Психология социализма

Каким бы ни представлялось будущее, нас интересует настоящее и мы должны искать решения вопросов только текущего времени, а потому те средства, которые, согласно ожиданиям экономистов, должны явиться из естествен­ного развития вещей, в настоящий момент не имеют цены. Что касается покровительственного режима, то он пред­ставляет собой временное решение вопроса, легко применяемое народами Европы и Америки. Несомненно, он может принести временную пользу, но его благодетельное действие непродолжительно. Небольшая малонаселенная страна может, пожалуй, окружить себя высокой стеной, не беспокоясь о происходящем вне ее. Но существуют ли такие страны на Западе? По всем статистическим сведениям, в Европе вследствие чрезвычайного увеличения наро­донаселения почти нет стран, производительность которых была бы достаточна для прокормления своих жителей более шести месяцев. Если бы какая-нибудь страна отгородилась стеной, о которой я только что говорил, то спустя шесть месяцев под страхом голодной смерти ей пришлось бы открыть эту стену, чтобы купить себе пищу извне; но чем бы она заплатила тогда за необходимые ей хлеб и пищевые продукты? До сих пор Европа приобретала съест­ные припасы Востока в обмен на товары, но Восток скоро не будет нуждаться в наших товарах, раз он их произво­дит дешевле. Торговля же основана на обмене, в котором монета есть только условный знак.

Следовательно, если не помогут научные открытия, будущее Европы, в особенности стран, живущих главным образом своей торговлей, представляется довольно мрачным.

В грядущей борьбе только две категории народов, по-видимому, способны устоять. К первой принадлежат те народы с редким населением, у которых хорошо развито земледелие, вследствие чего они могут обойтись собствен­ными средствами и почти совсем отказаться от внешней торговли. Ко второй принадлежат народы, которые своей инициативой, силой воли и промышленными способностями значительно превосходят народы Востока.

Немногие из европейских народов принадлежат теперь к первой категории. Франция, к ее счастью, занимает в ней далеко не последнее место. Ее производство почти достаточно для прокормления своих жителей, а верный ин­стинкт побуждает ее, пренебрегая причитаниями статистиков, не увеличивать цифры своего народонаселения. Уве­личив несколько производительность земли или уменьшив немного население, она могла бы добывать достаточно продовольствия для себя. Вместо того чтобы набрасываться на промышленность, которая нам почти не дается, или на торговлю, которая нам совсем не дается, мы должны были бы направить все свои усилия на земледелие.

С какой стороны, впрочем, ни посмотреть, наше земледелие нуждается в развитии. На земледельческом кон­грессе, прошедшем в Лионе несколько лет тому назад, де ля Рок указал на то, что смертность, не достигающая 20% в деревнях, превосходит 27% в городах, из чего он выводит, что благодаря одному только переселению в города Франция потеряла 700.000 жителей. «Если бы наше земледелие перестало производить вино или злаки, деревни потеряли бы не менее 8-10 миллионов жителей». Этот факт составляет интересный пример отражения экономиче­ских законов на народной жизни.

Англичане и американцы принадлежат ко второй из названных мною категорий. Но только ценой напряженной деятельности и постоянного усовершенствования орудий производства им удастся удержать свое превосходство. Произойдет борьба способностей высших со средними, посредственными и слабейшими. Так в Америке ценой огромных усилий машинное производство могло все более и более уменьшать материальную цену продуктов; не­смотря на дороговизну задельной платы, Соединенные Штаты имеют чугунно-плавильные заводы, некоторые из которых ежедневно производят по 1.000 тонн чугуна, тогда как наши выплавляют его не более 100-200 тонн; стале­литейные заводы, прокатывающие ежедневно по 1.500 тонн стали, тогда как наши в то же время прокатывают 150 тонн; машины, нагружающие в вагоны по 1.000 тонн в час и другие, выполняющие за несколько часов погрузку корабля в 4.000 тонн и т. д.

Чтобы удержать за собой такое положение, нужны инициатива и способности, правда, очень несимпатичные со­циалистам, но, тем не менее, являющиеся самым драгоценным наследием, составляющим в настоящее время удел немногих рас. При таких дарованиях не существует непреодолимых затруднений.

Если все эти усилия будут тщетны, англосаксы найдут другие средства. Изысканием их они уже заняты. Многим промышленникам удалось установить конкуренцию с Востоком, открывая там заводы с туземными рабочими. Анг­лийские промышленники, не имея возможности работать в Англии себе в убыток, решились переселиться в Индию, где конкурируют с английскими же продуктами. Но если бы эта эмиграция способностей и капиталов сделалась общим явлением, то она неминуемо оставила бы английского рабочего без работы и в результате только направила бы капиталистов на тот роковой путь, по которому со временем могли бы их направить требования социалистов. Возникает вопрос, что стало бы с государством, лишенным всех своих капиталов, всех высших умов, какими оно обладает, и состоящим исключительно из посредственных состояний и талантов. Тогда-то социализму можно было бы развиться на просторе и установить господство своего тяжелого рабства.

Оттого государственные люди Англии изыскивают другие средства для устранения замечаемой ими и быстро надвигающейся опасности. Предвидя, что Восток скоро закроет свои порты для их кораблей, они обращаются те­перь к Африке, и мы видим, с каким упорством англичане и немцы овладели ею в несколько лет, предоставив ла­тинским народам лишь несколько клочков малоценной территории. Империя, выкроенная там себе англичанами, занимая около половины Африки от Александрии до Капа, скоро покроется телеграфной сетью, железными доро­гами и через небольшое число лет, без сомнения, станет одной из богатейших стран в мире.

Унаследованные способности, современная общественная организация, система воспитания латинских народов и в особенности наполнение общества социалистическими идеями не позволяют им задаваться такими честолюби­выми планами. Эти народы по своим природным способностям более склонны к земледелию и искусствам. Поэто­му им очень трудно даются промышленность, внешняя торговля и особенно колонизация, стоящая им очень дорого и не приносящая никакого дохода даже и тогда, когда колонии находятся, подобно Алжиру, почти за их порогом. Об этом можно, конечно, сожалеть, но отрицать этого нельзя, а признание этого факта полезно, по крайней мере, тем, что заставляет нас понять, к чему мы должны стремиться.

Впрочем, латинские народы, быть может, не будут слишком сожалеть о невозможности играть очень активную роль в экономической и промышленной борьбе, которой, по-видимому, скоро суждено переместить центр тяжести цивилизации. Эта борьба, столь трудная даже для натур энергичных, для других была бы совершенно невозможна. Тяжел и иногда плохо оплачивается труд простых рабочих. Вопреки мечтам социалистов, близкое будущее пока­жет, что этот труд будет и гораздо тяжелее и еще хуже оплачиваем. Великие цивилизации, как кажется, могут про­должительно существовать только при условии все более и более тяжелого порабощения рабочих масс. Господству промышленности и машинного производства суждено все более и более усиливать свой гнет. Быть может, только ценой все более тяжелого труда и страшного напряжения последних сил промышленные и торговые народы Евро­пы будут в состоянии хоть с некоторым успехом бороться с народами Востока на экономической почве. Во всяком случае, это будет война гораздо более убийственная и безнадежная, чем бойня на полях сражений прежних времен; ни иллюзиям, ни надеждам тогда не будет места. Светочи утешительной веры старых времен излучают лишь слабое мерцание и скоро погаснут навеки. Человеку, боровшемуся когда-то за свой очаг, свое отечество или своих богов, в его будущей борьбе, кажется, угрожает опасность руководствоваться только одним идеалом: есть вдоволь (или, по крайней мере, не умереть с голоду).