Любовь как чудо

– Вы любите лошадей, Триш? – поинтересовался Джек, когда они поднялись на холм.

– Честно говоря, не знаю. Мне не часто приходилось сталкиваться с ними. А почему вы спрашиваете?

– Потому что держу лошадей. В моем поместье – оно, кстати, находится в двух часах ходьбы от замка, – конюшня. Если бы вы заинтересовались, я мог бы показать вам ее. И научить вас ездить верхом…

Триш кисло улыбнулась. Она была бы не против. Но как посмотрит на это Пит? О господи, ведь она даже не сказала Джеку, что замужем! Как-то он теперь отнесется к этому известию.

– Видите ли, Джек… – смущенно произнесла она. – Я кое-чего о себе вам не рассказала… Не потому, что скрывала, просто к слову не пришлось. Понимаете, Джек, я замужем…

В темноте Триш не увидела выражения лица Джека, но предположила, что он разочарован. Неудивительно: женщина, которая ведет себя так свободно, будучи замужем, не вызывает у мужчины ничего, кроме презрения. С другой стороны, Триш не сделала и не сказала ничего такого, за что могла бы себя упрекнуть. Если Джек Конноли что-то себе возомнил, это его проблемы.

– А что это меняет? – спросил Джек без тени укора в голосе. – Я не думаю, что катание на лошадях – повод беспокоиться для вашего супруга. В конце концов, вы же не будете сидеть безвылазно в замке О’Шей. Для того чтобы написать статью, вам нужны всесторонние знания о графстве Голуэй, которые я вам с удовольствием предоставлю.

– Будет день, будет пища, Джек, – ответила Триш. И действительно, что такого в конных прогулках? Ей импонировало то, что Джек не испугался того, что она замужем. – Я обещаю, что подумаю над вашим любезным приглашением.

– Вот и славно, – улыбнулся Джек. – А все-таки, что ни говори, замок мрачноватый. Неудивительно, что люди обходят его стороной.

– Вы так и не сказали, что в Блэклейке говорят о моих тетях?

– Ну… Вообще-то я не собираю сплетни, но иногда ко мне заходят гости, которые любят перемыть косточки своим соседям. Ваши тетушки привыкли держаться особняком, вот им и досталось. К тому же они… весьма эксцентричные особы.

– О, этого у них хоть отбавляй. Правда, эксцентричность – еще не признак причастности к темным силам.

– Согласен. Однако в Блэклейке и его окрестностях почему-то считают по-другому. Ходят слухи, что ваши тети всегда наказывают тех, кто с ними скверно обошелся. Вот, например, один молочник, у которого служанка ваших тетушек покупала молоко, якобы окривел на один глаз, потому что однажды продал ей несвежий продукт. А владелец винного погребка, скряга Том Фицпатрик, сломал себе ногу в тот же день, как поругался со слугой ваших тетушек. Слухи часто растут из случайного стечения обстоятельств, как сорняки из необработанной почвы. Слава богу, я – скептик, а потому не верю сплетням местных обывателей. Но, увы, и образумить их тоже не могу.

Возле кустов боярышника, обильно растущих рядом с замком, Триш и Джек наткнулись на Гингему и Циклопа, которые ссорились на совершенно непонятном Триш языке. Увидев племянницу хозяек и ее спутника, слуги смолкли.

– Добрый вечер, Патрик. Добрый вечер, миссис Перкинс, – спокойно поздоровалась Триш, хотя у нее дрожали поджилки всякий раз, когда она видела эту парочку.

– Добрый вечер, мэм, – ответил за двоих Циклоп. – Вас уже хватились. Мистер Макаути собрался на ваши поиски.

– Ну вот, кажется, у вас неприятности, – сочувственно улыбнулся Джек, когда они обогнули кусты боярышника. – Странная парочка эти ваши слуги. Недаром говорят, муж и жена – одна сатана.

– С чего вы взяли, что они – муж и жена? – удивилась Триш.

– Ухватил кусочек их разговора. Я ведь тоже говорю на гэлике.

– Простите?

– Гэлик – это язык, на котором когда-то разговаривали ирландцы. Собственно, они и сейчас на нем разговаривают, но таких меньшинство. Вы встретите людей, говорящих на гэлике, только в отдаленных деревнях. Основной язык ирландцев теперь – английский.

– Вот оно что… – пробормотала Триш. – А я-то думала, на какой тарабарщине они говорят… Теперь все ясно. А парочка действительно странная. Я прозвала их Циклопом и Гингемой.

– Удивительная точность, – восхитился Джек.

– Пит говорит то же самое, – улыбнулась Триш.

– Пит?

– Мой муж. Он писатель. Пишет в модном нынче жанре «фэнтези». Только не для взрослых, а для детей.

– А-а… Кстати, вы давно женаты?

– О да. Уже восемь лет. А вот и Пит… – пробормотала Триш, глядя, как Пит, на ходу натягивая куртку, спускается по ступеням.

– Пит! – крикнула она. – Я вернулась!

Пит улыбнулся ее голосу, но, когда увидел рядом с Триш незнакомого мужчину, улыбка посыпалась с его лица, как штукатурка – с давно не крашенного потолка. Он подошел к Триш, не зная, как ему вести себя в такой ситуации.

– Извини, что задержалась, Пит. Я так замерзла, бродя по городу, что потом не могла заставить себя выбраться из теплого кафе. Джек любезно предложил проводить меня, иначе я бы заблудилась.

– Меня зовут Джек Конноли, – улыбнулся наглый брюнет и протянул Питу руку. – А вы…

– Пит Макаути, – мрачно ответил Пит, пожимая руку жениному ухажеру. – Спасибо, что проводили Триш, – процедил он сквозь зубы. – Я, к сожалению, слишком поздно собрался на ее поиски. Меня один псих задержал, – объяснил он Триш.

– Какой еще псих?

– Потом расскажу.

На этой отнюдь не оптимистичной ноте Пит хотел распрощаться с любезным Джеком Конноли, но все испортила тетушка Лавиния, которая выскочила из замка в наспех запахнутой шали.

– Пит! Патрик сказал мне… Вы все-таки встретились, – засияла она, увидев Триш. – О, кажется, у нас гости, – покосилась она на Джека. – Знаете, молодой человек, а ваше лицо мне чем-то знакомо…

– Мы с вами соседи, миссис Мэлвик, – невозмутимо ответил Джек и галантно поцеловал руку тети Лавинии. Триш поражалась его спокойствию. Оказавшись в такой нелепой ситуации, он умудрялся не выглядеть идиотом…

– О, зачем эти церемонии… – раскраснелась довольная тетушка. – Зовите меня просто Лавиния.

– Джек Конноли. Мое поместье – неподалеку от вашего замка.

– Очень приятно, что мы наконец-то познакомились лично. Надеюсь, вы не откажетесь отужинать с нами? Триш задержалась, и мы припозднились с ужином…

– Лавиния, я даже не знаю…

– Отговорки не принимаются, Джек. Не могу отпустить гостя голодным. Тем более что вы оказали нам услугу – проводили нашу дорогую племянницу.

– Конечно, Джек, – поддержала тетю Триш, – оставайтесь.

– Я с благодарностью принимаю ваше предложение. Если мистер Макаути, конечно, не против.

– Разве я похож на неблагодарную свинью? – язвительно поинтересовался Пит. – Вы все-таки проводили мою жену…

Зачем Триш поддакнула тетушке? Сейчас она уже ругала себя за это. Все вышло как-то странно, она ведь даже не хотела этого говорить. Что теперь подумает Пит? А впрочем… Что он думал, когда флиртовал с белокурым ангелочком? Пусть теперь почувствует все, что чувствовала она…

Ужинали при свечах. Видимо, тетки считали – и небезосновательно, – что полумрак, царящий в гостиной, придает ужину в замке особую атмосферу. Уж не из-за этой ли атмосферы Пит так налегает на еду? Его прожорливость начала вызывать у Триш уже не ревность, а опасение. Если он будет поглощать пищу в таких количествах, скоро обзаведется рыхлым брюхом, таким, какое горделиво кладут на колени завсегдатаи кабачка «У Мерфи».

Говорил в основном Джек, который с охотой отвечал на вопросы любопытных теток. Пит опустошал тарелки, наполняемые Сьюлен, Сьюлен помогала Питу набирать лишние килограммы, Триш ковыряла вилкой в тарелке, чувствуя мучительное желание пропустить стаканчик-другой чего-нибудь, крепче вина.

Когда Джек собрался уходить, Триш, к своему удивлению, огорчилась. Он умудрялся нейтрализовать своим присутствием и странности теток, и удрученное молчание Пита, и самодовольную красоту Сьюлен. Он был похож на луч света, проникший в сумрачную комнату. И за это Триш была ему вдвойне благодарна.

– Мистер Макаути, – обратился Джек к ее мужу. – Могу я попросить вас об одной услуге?