнется такому страшному натиску, какому он никогда не подвергался.